Дэвид Бенатар. «Мы – существа, которых не должно быть»: теория антинатализма
Дэвид Бенатар — странный философ. В своих книгах он вроде бы покушается на святые ценности нашего мира, типа размножения (Better Never to Have Been: The Harm of Coming into Existence, 2006) и феминизма (The Second Sexism: Discrimination Against Men and Boys, 2012), но при этом — так уж выходит — делает это в унисон с хипстерским мейнстримом (см., например, Nihil Unbound Брасье или книги Томаса Лиготти). Вот и с «Настоящим детективом» вышло аналогично. Сценарист Ник Пиццолатто не так давно признался, что взгляды Раста Коула были частично списаны с идей Бенатара. В тексте, приведенном ниже, Бенатар пытается прояснить соотношение его позиции, называемой им «антинатализмом», со взглядами героя Макконахи. Идея такого диалога между фиктивным персонажем и реальным философом интересна сама по себе (впрочем, «реальность» Бенатара особенного свойства — его фотографии недоступны, а на видеозапись он соглашается только при условии, что его внешность не попадет на пленку (как здесь) — некоторые думают, что под маской Бенатара прячется Питер Сингер, но, по-моему, это маловероятно). Но и помимо этого остается вопрос — почему Бенатар отреагировал так поздно, буквально накануне второго сезона? Впрочем, предположу: он ответил с таким опозданием, потому что все остальное время страдал. Об этом, собственно, и текст.
Опубликовано 15 июля 2015 года в The Critique
Мои студенты редко интересовались, смотрел ли я то или иное телевизионное шоу. Все изменилось после начала трансляции «Настоящего детектива» — студенты начали спрашивать, видел ли я этот сериал. Я узнал, что подобные вопросы были вызваны как антинаталистскими размышлениями детектива Раста Коула, так и упоминанием моей антинаталистской книги «Лучше не быть» [1] как одного из источников мировоззрения Раста Коула [2] сценаристом Ником Пиццолатто в своем интервью.
Для меня стало неожиданностью, как — похоже — и для других, что «в таком популярном хите присутствует настолько подчеркнуто темная философия, полагающая,… [как это делает антинатализм] …что мы должны перестать размножаться» [3]. Широкая публика познакомилась с этим безжалостным взглядом на мир.
Правда существует угроза, что те, кто познакомился с антинатализмом в «Настоящем детективе», станут слишком близко ассоциировать его с образом Раста Коула. Угроза в том, что антинатализм можно будет спутать или связать с другими темными чертами Раста Коула, включая нигилизм, насилие и алкоголизм.
Антинатализм — это взгляд, согласно которому мы должны воздержаться от размножения, что заводить детей — это ошибка. Существует много путей к такому выводу. Некоторые из них мы можем назвать «филантропическими» путями. Они исходят из заботы о людях, которые появятся, если мы будем размножаться. Согласно этой позиции, жизнь переполнена страданиями и мы не должны приумножать их. Многие пронаталисты отклоняют этот вариант и утверждают, что количество блага в жизни более-менее превышает количество зла. Они должны притормозить на некоторое время и подумать вот над чем.
Во-первых, существуют обширные свидетельства психологических исследований, указывающие на то, что люди (большинство людей) склонны к оптимистическому предрассудку и обладают другими психологическими чертами, приводящими к недооценке количества зла в жизни [4]. У нас, поэтому, есть основание не доверять большинству людей в отношении веселых оценок ими собственных жизней.
Во-вторых, если внимательно присмотреться, то мы заметим, как много страданий существует. Подумайте, например, о миллионах живущих в бедности, в условиях гнета или под угрозой всего этого. Распространены психологическое давление и расстройства. Показатели количества депрессий высоки. Все страдают от фрустраций и утрат. Жизнь часто перемешивается с периодами нездоровья. Часть из них проходят без долгосрочных последствий, но некоторые имеют продолжительные осложнения. В более бедных частях мира инфекции ответственны за высокий уровень заболеваемости. Хотя и люди в развитом мире не свободны от страшных болезней. Они страдают от ударов, различных прогрессирующих заболеваний и рака.
В-третьих, даже если мы допустим, что лучшие человеческие жизни — (достаточно) хороши, размножаться — все равно означает накладывать на существо, которое вы создаете, неприемлемые риски ужасных страданий, даже если те придут только под конец жизни. Например, в Британии у 40% мужчин и 37% женщин в тот или иной момент жизни развивается рак. Это просто ужасная вероятность. Вверять кого-то этой вероятности, давая ему существование, — безрассудно. Раст Коул выражает эту идею, когда думает «о высокомерии, которое надо иметь, чтобы выдернуть душу из небытия в это… Чтобы насильно втиснуть жизнь в эту молотилку» [5] (его разговор о душах следует, очевидно, понимать метафорически).
Другой путь к антинатализму лежит через то, что я называю «мизантропическим» аргументом. Согласно этому взгляду, люди — это глубоко испорченные и деструктивные существа, ответственные за страдания и смерти миллиардов людей и не принадлежащих к человеческому роду животных [6]. Если бы какой-то другой вид существ стал причиной такого количества разрушений, мы бы быстро пришли к выводу, что новым членам этого вида лучше более не появляться на свет.
Несмотря на то, что Раст Коул эксплицитно не задействует мизантропию для поддержки своего антинатализма, он точно мизантроп. Например, он проницательно замечает, что «люди, неспособные на вину, обычно хорошо проводят время» [7]. Антинаталист не обязательно подписался бы под его мизантропическими выводами. Например, оправдывая свою собственное («справедливое») насилие, он говорит, что «миру нужны плохие люди. Мы держим других плохих людей подальше от двери» [8]. Антинаталисты не обязаны придерживаться конкретных взглядов относительного того, когда следует, а когда не следует оправдывать насилие. Антинатализм — это не полноценная теория морали, но только взгляд, касающийся моральности размножения. Тем не менее, самоуправное насилие, в которое вовлечены Раст Коул и его напарник Мартин Харт, вряд ли бы прошли проверку, учитывающую соответствующие моральные соображения.
Кроме того, антинатализм не предполагает, что нам следует обратиться к алкоголизму. Потребляемый без меры, алкоголь делает жизнь не лучше, но хуже — как для тех, кто его пьет, так и для тех, кто с ними контактирует.
Существует общая тенденция считать антинаталистов нигилистами. Раст Коул утверждает, что он нигилист. Несмотря на это, как указал сам Ник Пиццолатто, Раст — не нигилист [9]. Нигилисты (в ценностных вопросах) считают, что ничто не важно, но Раст — и антинаталисты в целом — считают, что многие вещи важны. Важно, например, страдают люди или нет. Антинатализм, скорее, укоренен в глубокой заботе о ценностях, чем в их отсутствии.
Не только люди, но и животные или, по крайней мере, обладающие чувствительностью животные, страдают от появления на свет. Базовое проклятье сознания свойственно всем чувствующим существам. При этом, многие антинаталисты в первую очередь обращают внимание на людей. Причины этого разнятся. Среди них — то, что (нормальные, здоровые, совершеннолетние) люди сталкиваются с проклятьем самосознания. По связанным с ним причинам, большинство людей способны, во всяком случае в принципе способны, рефлексировать по поводу того, стоит ли им создавать потомство.
Тем не менее, следует сказать, что многие люди шокирующе мало задумываются (если вообще задумываются) о своих, ведущих к размножению, действиях. Причиной этого может быть то, что люди не так сильно отличаются от животных, как бы им хотелось думать. Как и другие животные, мы — продукты эволюции, со всеми биологическими драйвами, которые можно ожидать у таких продуктов. Раст понимает это, когда говорит:
«Я считаю почетным для нашего вида отринуть запрограммированность, перестать размножаться. Пойти в полночь, взявшись за руки, к вымиранию. Братья и сестры, разрывающие нечестную сделку» [10].
Важно отметить, что при том, что антинатализм предпочитает человеческое вымирание, он предполагает определенный взгляд на средства для этого вымирания, а именно — неразмножение. Антинаталисты не предаются суициду или «видоциду», как бесчувственно предполагают некоторые их критики. Ничто не потеряно, если не появляешься на свет. При этом, у того, что ты перестаешь существовать, есть издержки. Совершить суицид, в частности, очень тяжело и именно
Как антинаталист, Раст Коул — «поздний цветок». Он стал антинаталистом слишком поздно, чтобы уберечь свою дочь от появления на свет. Более того, потребовалась ее смерть, чтобы он осознал, насколько это высокомерно — налагать риски существования на свое потомство. Поэтому он ошибается, говоря: «Что касается моей дочери, то она уберегла меня от греха отцовства» [12]. Грех отцовства — это грех заведения ребенка, а не грех его воспитания.
Предупреждение — спойлеры! К сожалению, некоторые люди — пусть и только с помощью определенных рассуждений — считают, что Раст отворачивается от своего антинатализма к концу первого сезона. Действительно, мы видим свидетельство возросшего оптимизма. Они с Марти смотрят на небо и Раст рассуждает о «свете против тьмы». Марти, не разделяющий мрачных взглядов Раста, замечает: «тьма занимает куда больше места». Сначала Раст соглашается, но затем отступает. В последней фразе сезона он говорит: «Что ж, когда-то была только тьма. Как по мне, свет выигрывает». Что ж, как по мне — нет. Тьма все еще препятствует его распространению.
________________________________________________________________________________
Примечания:
[1] David Benatar, Better Never to Have Been: The Harm of Coming into Existence, Oxford: Oxford University Press, 2006 (здесь и далее — примечания автора).
[4] Я рассматриваю некоторые из этих свидетельств в своей книге: Better Never to Have Been, pp. 64-69.
[5] The True Detective, эпизод 2.
[6] Этот аргумент представлен в четвертой главе книги: David Benatar, David Wasserman, Debating Procreation: Is it Wrong to Reproduce?, New York: Oxford University Press, 2015.
[7] The True Detective, эпизод 3.
[8] The True Detective, эпизод 3.
[10] The True Detective, эпизод 1.
[11] Ibid.
[12] The True Detective, эпизод 2.
