Create post
Журнал «Опустошитель»

В тенетах графомании

Виктория Кашпо

Текст выступления на презентации Опустошителя #23. Графомания. Москва Павильон книги на ВДНХ. 16 января 2018.


В недавнем интервью мне потребовалось обозначить литературные ориентиры, путеводные огоньки, позволившие не затеряться в завалах макулатуры и все–таки сформироваться в нечто более-менее цельное. Я назвал четыре: «Митин журнал» Волчека, антикультурологический еженедельник :ЛЕНИН: Миши Вербицкого, переводы Маруси Климовой и кружок сюрреалистов.

Забавно, как Вербицкий отзывался о «Митином журнале» в 1999-м году (обозрение «Ужас и моральный террор #2»):

“Журнал этот поистине чудовищен: если в сети обретаются графоманы индивидуальные, в основном неустроенные неудачники или на худой конец маргиналы с тюремным прошлым в тюрьмах, то в Митином Журнале мы наблюдаем графомана победоносного, графомана уверенного, что так и надо. Даже и не поймешь, чему больше поражаться: унылой бессодержательности текстов или строгой иерархичности мышления, которая светит за каждой строчкой. При этом сами тексты (за редчайшими исключениями) не отличаются от среднестатистического сетевого графоманства”.

В Интернете можно найти перепалку Вербицкого и Волчека по поводу бескультурных достоинств и недостатков проектов того и другого. Волчек признается, что еще пару лет назад (дело происходило на заре тысячелетия) странички Вербицкого были самым интересным местом в русском секторе Интернета, теперь же он тотально скучен и предсказуем, как получение зарплаты.

Того же мнения, но выраженного более экспрессивно, придерживается Вербицкий в отношении Волчека. Так обвинение в графомании внесло порядок в отношения, установило необходимую дистанцию, чтобы двое не превратились в одного.

Мне не совсем понятно, что именно вкладывает Миша Вербицкий в обличение графомании, ведь он ненавидит литературу, однако наделяет ее антитезу аналогичной негативной коннотацией. Кажется, Дмитрий Волчек тоже не склонен защищать литературу, ориентируясь скорее на контекстуальный пролапс, нежели, собственно, содержание произведения.

***

Однако, если дрязги Вербицкого и Волчека носили чисто интерпсихический характер, то в кружке сюрреалистов Андре Бретона все обстояло несколько иначе. Бретон отвергал литературу как разновидность творчества, пытаясь уйти от нее в бессознательное автоматическое письмо, механическую транскрипцию сновидений и прочие фокусы.

Любая институцианализация вызывала у лидера кружка приступы гнева. Он ломал мебель, кричал, что это безобразно, что так невозможно работать, никому нельзя доверять и прочее в том же духе.

Бретон успокоился лишь тогда, когда у него самого вышло написать собственный роман. А до этого он рвал и метал, не позволяя сюрреалистам встроиться в уже сложившуюся культурную среду.

***

Ненависть к литературе может принимать самые причудливые формы. От избитой графомании, однообразной трансляции подсознательного — к смерти автора, борьбе с репрессивной природой языка, культурным фашизмом и прочими врагами свободы.

Однако! Делезовская ризома последних дней человечества настолько истрепалась и запуталась, что все дихотомии обесценились. Нет больше разницы между автором и читателем, развитием и деградацией, литературой и графоманией.

Спор Вербицкого и Волчека тому прямое подтверждение. Да и эволюция сюрреалистов вопиет о том же. Я уж не говорю о подрывной французской мысли в переводах Маруси Климовой, мечущейся между всеми возможными плоскостями. И не принимающей ни одну сторону.

Мы, словно бабочки, мечемся от стекла к стеклу. Между мыслью и эпатажем, свободой и фашизмом, автором и его трупом. Вбирая все перечисленное, включая промежутки.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Виктория Кашпо

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About