В августе в издательстве «Книжники» под редакцией религиоведа Даниэля Боярина выходит сборник эссе «Квир-теория и еврейский вопрос».

Ав­то­ры этих тек­стов пы­та­ют­ся про­сле­дить ис­то­ри­че­ски ре­зо­нанс­ные вза­и­мо­свя­зи меж­ду ев­рей­ством и квир­но­стью, меж­ду го­мо­фо­би­ей и ан­ти­се­ми­тиз­мом, а так­же меж­ду квир-тео­ри­ей и тео­ре­ти­за­ци­ей ев­рей­ства.

Мы публикуем отрывок из этого сборника, который вызовет шок у некоторых читателей, увидевших привычные вещи под необычным углом зрения. Авторы рассматривают через призму своей теории о странностях многие явления политики, культуры и истории, к которым раньше бы и не подумали приближаться с подобным прочтением.

« Всё не так: еврейские квиры?

Надежда на обновленные квир-возможности возникла в 1990-х годах как попытка преодолеть ограничения, накладываемые идентичностью гомосексуала или гея, и тем самым дать возможность использовать этот дискурс в прогрессивной или радикальной политике сексуальности. Квиры приняли этот ранее считавшийся оскорбительным эпитет в надежде использовать его для прогрессивных целей. Квиры — это не просто те, кто отличается и подвергается оскорблениям; квиры — это те, чья инаковость носит стойкий характер, подрывает сложившиеся устои, может, даже играет освободительную роль. Предполагалось, что термин будет именовать пространство инаковости, не просто производящее новую идентичность — гомосексуалов, отличающихся от гетеросексуалов, геев, отличающихся от натуралов, — но позволяющее нам оставаться в пространстве инаковости как таковом, не закрепляясь ни в какой идентичности.

Хотя термин «квир» предназначен для создания пространства открытости, считать его полностью открытым могло бы оказаться ошибкой. «Квир» не может быть свободен от антигомосексуального и антисемитского дискурса, которые формируют его. Как хорошо объяснила Джудит Батлер, задача присвоения таких слов неизбежно сталкивается со следами насилия, которое несет на себе их происхождение. Гальперин замечает, что восприятие термина «квир» как открытого пространства возможностей может создать ложное впечатление, будто вопросы расовых, классовых различий между квирами исчезли и некая «солидарность квиров решительно возобладала над историческими расхождениями» [Halperin, p. 64]. Признание исторического контекста, окружающего термин «квир», может на самом деле способствовать реализации потенциала открытости, поскольку необходимые для триумфа квир-солидарности условия будут ясно высвечены. Без активного сопротивления ограничениям, видным из истории, то есть сопротивления, идущего дальше признания, что квир — это тот, кто отличается, мы получим простое безразличие к расовому происхождению, так что (как это слишком часто происходило в квир-пространствах) само собой так получалось, что квиры были белыми и гомосексуальными. Здесь сложная сеть дискурсивных отношений, маркирующая гомосексуалов как соучастников евреев и оппозицию афроамериканцам, будет продолжать свое действие и промаркирует квиров точно так же.

Надежда, основанная на аналогии между квирами и евреями, заключается в том, что иное и более открытое понимание квиров и евреев может быть достигнуто через аналогию. На самом деле надежда заключается в том, что идея инаковости, заключенная как в квирах, так и в евреях, может быть основой для альянса. Подобная надежда может реализоваться, но аналогия представляет собой зыбкий фундамент для нее. Как мы уже видели, аналогия зависит от устойчивого основания. Она заключает евреев в определенные рамки. Более того, если евреи заключены в рамки идентичности — даже если эта идентичность кроется в инаковости, — тогда значение термина «квир», поставленного в аналогию к термину «еврей», тоже задает идентичность. В конце концов, логика аналогии и ее устойчивого основания создаст идентичность именно такого типа, которого как квиры, так и евреи, бывшие сторонниками прогрессивного понимания еврейской инаковости, стремились избежать.

Должны ли мы думать, что евреи представляют собой устойчивое основание для идентичности? Еврейскость — это то, чем мы являемся? Или еврейскость, как и квир, — это то, что мы делаем? Я предлагаю определять термины «квир» и «еврейство» через делание, но в их сложной взаимосвязи с историческими возможностями являться кем бы то ни было. Тем самым открываются две возможности строить альянсы на основании аналогии: во-первых, сделать как тему (в нашем случае квиров), так и фору (евреев) аналогии подвижными; во-вторых, это открывает нам доступ к контексту, к особенной и запутанной истории терминов, включенных в аналогию.

Обращаясь к перформативному, я, разумеется, ссылаюсь на теорию Джудит Батлер, гласящую, что тела в своих конкретных формах создаются в результате многократного воздействия норм, формирующих и очерчивающих такие категории, как пол и раса [Butler, 1993]. Притом что эти категории не просто выбираются, а скорее напоминают представление, разыгрываемое по приказу, вопрос, как именно мы играем наши идентичности, оказывается важным для того, чтобы понять расклад сил, стоящий как за приказом, так и за представлением. В своей недавней работе [Butler, 1997] Батлер переосмысливает понятие агентности в контексте отношений власти, утверждая, что установление любой нормы одновременно создает амбивалентность внутри объекта приложения власти. Эта амбивалентность вызывает как итерацию нормы, так и сопротивление ей и потому может стать ареной нормы, действующей иначе, смещая таким образом ее основание.

Я считаю, что для рассуждения о возможности альянса требуется рассмотрение сложных систем взаимосвязей, составляющих любую норму или социальную категорию. Если пол или раса создаются в рамках системы социальных отношений, системы норм и запретов, тогда их действие и создает эти системы. Важно, что как установление любой нормы устанавливает и возможность ее нарушения, а амбивалентность открывает пространство для агентности, так же и многочисленные нормы социальной категоризации открывают путь разнообразным запретам. Аналогия и альянс могут быть использованы для объединения более одного термина. Квиры и евреи могут, например, действовать совместно. Наладить сотрудничество таким образом, чтобы не давать пищи теории заговора, можно, только сделав нормы обоих участников альянса подвижными. Тем самым открывается возможность для сталкивания норм друг с другом.»

(Дженет Джейкобсен, «Квиры подобны евреям, не правда ли? Политика аналогии и альянса»)