Предисловие:

Айн Рэнд прибыла в США 18 февраля 1926 года. В течение полугода она жила у своих родственников в Чикаго, написав письмо своему другу Льву Беккерману, — и это самое раннее известное нам письмо, написанное ею до отъезда в Голливуд. Оно адресовано молодому человеку, который в то время был ее идеалом романтического героя, ставший прообразом для Льва Коваленского, одного из главных героев романа «Мы живые».

Это письмо, многократно переписанное, отредактированное и написанное на русском языке, было, вероятно напечатано на «чистовик» и отправлено ему в Ленинград.

Судьба самого Льва оказалась не завидной: он никогда не приедет в Америку, а Айн Рэнд никогда не встретит его на вокзале «далекого города Чикаго». Он будет арестован и 5 мая 1937 года расстрелян в ходе сталинского террора за «контрреволюционную деятельность». А последнее письмо, которое Айн получит от него, будет датироваться июлем 1927 года.

28 августа 1926 года

Hello, Лёля

Было время, когда я любила, как ты здоровался так со мной, а теперь я сама так делаю, ведь они здесь так говорят. Спасибо тебе за письмо. Хоть и с опозданием, но я выполняю свое обещание. Ты говорил, что хотел бы переписываться с американцем. Я пишу тебе как настоящая «американка».

Я настолько американизирована, что могу ходить по улицам, не задирая голову на небоскребы. Я сижу в ресторанах на очень высоких стульях, как в футуристических фильмах, и пользуюсь соломинкой, чтобы потягивать «фруктовые коктейли», принесенные мне настоящим черным слугой. Я научилась переходить улицу, не будучи сбитой машиной, прежде чем дорожные инспекторы закричат мне: «Давай, девчонка!».

Главное, чего американцы придерживаются — не воспринимать все всерьез. Все пошучивают друг над другом, без злобы, но очень остроумно. Я думаю, что даже привыкла к этому. Я научилась ничего не воспринимать всерьез, в этом суть Америки. Язык здесь совсем не английский, состоящий из «шуток» и «мудрецов», как тут говорят.

Как видишь, я не только доехала до Риги, но забралась еще дальше. Единственное, что остается, это расти, что я и делаю с моей типичной прямолинейной решительностью. Я надеюсь, что могу еще раз впечатлить тебя после того, как ты узнаешь, что я не сошла с такого сложного пути. Я слышала, будто ты говорил, что вернусь. Я готова к Америке. Я была готова к любому повороту событий еще до того, как оказалась в Риге.

Сейчас же я говорю по-английский и даже думаю по английски, но я была бы очень рада получать «русскую корреспонденцию», поэтому если хочешь, то пиши в далекий город Чикаго.

Что касается твоего приезда в Чикаго: я буду на вокзале, даже если ты приедешь в 1947 году, даже если я стану самой большой звездой в Голливуде. Я очень надеюсь, что ты ничего не имеешь против фотографов и репортеров, что будут следовать за мной и моими друзьями, как это обычно бывает со звездами — по крайней мере я надеюсь, что так и будет. Но пройдет еще много времени, прежде чем это случится, я же буду счастлива получать «русскую корреспонденцию». И я буду очень рада получать от тебя вести.

Искренне Ваша,

AR