Когда в июне 2024 года президент Украины Владимир Зеленский впервые лично выступил в немецком бундестаге, событие вызвало в Германии небольшой политический скандал. Причиной стала не сама речь Зеленского, а демонстративный бойкот со стороны ультраправых «друзей Путина» из партии «Альтернатива для Германии» (AfD). Но сторонники Кремля находятся не только среди откровенных правых реакционеров с нацистскими замашками, мечтающих превратить Германию в полицейское государство и готовых оправдывать даже деятельность СС. Симпатизанты Путина и современной России есть и в левой среде. Сегодня ими всё чаще называют сторонников небольшой, но стремительно набирающей популярность партии — Союза Сары Вагенкнехт.

Сару Вагенкнехт и её движение часто называют «левыми друзьями Кремля» не случайно. Ещё до полномасштабного вторжения России в Украину она последовательно выступала против санкций, оправдывала политику Москвы в сфере безопасности и призывала учитывать «интересы России» в международных вопросах. После начала войны её риторика лишь усилила критику: Вагенкнехт обвиняют в том, что она перекладывает ответственность за агрессию на Запад, обвиняя НАТО в «провокациях» и «эскалации конфликта».

Именно такая позиция делает её удобным партнёром для кремлёвской пропаганды: с одной стороны, она позиционирует себя как левую антиимпериалистку, а с другой — фактически повторяет нарративы Москвы. В итоге её «Союз» становится своеобразным убежищем для тех, кто разочаровался в традиционных партиях и ищет «третью позицию» между Западом и Россией, но на деле часто скатывается в оправдание авторитаризма и агрессии.

Кто они такие?

«Союз Сары Вагенкнехт» был официально объявлен на пресс-конференции 23 октября 2023 года. Его основателями стали сама Сара Вагенкнехт, бывшая парламентская лидерка «Левых» Амира Мохамед Али, экс-руководитель «Левых» в Северном Рейне-Вестфалии Лукас Шён, а также бизнесмен-миллионер и специалист по государственному управлению Ральф Суикат (довольно неожиданный представитель «рабочего класса» для партии, заявляющей о своей народности).

Всех их объединяет не только прошлое членство в партии «Левых», но и своеобразный идейный коктейль: радикальный левый популизм, дополненный культурно-консервативными, пророссийскими и даже националистическими позициями. Так, «Союз» выступает за ограничение иммиграции, экономическую деглобализацию и скептически относится к поддержке Украины.

Сама Вагенкнехт объяснила создание партии просто: по её мнению, в Германии до сих пор нет политической силы, которая по-настоящему отстаивала бы интересы «обычных немцев». Именно эту нишу, как она заявляет, и собирается занять её движение.

По данным The Washington Post, Кремль уже давно пытался сформировать в Германии антиукраинскую, а по сути — пророссийскую коалицию. Долгое время эти попытки выглядели безнадёжными. Однако с появлением «Союза Сары Вагенкнехт» и ростом популярности AfD такая перспектива стала куда реальнее.

Издание подчёркивает: цель Кремля заключалась в том, чтобы склонить хотя бы десять процентов немецких избирателей на сторону России в её агрессивной войне против Украины. Более того, отмечается, что как минимум один человек из ближайшего окружения Вагенкнехт, а также несколько представителей AfD поддерживали прямые контакты с российскими чиновниками ещё летом 2022 года, когда разрабатывались планы создания

Согласно документам, кремлёвские стратеги получили от Сергея Кириенко, заместителя руководителя администрации президента РФ, указание сосредоточить внимание на Германии как фокусной точке для подрыва поддержки Украины, включая возможное влияние на выборы и общественное мнение.

Сара Вагенкнехт в свою очередь категорически отвергла обвинения в каких-либо контактах с Кремлём или желании сотрудничать с ним: назвала их «абсурдными». При этом минимум два ключевых фигуранта — один из окружения Вагенкнехт и несколько представителей AfD — контактировали с российскими официальными лицами во время разработки этой стратегии.

Первый человек из окружения — это экс-муж Сары Вагенкнехт, Ральф Нимейер. Он подтвердил, что посещал Москву даже после вторжения РФ на Украину, получал зашифрованный телефон от пресс-секретаря Путина Дмитрия Пескова, и сделал вывод, что Кремль заинтересован в возможном союзе между Вагенкнехт и AfD.

Журналисты левого берлинского еженедельника Jungle World отмечают, что потенциальный электорат Сары Вагенкнехт в значительной степени ориентирован на прекращение военной поддержки Украины и нормализацию отношений с Россией. Сама Сара, получившая в прессе прозвище «подруга Путина», регулярно подчёркивает необходимость переговоров с российским диктатором, утверждая, что Путин «начал войну лишь для того, чтобы предотвратить расширение НАТО на Украину». Такая риторика во многом совпадает с ключевыми тезисами кремлёвской пропаганды, что подтверждается и тем фактом, что высказывания Вагенкнехт постоянно цитируются в российских государственных СМИ.

Но далеко не одна только Сара Вагенкнехт ретранслирует кремлёвские нарративы о «столкновении НАТО и России в Украине». Вслед за ней в унисон российской пропаганде выступает и её соратница по «Союзу» — депутатка бундестага Севим Дагделен. Ещё в феврале 2022 года, за несколько дней до начала полномасштабного вторжения, Дагделен публично ставила под сомнение данные западных спецслужб о подготовке нападения. 18 февраля она вышла на берлинскую демонстрацию под лозунгом «Безопасность для России — это безопасность для нашей страны» и обвинила немецкие СМИ в распространении «небылиц американской разведки».

Когда же вторжение всё-таки произошло, Дагделен не признала очевидного: что ответственность лежит исключительно на Кремле. Вместо этого она стала одной из соавторов заявления, в котором значительная часть вины перекладывалась на Соединённые Штаты. Такая позиция не только игнорирует реальность российской агрессии, но и закрывает глаза на природу самой российской политической системы — олигархической диктатуры, где десятки левых активистов и активисток сидят в тюрьмах, а любое инакомыслие подавляется силой. Более того, именно Россия несёт полную ответственность за череду империалистических конфликтов на постсоветском пространстве, поддерживая в соседних странах марионеточные авторитарные режимы. Родство этих режимов с политическим строем самой России настолько очевидно, что его может не заметить разве что человек, сознательно отказывающийся смотреть на факты.

Опираясь на ксенофобную и ультраправую риторику, Сара Вагенкнехт и её сторонники уверены, что смогут перехватить инициативу у AfD, особенно на востоке Германии. Их стратегия проста: отвечать на правый популизм популизмом «левым», создавая иллюзию альтернативы и тем самым затуманивая сознание рабочего класса и других социально уязвимых групп. Однако за этим не стоит никакой новой политической тактики: это лишь копирование лозунгов правых под видом «левого» проекта. Для немецких авторитарных левых заигрывание с националистическими и ксенофобными штампами давно стало привычным инструментом — но именно поэтому их риторика не предлагает выхода из кризиса, а лишь воспроизводит реакционные идеи в другой оболочке.

Анархист Рудольф Рокер ещё почти век назад предупреждал о фатальных ошибках Коммунистической партии Германии, которая в отчаянной попытке «перехватить инициативу у фашистов» начала играть на их поле — в националистической риторике. «Пока нацисты распевали свои тупые песни про победу над Францией, — писал Рокер, — в коммунистической прессе всерьёз рассуждали о грядущем “марше Красной армии на Рейн”.» Более того, Карл Радек, секретарь Исполкома Коминтерна, доходил до того, что прославлял националистического террориста Альберта Лео Шлагетера — того самого, кому Гитлер собирался воздвигнуть памятник.

Трагикомично и то, что Рут Фишер, одна из лидеров коммунистов Германии и еврейка по происхождению, кричала на студенческом митинге: «Повесим еврейских капиталистов на фонарях!» Нельзя даже представить, какое смятение подобная «агитация» вызывала в головах молодых людей.

Рокер отмечал: «Разумеется, эти компромиссы делались в надежде перетянуть сторонников Гитлера в ряды коммунистов. Но именно в этом и состоит огромная опасность — когда люди убеждают себя, будто компромисс может послужить иным целям. Всё, что из этого следует, — это предательство собственных идей и ослабление всех здоровых сил, которые могли бы противостоять националистической реакции».

Именно это мы наблюдаем и сегодня, когда Союз Сары Вагенкнехт, копируя лексику и лозунги ультраправых, пытается «отобрать» у них электорат. Но история ясно показывает: такие компромиссы не приближают победу над реакцией, а лишь укрепляют её.

Появление в европейской политике «левых друзей Путина» — вовсе не новое явление. Однако после аннексии Крыма в 2014 году этот феномен приобрёл по-настоящему массовый характер. Его корни — многослойны. Во-первых, это ностальгия по советскому прошлому, особенно среди поздних переселенцев, которые воспринимают Россию как символ «утраченной родины» и проецируют на путинскую систему иллюзии о стабильности и «социальной справедливости». Во-вторых, огромную роль сыграла систематическая работа российских пропагандистских медиа, которые десятилетиями формировали в Германии и других странах ЕС образ России как «антиимпериалистической альтернативы» Западу. Наконец, немалую привлекательность для части «левых» сыграл миф о том, что Путин якобы «строит СССР 2.0», возвращая «баланс сил» и противостоя западной гегемонии.

На деле всё это не более чем ловкая конструкция кремлёвской пропаганды, которая умело эксплуатирует антиамериканские настроения и социальное недовольство в Европе, подменяя их оправданием авторитаризма, милитаризма и империалистической.

Ещё задолго до ухода Сары Вагенкнехт и её сторонников из «Левых» пророссийские симпатии в этой партии были вполне заметны. Одним из наиболее ярких представителей такого курса стал Грегор Гизи — харизматичный политик и партийный функционер, известный своими яркими выступлениями против политики Запада. Ещё до аннексии Крыма Гизи не скрывал своей благосклонности к путинской России. Он открыто выступал за укрепление политических, экономических и общественных связей с Москвой, утверждая, что именно сотрудничество, а не конфронтация, может стать залогом стабильности в Европе. В его риторике отчётливо звучали предупреждения: он предостерегал правительство Ангелы Меркель от следования «в американском фарватере» и настаивал на том, что санкции лишь оттолкнут Россию, приведут к её изоляции и, как следствие, к потере западного влияния.

На первый взгляд, подобные аргументы могли казаться «рациональными» и «прагматичными». Но фактически они лишь воспроизводили ключевые тезисы российской внешнеполитической пропаганды: отказ от давления на Москву, признание её «особой роли» в Европе и игнорирование внутренних репрессий, авторитарных практик и агрессивной политики Кремля. Таким образом, фигура Гизи стала важным символом того, что пророссийский курс в немецкой левой политике имеет долгую и устойчивую историю, не сводящуюся лишь к феномену Вагенкнехт.

В мае 2014 года, уже после аннексии Крыма, Грегор Гизи отправился в Москву, где провёл переговоры в МИД РФ, а также встречался со спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным — одним из ключевых фигурантов западных санкционных списков. В ходе этих переговоров он подчёркивал, что «конфликт на Украине невозможно разрешить путём конфронтации» и что «без России никакой безопасности в Европе быть не может». Подобные заявления звучали как будто бы обтекаемо-миролюбиво, но их истинный смысл легко считывался: «мир» для Гизи и его единомышленников означал лишь мир на условиях Москвы, а «безопасность Европы» предполагалась как безопасность без американских войск, без инфраструктуры НАТО и без реального сопротивления российскому экспансионизму.

Именно в таком «альтернативном мире» Запад должен был закрыть глаза на аннексию Крыма и агрессию против Украины, смириться с ролью России как «гаранта стабильности» и даже позволить Кремлю навязать собственные правила игры в Европе. При этом само понятие «российского империализма» в левой риторике традиционно отрицалось или маргинализировалось: Россия представлялась страной «периферийного капитализма», неспособной к агрессивной политике и якобы лишь обороняющейся от «натовского окружения». В реальности же подобные оправдания лишь маскировали факт: Россия уже тогда выстраивала новый империализм — со своей зоной влияния, войнами на постсоветском пространстве и авторитарными союзниками по всему миру.

Отдельно следует отметить, что именно позиция «Союза Сары Вагенкнехт» в отношении беженцев и иммигрантов наиболее чётко демонстрирует реакционную суть этой партии. По сути, она ничем не отличается от линии AfD и других ультраправых движений Европы. В предвыборном манифесте организации прямо утверждается, что «совершенно ошибочная иммиграционная политика» якобы создала в Европе «параллельные общества, находящиеся под влиянием исламистов, в которых закон и порядок применяются лишь в ограниченной степени, проповедуются законы шариата, а дети растут в атмосфере ненависти к западной культуре». В качестве «решения» партия предлагает «фундаментальную реформу политики в отношении беженцев и иммиграции» и настаивает на переносе процедур предоставления убежища на внешние границы и в третьи страны. Это означало бы резкое ограничение права на убежище и фактическое закрытие двери для большинства людей, бегущих от войн, диктатур и бедности.

Такое совпадение в политике не является случайным. Оно свидетельствует о том, что «Союз» Вагенкнехт фактически встроен в общую европейскую тенденцию «этнического популизма», где апелляции к социальной справедливости сочетаются с ксенофобией и национализмом. На словах партия декларирует, что она создана для того, чтобы «отнять голоса у AfD», но на деле её позиции укрепляют правопопулистский дискурс, легитимизируя его в глазах аудитории, которая ранее считала себя «левой». Неудивительно, что именно представители Союза Вагенкнехт вместе с депутатами AfD синхронно бойкотировали выступление Владимира Зеленского в Бундестаге: этот жест ясно продемонстрировал, что в ключевых вопросах внешней и внутренней политики между «левой» и «правой» реакцией давно нет принципиальных различий.

Насколько это выгодно Кремлю?

Ещё в 2023 году Сара Вагенкнехт и её сторонники в Германии запустили петицию, призывающую к прекращению поставок вооружений Украине с целью инициирования «мирных переговоров». При этом Кремль многократно подчеркивал готовность вести диалог «на тех условиях, о которых договаривались ещё в Минске, а затем и в Стамбуле». Российские военные ресурсы к этому моменту были истощены: ещё в марте 2022 года Игорь Гиркин-Стрелков заявлял о том, что «кровавый тяни-толкай, длительный, изнуряющий и чрезвычайно опасный для России, оправдался полностью на данный момент». Позиция Вагенкнехт и её «левых союзников» фактически совпадала с риторикой Москвы, что делает очевидным, что их «антивоенный» дискурс в значительной мере совпадал с интересами российской пропаганды.

Россия в настоящий момент смогла укрепиться на Юго-Востоке Украины, но ей не хватает сил для наступления вглубь страны. Ни одной из первостепенных целей российского военно-политического руководства достигнуто не было. При этом Украина также лишена ресурсов и сил для нового контрнаступления. Россия же продолжает искать политические пути влияния: Путин не в состоянии установить контроль над захваченными территориями военным путём, но рассчитывает на истощение ресурсов Запада и давление европейских правительств на Киев. На этом фоне в политическом поле Европы появляются силы, выступающие против поддержки Украины, которые набирают популярность в Европарламенте и тем самым способствуют заморозке конфликта. На фоне переговоров с Трампом это выглядит очень лаконично.

Рост популярности Сары Вагенкнехт с точки зрения российской внешней политики рассматривается как положительное явление, так как повышается вероятность того, что Германия станет страной, заинтересованной в переговорах о завершении войны. Для Кремля это создаёт шанс завершить конфликт на своих условиях — если не через новые попытки военных наступлений, то за столом переговоров.

Резюмируя происходящее, можно обратиться к словам Нестора Махно: «Нет партий…, а есть кучки шарлатанов, которые во имя личных выгод и острых ощущений… уничтожают трудовой народ». Ситуация в Германии и Европе сегодня демонстрирует, что без активного противодействия реакционным политическим силам, даже под видом «левых» инициатив, трудовой народ и демократические ценности остаются под угрозой.