«В какой-то момент я понял, что я вижу вещи, которые не замечают другие. Во мне проснулся археолог, которым я хотел быть в детстве. И я сказал себе: если ты можешь обнаружить то, что не видят другие, то ты должен посвятить этому всю жизнь, свое время. Существовать в области этого вопроса.
Музыка — не игра на скрипке, не пение. Музыка — идея, которая выходит за все рамки».

Теодор Курентзис.

Москва. Первые числа марта. На улице -15, а ощущается как будто -25. Новый семестр не успел начаться, а студенты уже ходят замученные, усталые от зимней непогоды. Когда уже весна?! Она подкралась совершенно неожиданно, откуда вроде бы её совсем не ждали…

В конце декабря стало известно, что 9 марта в Большем зале консерватории состоится концерт Теодора Курентзиса. Вроде бы ничего необычного, последнее время он достаточно часто балует столичную публику концертами. Но неожиданность была в том, что на концерте он будет дирижировать не своим оркестром (Music Aeterna), а Студенческим Оркестром Московской Консерватории, который существует с основания консерватории. В разные годы с ним работали дирижеры разных школ и поколений: П. Булез, М. Ростропович, Г. Рождественский, Ю. Башмет, В. Гергиев. Теодор Курентзис же это делал впервые. Коллектив имеет множество наград. Несмотря на это, лично у меня сложился не самый удачный опыт знакомства с их выступлениями. Часто в исполнении мне не хватало полной отдачи и погружения в произведения, казалось, что все сделано как-то наспех, недоученно, оркестру ещё две три репетиции и было бы прекрасно, но… Забегая немного вперёд скажу, что после исполнения под руководством Теодора Курентзиса, я полностью изменила своё мнение. Было видно, что они любят своё дело, живут им и готовы отдаться музыке полностью.

За неделю до предстоящего события, для репетиции прилетел маэстро. И весь студенческий музыкальный мир, не зависимо от того были ли это студенты консерватории или других вузов, погружается в это событие.

После нескольких репетиций в интернете появляется информация, что Теодор Курентзис, не просто даст концерт, а еще проведёт мастер-класс по дирижированию, встретится со студентами и устроит открытые репетиции!!! С этого момента и началась она — Студенческая весна.

Все будто сошли с ума, регистрация на встречу и мастер-класс закончилась так быстро, что некоторые даже не осознали, что она была. А списки на открытые репетиции все пополнялись и пополнялись…Жизнь Московских студентов забурлила.

Мне удалось посетить из этого списка мероприятий, только встречу с маэстро и кульминацию этой «весны» — концерт 9 марта.

Творческая встреча, пожалуй, стала самым неожиданным мероприятием, так как она заранее не планировалась. Студенты Московской консерватории сами об этом попросили дирижера (за что им огромное спасибо от студентов других вузов), а он в свою очередь с удовольствием согласился. Она проходила в привычное время для студентов, поздно вечером, когда все только покидают учебные заведения после долгих репетиций и занятий. Встречались в уютном Рахманиновском зале Московской консерватории.

К назначенному времени (22:00) зал был полон. В воздухе витало ощущение взволнованности и ожидания чего-то неизвестного, все только и говорили о прошедшей открытой репетиции и гадали, о чем же сегодня пойдет речь. Начало встречи, задержали на 40 минут, пожалуй, это никого не удивило (удивительно было бы то, если бы начали вовремя). Как только маэстро вошел, сел за стол, в зале воцарилась полная тишина, сотни студентов с жадностью стали внимать каждому слову, каждому движению дирижера. В первой части разговора, а точнее своего рода исповеди, были затронуты очень важные вопросы: Как стать лучше? Как стать Совершеннее? Что есть музыка? И почему она нужна?… Эти вопросы заставили посмотреть на то, чем мы занимаемся, и чему мы решили посвятить свою жизнь с другой стороны. Задуматься об этом, взглянуть по-новому, попытаться самому себе ответить на эти вопросы, или прислушаться к ответам маэстро, а может даже вступить с ним в мысленную полемику и все отрицать. Как ни посмотри, но даже те, кто был не согласен с поставленными вопросами или ответами, все равно задумались об этом и еще долго после встречи обсуждали в фойе Рахманиновского зала.

Вторую часть творческой встречи уже смело можно назвать диалогом. Студентам предложили задавать вопросы дирижеру, но после такого монолога, все были в некоторой нерешимости…Однако стоило первому выйти и задать вопрос, как встреча повернулась совсем в другое русло. Атмосфера стала более расслабленной, более приземленной и теплой. Теодор Курентзис делился своим опытом, рассказывал о личных воспоминаниях, шутил, подсказывал и советовал, как поступать в той или иной ситуации. После окончания встречи единственное, что хотелось сказать: «Спасибо, за искреннюю беседу!».

Ожидание пятничного концерта усилилось еще больше.

И вот — пятница. На улице весь день светило солнце, а температура достигла 0 — кульминация «студвесны» приближалась. Зал был полон, большую часть публики составляли студенты, которые были на встрече, всех репетициях, и уже знали друг друга в лицо. Как и все предыдущие мероприятия, так и концерт был наполнен некой таинственностью. Программа до последнего держалась в секрете, что только усиливало трепетное волнение у слушателей. Кто-то боялся не узнать произведения, кто-то боялся, что будет что-то уж очень современное, но опасения были напрасны.

Вечер открылся Первым скрипичным концертом С. Прокофьева — одним из самых лиричных произведений композитора, которое не было оценено современниками по достоинству. Известный исследователь И.В. Нестьев отмечает следующее: «Многим казалось, что лирика Скрипичного концерта не современна, что автор ещё не расстался с устаревшими романтическими привычками. Впервые С. Прокофьева стали критиковать «слева» за слишком ясную и недостаточно изощрённую музыку». И лишь через несколько лет этот концерт обретает славу, благодаря венгерскому скрипачу Й. Сегити, который впоследствии написал, что нашел в этом концерте «настроение маленького мальчика, внемлющего сказке». Пожалуй, именно в этом настроении и прозвучал концерт. Исполнял его, конечно, уже не мальчик, но молодой, талантливый скрипач, лауреат международных конкурсов — Айлен Притчин. Он поразил своей виртуозностью, техничностью и тем, как тонко он чувствует каждый нюанс выписанный композитором. Хочется отметить, также и проделанную огромную работу оркестра. Они словно, вместе с дирижером подчинились солисту и шли за ним. Именно он был их проводником «в сказку». Баланс между солистом и оркестром был идеально выверенным, все штрихи и фразировки были выточены, но, мне показалось, что оркестру немного не хватало свободы в игре, полётности, которая была у солиста.

Второе отделенное открылось, пожалуй, одним из самых оптимистичных произведений Л. Бетховена — седьмой симфонией. Как и концерт, сочинение при жизни музыканта вызвало не однозначную оценку. Например, Кастиль-Блаз назвал финал «музыкальным сумасбродством», а Ф. Фетис — «порождением возвышенного и больного ума». Зато для М. Глинки она была «непостижимо прекрасной», а выдающийся исследователь творчества Бетховена Р. Роллан писал о ней: «Симфония ля мажор — само чистосердечие, вольность, мощь. Это безумное расточительство могучих, нечеловеческих сил — расточительство без всякого умысла, а веселья ради — веселья разлившейся реки, что вырвалась из берегов и затопляет все». Сам же композитор ценил ее очень высоко: «Среди лучших моих сочинений я с гордостью могу указать на ля-мажорную симфонию».

Словно подтверждая высказывания Р. Ролана, «симфония как река» разлилась по залу и захватила всех своим бурным потоком. Теодор Курентзис нашел свою особую трактовку. Он не стремился к концу, в отличие от других дирижеров, которые часто всю симфонию вели к финалу, отчего первые три части порой были маловыразительными. На этот раз дирижер, словно искал ключ к каждому такту, каждому разделу, при этом, не теряя общей концепции всего произведения. За счёт чего финал не просто не потерял своей значимости, а прозвучал еще значительнее и масштабнее. Необычно выразительно прозвучала II часть «Allegretto», воплощение шествия, но не скорбного, а скорее наполненного светлой печалью. Оркестр исполнил его так тонко, с особым трепетом, с филигранной точностью динамических оттенков, что казалось на какой-то миг время остановилось… А затем, словно из ниоткуда ворвалось бурное Скерцо.

Чтобы воплотить столь эмоциональную трактовку, достичь невероятно выразительных нюансов, дирижер поднял студентов и все 40 минут оркестранты играли стоя. И цель была достигнута, это помогло им более полно прочувствовать произведение, объединиться и стать одним целым.

Финал симфонии прозвучал, так как его описывает Б. Асафьев: «воздействует опьяняюще. Льется огненный поток звучаний, как лава испепеляя все, что ему противится и встает на пути: пламенная музыка увлекает за собой безоговорочно»…И на последнем выдохе зала прозвучало «Спасибо!», а затем обрушился шквал оваций. Слушатели еще долго не отпускали дирижёра и оркестрантов.

Выходя, все торопились скорее выйти на улицу, вдохнуть свежий глоток холодного воздуха, немного прийти в себя, и с ощущением полной радости на сердце отправиться в теплую весну…