«Этот альбом о цветах, ярких вспышках, беззаботности, длинных жарких летах 88-го, 89-го, 90-го. Этот альбом о счастье», — читаем на вкладке к альбому «Madstock…» британской группы Candy Flip.

Полное его название — «Мэдсток… Неоконченные приключения рыбы-мотоколяски», отсылающее к длинным, вычурным абсурдистским названиям, которые любили давать своим картинам сюрреалисты в 20-е–30-е и своим песням психоделические музыканты в 60-е–70-е. В нулевые эта практика вернулась модой инди- и построк-групп называть себя и свои произведения бессмысленно-ироничными километровыми фразами навроде Everybody Was In The French Resistance… Now! или Meanwhile, Back In Communist Russia…

Мэдсток — слово-бумажник: Вудсток (рок-фестиваль, состоявшийся в США в августе 1969 г., апогей хиппи-культуры и всей поп-музыки 60-х) + Мэдчестер (музыкальное движение, возникшее в Британии, а именно в Манчестере, в конце 80-х и соединившее ретро-звук 60-х с тогдашними новинками музыкальных технологий вроде тёрнтейблизма и компьютерных секвенсоров).

Мэдсток = Свингующий Лондон + Сумасшедший Манчестер. У-хрония (безвременье, остановившееся, несуществующее время), у-топия (несуществующее, а может, и «благое» место). Вернее, место и время, существующие только в измерении Утраченного: воображения, желания, воспоминания.

На обороте конверта альбома можно увидеть его «маскот» — симпатичного, немного печального мультяшного инопланетянина в микролитражной летающей тарелке. Может быть, это и есть та самая «рыба-мотоколяска» (или «пузыремобиль», как называют этот вид транспорта в Британии), приключения которой «окончились не вовремя» или «не оканчиваются» (continuing)?… Приключения — поиски утраченного времени, прошлого, воображаемых мест, мест, оставшихся в детстве, «страны чудес», «о которой мы все мечтаем» (см. третий трек с альбома). Эти поиски, пожалуй, и составляют «сюжетный стержень» — или концепцию — всего альбома.

Участники Candy Flip Дэнни Спенсер (он же Диззи Ди) и Рик Пит перебрали несколько названий для своего проекта (Ying Yang, Max The Sax, Dayglo Dreams), прежде чем окончательно остановились на Candy Flip. Это выражение на наркосленге означает одновременный приём ЛСД (любимое вещество хиппи и «психоделических революционеров» конца 60-х) и экстези (употреблявшееся рейверами, танцевавшие под эйсид-хаус в конце 80-х). Здесь речь идёт снова о столкновении времен, смешении десятилетий, мнимом (воображаемом) времени. В пространстве фантазии, которой единственной из всех человеческих изобретений удалось полностью освободиться от господства принципа реальности, нет ничего, что не могло бы быть возможным. Чётвертая дорожка пластинки так и называется: «Это может быть по-настоящему».

Немного истории. Мэдчестер как самостоятельная музыкальная сцена оформился к 1988 г., на волне британского бума эйсид-рейвов, «Второго лета любви» (первое случилось в 1967 году в Сан-Франциско). Рейверы много взяли у хиппи 60-х — жёлтый смайлик, который с 88-го прочно ассоциируется с амфетаминами; «фенечки», сибори, пацифистско-гедонистические ценности «детей цветов», психоделическую эстетику. Можно также сказать, что рейверы были настроены против материалистических, прагматических, консюмеристских яппи-ценностей 80-х и старались исповедовать наивное, невинное, детское мировосприятие (несомненное влияние более раннего британского музыкального течения тви-поп). Тем более, что многочасовые танцы в клубах и употребление психостимуляторов, как воображалось, стирали социальные и психологические барьеры, мешающие непосредственному, открытому людскому общению (что бы под ним ни подразумевалось), и освобождали «внутреннего ребёнка» (конечно, если допускать возможность существования такового): «Обстановка [на эйсид-вечеринке] напоминала детский утренник: танцующие… смеялись, обнимались, целовались, размахивали в воздухе руками, растопырив пальцы во все стороны, разрисовывали друг друга светящимися красками и делали друг другу подарки. В клубе Shoom очень скоро накопился целый склад плюшевых медвежат. Совершенно незнакомые люди живо общались друг с другом и рассказывали про себя и про свою жизнь интимные подробности» [Горохов 2010. С. 168].

«Креативщики» больших лейблов, посчитав, видимо, что «лета любви» должны происходить раз в 20 лет, попытались в 2007 году организовать римейк Второго лета любви, создав специальный жанр «ню-рейв». К сожалению или к счастью, но Третьего лета любви не вышло, и «ню-рейв» был очень быстро забыт.

Грубый рецепт мэдчестера — американский эйсид-хаус 80-х + британский бит 60-х. Старые рок-н-ролльные танцы на новый лад, с новым звуком.

Candy Flip — это «группа одного хита», массовому западному слушателю она запомнилась только кавер-версией песни Beatles «Strawberry Fields Forever», в апреле 1990 года достигнувшей 3 места в британском чарте синглов, а в сентябре того же года — 9 места в хит-параде американского музыкального издания Billboard.

Использование звуков ситара в этом треке (а также в паре других с «Мэдстока») отсылает не к «экзотичности», не к «индийскости», не к «восточной мудрости», а к британскому психоделическому и рага-року конца 60-х гг. (тот же Джордж Харрисон из Beatles, Брайан Джонс из Rolling Stones играли на ситаре). Т.е. к самим 60-м как таковым. Музыкальное означающее отсылает к другому музыкальному означающему, чтобы в итоге не означать ничего, кроме самого себя.

Некоторые музыкальные критики нашли эту кавер-версию битловских «Земляничных полей» плохой. Несмотря на то, что по сравнению с остальным материалом альбома этот номер слушается действительно несколько инородно (в нём чувствуется изначальный расчёт на медийный успех), он хорошо вписывается в светлую ностальгическую атмосферу «Мэдстока»: в тексте песни Джон Леннон смешал «впечатления от хорошего ЛСД-трипа» и свои детские воспоминания. «Земляничные поля» — это ливерпульский детский приют, в саду которого он любил играть ребенком; это опять-таки «место, оставшееся в детстве»: «Там всё ненастоящее / И не о чем тревожиться».

«Мэдчестерцы» вообще любили делать каверы на произведения хипповского «кислотного» и фолк-рока 60-х. Напр.: «I’m Free» (1990) Soup Dragons (кавер песни Rolling Stones 1965-г.), «Step On» (1990) Happy Mondays (песня Джона Конгоса 1971 г.), «Only Love Can Break Your Heart» (1990) Saint Etienne (песня Нила Янга 1970 г.), «Slip Inside This House» (1991) Primal Scream (песня 13th Floor Elevators 1967 г.)

Технически, музыка Candy Flip находится в русле вполне «традиционного» мэдчестера: партии ударных, изготовленные из фанк-брейков (особенной любовью пользовался сэмпл из “Funky Drummer” (1969) Джеймса Брауна, громыхающий бит в кавере «Земляничных полей» построен как раз на нём), «квакающая» гитара (эффект wah-wah типичен для того же фанка и диско 70-х), жужжащие/булькающие «эйсид-хаусные» арпеджио на Roland TB-303, мечтательные synth pads.

Но было то, что отличало Candy Flip от общей мэдчестерской волны.

(1) В плане мелодики они ориентировались на уже устаревший к концу 80-х синтипоп. В частности, би-сайд с сингла Strawberry Fields Forever «Can You Feel The Love» написан под несомненным влиянием Pet Shop Boys.

Отсюда — более глубокий, объёмный, «тёплый» звук, в нём больше басов, реверберации, пространства, чем, скажем, у тех же Stone Roses или Happy Mondays. Candy Flip, на мой взгляд, поэтому ближе всего подошли к трип-хопу 90-х, чем любая другая команда мэдчестерской волны. Если заботиться о «чистоте» музыковедческой терминологии, то можно говорить, что Candy Flip — не столько мэдчестер, сколько «бэгги» — этот музжурналистский штамп обозначал мэдчестерский звук, находящийся «на полпути» к «высокому трип-хопу». Термин baggy изначально отсылал к мешковатой одежде, которую носили участники групп и их аудитория — заимствование у американских хип-хоперов. Мешковатая одежда обозначала свободу и простор (для самовыражения). Простор — даже в буквальном, физическом смысле; см. припев девятого трека на «Мэдстоке»: «Мне нужно пространство, чтобы быть свободным». Хип-хоперы же, кстати, впервые ввели в популярную музыку практику сэмплирования, апроприацию «чёрного» ретро-саунда и брейкбит — три кита, на которых держался мэдчестер и на которых до сих пор держится вся современная танцевальная музыка.

(2) Голос Дэнни Спенсера. Вокалисты мэдчестерских групп пели развинченными, гнусавыми, скрипучими/сиплыми голосами — такая манера пения достигнет своей вершины и своего конца в брит-попе 90-х (особенно, в лице Oasis). Вокал Спенсера же — это нежный, хрупкий, неуверенный мальчишеский дискант, в некоторых песнях сходящий на почти интимный шепот («Theme») или трогательные подростковые причитания («Ask Why»).

(3) Ошеломляющая, опрокидывающая эмоциональность музыки Candy Flip.

«Мэдсток» открывается композицией с «типично» хипповским/нью-эйджевым названием «Любовь — это жизнь», расслабленной, мягкой, ласковой, обволакивающей, томной, «чилаутной», но при этом очень ритмичной. Припев песни: «Люби своего брата / Люби свою сестру / Любить друг друга — это то, в чём сейчас нуждается мир».

…Кажется, что Candy Flip «перегибают палку» в педалировании хиппи-этики: почти в каждой песне с «Мэдстока» встречается слово «любовь», которая «и там, и здесь, и в атмосфере». Пятый трек одноименен с альбомом, и — почти шокирующее — напоминает приторное, сердцещипательное музыкальное общее место, в которое превратились к началу 70-х хипповские рок-баллады и чья чрезмерная буквальность в выражении эмоций так и требует превратить его в объект пародии. Но в этой песне всё же не ощущаются «прибавочные смыслы», которые позволили бы оценить её как китч или иронию, она звучит очень искренне и чисто.

Центральная вещь альбома — трек «Дорога на Красные Холмы» (практически собственные «Земляничные поля» Candy Flip). Песня (пере)насыщена уникальными, сложными, трудновербализуемыми эмоциями, знакомыми каждому ребенку/подростку/молодому человеку, но мало отраженными в западном искусстве (хотя, конечно, были «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и «Поколение Икс» Коупленда) и, тем более, в науке. Это неожиданно — или «с утра» — возникающее желание на целый день отдалиться от своих друзей, знакомых, родителей, от своей среды, прогулять школу, уйти из дома и отправиться в «психогеографическое» путешествие по городу, по месту, где ты живешь. Желание открыть в этом месте новые, неизвестные места; желание, чтобы с тобой произошло приключение, познакомиться с чем-то новым — необязательно с людьми; можно просто гулять по пустым городским окраинам, наблюдать за природой, за животными, за работой механизмов или физических законов; может быть, наткнуться на сокровище, секреты или символы, которые хранит в себе земля. Это одновременно и чувства небезопасности, неизведанности, но и любопытства, стремления к открытиям, открытости миру, зыбкое ощущение единения с ним. Одновременно — и чувства хрупкости момента, быстротечности времени, желание удержать его в памяти — так, мальчик в красном дафлкоте (играющий Дэнни Спенсера в детстве) из клипа на эту песню уносит к себе домой каких-то прудовых гадов из странного мокрого места возле Редхиллз Роуд.

В начале видео маленький Дэнни рассматривает птичий череп — мрачный образ, явно заимствованный из барочных ванитас, символизирующий как раз ту самую хрупкость времени; напоминающий о бренности бытия, смертности всего живого, преходящести простодушия, невинности и свободы (которую коннотирует полёт птицы). По сюжету песни, Дэнни знакомится на Редхиллз Роуд с неким «стариком», с которым потом встречается несколько раз и проводит с ним время. Двусмысленная строчка «Странные разговоры со стариком заставляют меня взрослеть»: встреча в том самом «воображаемом месте» ребенка с самим собой, но уже заканчивающим жизнь; то же самое обозначает и образ лифта, где встречаются взрослый Дэнни и Дэнни-ребёнок («вечный» мотив «трёх возрастов человека»). Но в один из холодных дней старик больше не пришел, «улица была пуста, и не с кем было играть». Птичий череп лежит на столе дома у Дэнниса — возможно, он впервые осознал, что всё на свете рано или поздно кончается, и всё исчезнет, даже он сам. Все эти эмоции я бы назвал азиатскими, чем-то наподобие японского моно-но аварэ, а Редхиллз Роуд сравнил бы с Зачарованным Местом из «Винни-Пуха» А.А. Милна (см. его пронзительную последнюю главу в пересказе Заходера).

Вершина «Мэдстока» (не путать с «центральной вещью») — совершенно волшебная песня «See The Lights», вызывающая ассоциации с длинной, полусонной ночной автомобильной поездкой (из одного места в другое — снова воображаемое?)

Наша современность отстоит от «Мэдстока» примерно на то же самое временное расстояние, на которое отстоял «Мэдсток» от Вудстока, и прослушивание этого альбома способно дать сложно устроенные ностальгические эмоции — ностальгию по эпохе конца 80-х–начала 90-х гг. (выраженную, в свою очередь, через ностальгию по 60-ым), которую многие/некоторые из нас не застали сознательно или физически и которой, возможно, вообще никогда не было. В любом случае, в этом и состоит шедевральность «Мэдстока» — в потрясающей способности его музыки вызывать светлую тоску по воображаемому времени, по воображаемым местам, по ушедшему, потерянному времени, которое больше не вернуть.

Литература:

Горохов А. Музпросвет. М.: ИД Флюид, 2010.