Нашептывают Lerysol Д...
Наш маленький грязный секрет
состоит вот в чем:
мы тут очень весело живем.
Jonathan Earl Franzen
Каждый год в дом обязательно стучится старуха с авоськой, беспринципна и безжалостна, сбивает простудой с ног. А попытке улыбнуться, подняться, оскалившись, а в ответ кряхтит, сильней впивается, вколачивая вниз… Каждый по- разному с ней договаривается. Поздний. Градусы в разы выше, жаровня. Домашние тысячи одёжек, напитки первобытные, луковицы с запахом, ломтики почерствевшего черного хлеба, добавляя остроты красными. Домашнее хрю, чулан вакуума, с перезагрузкой за ночь, пропитанная каплями пота. Дожить до рассвета погружаясь в растрепанные сновидения. Ледяной душ под рассвет оповещает о завершении абгрейда. Как жить по вечерам?
Башни снос завершает временный бульдозер, повезло, если один, чаще по полной программе включены отбойники. Друзья, знакомые? Пошло. Заняты кастрюльками собственными, а иные уже обнаженные своим цинизмом с расчётами, отправлены в прошлое. Находя занятия наедине-чтение, просмотры контента с развлечением, спорт, душно, не достаточно кислорода, балуясь подключив все цвета фантазии запускаем сюжет книги?
Она и Он встретились. Он и Она с пороками. Она и Он тоже не ангел. Рядом бабочки с виду, а внутри боль от заживающих, воющая. А может? Эта книга про вечер, когда все истощены быть сильными и так мгновенно готовы сдаться в поисках тепла? Летят она и она в любое с подушками, лишь бы насытится друг другом долгий год очередного одиночества. Наступая на горло гордости, выгибая спинку, мурррлыкая, продлевая еще на час максимум, исключительно от долбанного голода. Впиваясь кораллами, надеясь ухватить в простынях чуть энергии. Разнообразие колибри с подпаленными. Те, остальные, кто не домой, с зеркалами общающиеся, и не с кем торопиться, ничего нет, просто стены. Прочь в ночные объятия. Двери бара и кивки за стойкой проплачены, видимость, говорят, изливаются, а толк? Словно в постели с оплаченной, но без души, чем-то схожа на резиновую. Веселье натянутое, песочными на 30-59 минут, а после в холодную гостиницу. Кто- то обязательно подворачивается под руку, также до безумия уставшие от одиночества. Дорога с такси, Он и Она, диктуют градусы, мысли изредка вспышками переменными, а надо ли это? Белоснежный чертенок тянет за мочку уха, топая копытцем по плечу левому, отговаривает. Бежать в одиночество нашептывает, сохраняя чистоту внутреннюю, тише-тише сжимаясь от ледяного, как внутри так и снаружи, сохраняя по утру уважение к отражению, это нынче такой дефицит дорогостоящий. Есть тепло? В ладошках, спрятали? Хранить? Для кого? Как и подарки неблагодарным, только для уважения чистоты внутренностей. Постепенно на окружающее бросаем взор со спокойствием, не волнуясь за опознание среди прочих, обличая похождения. Словно побитые около пяти с рассветом, брошенные бездомные, волочась прихрамывая уползают от стыда от слов по чуланчикам. Ради этого Он и Она попытаются остаться теми, кто есть? Стараясь не преступать дозволенное очерченное собственными правилами границы.
Будущее пахнет избавлением от совместного, погружение в уединение с безмолвными четвероногими, стандартное проявление заботы к зависимым, а остальное вынос за пределы личного домика, сохраняя лишь комфортных, меняя и удовлетворяя с помощью сервисов свое любопытство в достижениях собеседников от ранних от полуночных. Внешность как таковая отходит на второй план. Пробуя примерять на себя другой пол, возраст, интересы, меняя на прогулке своих персонажей внутри, выгуливая каждого и тем самым получая некоторое временное спокойствие. Он и Она с черствой иронией. Скука, всепоглощающая, смертная, поглощает безделье ежедневное, без нагруженных. Хочется, хочется, скандала, криков, эмоций, скучно. Заденьте, затроньте, Он и Она погибают от тошноты контента телека, интернетом также насыщены, взрываясь раскатами, грустно от внешнего безразличия.
Приглашаем прочесть полностью https://proza.ru/2022/03/13/1005