Когда ты стараешься сделать что-то новое и сломать старое наживаешь врагов. Я горд, что у меня их так много

Keith Rupert Murdoch

Весь шарик меняется, крутясь перед зеркалом! По-прежнему быстрое, больше комиксов с историями короткими, предельно доходчивыми, картинками яркими заменяют проникновенные истории. Брошены вечера долгие с толстовскими романами! Макулатура. Сколько? Больше 27 страниц, шутите? Позже, занята. Плачут горькими собственные строки среди ночи сами же себе писатели. Химические средства оттирают в сторону, иная контента мода. Расстроены. Брошены. Как и все, рано или …. Страдают, жалея себя, лаская обложки нетронутые. Голодают без внимания. Тикает. Кожа да кости, кожа да кости. Не тронуты. Серой хищной пылью обрастают остатки. Приглашая на пиршество сырости голодных подружек. Голубые океаны соединить? Смешать дорогой дурманящий коктейль для избранных, остальные со временем подтянуться. Тысячи много страничных томов, с размаху не заботясь о сохранности: трейлеры, не раздумывая и комиксы, горсть забавных сюжетов блогеров. Зная о тенденциях резкого падения спроса на многотомники, помня о премии, за короткий, но проникновенный, о ботиночках. Попробуем создать консистенцию смешав по размеру, содержанию, глубине проникновения, наличие мысли с искорками, чуть жестче, чуть острее приправим, дабы пробивала латы насыщенности, жировых слоев довольствия от первобытного, до самого настоящего сердца доброго, дотягивалось. Мгновенное погружение с первых строк. Студентами снова среди стен общаги обшарпанной, такой …. Без копейки за душой, все наброшенное к подруг одолжено, каждый должен, всем должна, где разберемся после — звучит повседневно. Что забыл? Тепла бы нежного, ладошек ласковых, объятий искренних, влюблённости и колдовство осени. Иначе, как брошенные дети, ободранные без ладошек, беспризорно привыкли отнимать силой, ложью, наговором, они вовсе не плохи, просто они так привыкли, не знают, не показали как можно. Они очень скучают без тепла, но боятся показаться слабыми, а ведь слабые. Если позволите. Люблю долгие дистанции, с обязательным вторым, третьим дыханием, монотонными сжатием легких до сухариков. Все спят, с Вашего позволения, одного из обитателей выгуляю, пусть чернилами соберет конструктор из слов, фраз, плетя кружева со смыслом, глупости. Больше наиграться ему в лужицах, пачкая белоснежные папирусные, комкая отправляя трех очковый и заново повторяя только чуть красок добавив и оттенков загадочности. Улыбаюсь, понимая страхи людей, способных на подвиги, но не из этого сотканы, просто сорвались с цепи персонаж из карцера и вырвался, буянит, меняя цвета в унисон скорости ветра. Без цели, без плана с финишем, выкрикнет, словно чайка там поддержат тысячи, а после бросят и улетят, кто в теплые, кто на балтику. Оставив развалины, ссадины, отбитое разочарование. Если верить, значит рано или поздно океаны соединятся, сплетаясь пеною восторга от соскученности друг без друга.

“Мне, правда, понравилось. Рассчитаешься? Спасибо. Объявили, пора, спасибо за строки. Давно мечтала побродить у подножий гор, обласканных красотой озера. Понимаешь. Надеюсь, скоро прикоснусь и к своему отражению в кружевах. Знаю, понимаешь. Напишу, как приземлюсь, я тоже….”