Фрагмент из книги филолога и переводчика Аллы Николаевской «Сэмюэль Беккет. История», первой русской биографии ирландского драматурга.
Сэмюэль родился в 1906 году — 13 апреля, в Страстную пятницу. Его отец — Уильям Фрэнк Беккет (1871-1933) работал в строительном бизнесе, мать — Мария (Мэй) Беккет, урождённая Роу (1871-1950), была дочерью довольно состоятельного фабриканта. Беккеты представляли собой зажиточное протестантское семейство англо-ирландского происхождения. Фамилия Беккет имеет нормандские корни: предки Беккета, принадлежавшие к роду гугенотов, переселились в Ирландию в XVIII веке. Сэм был младше своего брата Фрэнка на четыре года, рос, в принципе, покладистым парнем (если не посягали на его свободу и независимость), но бесстрашным и азартным, любил ходить с отцом на охоту и на рыбалку, с терьером Бэджером — на прогулку, помогал маме варить мармелад, с братом играл на фортепиано, правда, Фрэнк ничего, кроме джаза, не признавал, а Сэм с детства любил классическую музыку. Еще увлекался крикетом, гонял на велосипеде, мог заплыть далеко-далеко, благо за ним приглядывал отец.
У Беккетов был большой дом в Фоксроке, в этом поселке жили зажиточные ирландцы — вышедшие в отставку пожилые почтенные джентльмены и чиновники, предпочитавшие городу свежий воздух и сельскую природу, благо Фоксрок находился недалеко от Дублина.
Ты появился на свет в той комнате, где, скорее всего, и был зачат. Большой эркер смотрел на запад, на горы. В основном на запад. Эркер есть эркер, и потому он смотрел и немного на юг, немного на север. Естественно. Немного на юг, где горы выше, и немного на север, где они сходили на нет, на равнину. (Общение)
Беккеты знали всех своих немногочисленных соседей. А Мэй, мама Сэма, непременно помогала немощным и больным — кому домашнее молоко с маслом носила, кому в доме прибирала, кому в магазин ходила: суровая и неприступная на вид, она обладала отзывчивой душой. Правда, ни на шаг не отступала от тех правил и норм, в которых была воспитана родителями — ведь они были потомственными квакерами, а потому и своим сыновьям не давала спуска. Особенно доставалось Сэму.
Надо сказать, что Мэй Роу в пятнадцать лет осталась без отца и средств к существованию: отец разорился, не выдержав конкуренции с канадскими и американскими поставщиками зерна, он умер, когда ему было пятьдесят четыре года. Мэй была в семье за старшую — мать слегла, сестры и братья были младше ее. И ей пришлось начать зарабатывать на жизнь. Закончив курсы медсестер, она поступила работать в клинику Аделаиды, где познакомилась с Уильямом Беккетом. Мэй была не очень хороша собой: высокая, худая, с большими ушами и носом, вытянутым лицом. Но она была очень доброй, очень усердной и трудолюбивой, на ней держался весь дом, вспоминал Беккет.
Мама вечно занималась хозяйством — стряпала, убирала, стирала, чистила. Еще мама сама ездила за покупками, в коляске, в которую был запряжен ослик. Они с отцом ровесники, оба родились в 1870 году, но отец умер в 1933 году, а мама умерла семнадцатью годами позже.
Мама очень любила собак. Первая наша собака была колли. Я тогда был совсем еще маленьким. Папа не выносил кошек. Он не мог находиться в комнате, если там была кошка. Но собак он любил, и у нас была целая стая керри-блю-терьеров. Они были страшными драчунами. На западном побережье Ирландии в то время все увлекались соревнованиями, которые назывались «выгнать барсука из норы». Барсука помещали в закрытую с одной стороны трубу или в глухой туннель, из которого не было выхода, и запускали внутрь собаку, чтобы она выгнала оттуда барсука. Они были яростными драчунами, но в этой чудовищной схватке далеко не всегда побеждала собака.
Керри-блю-терьеры были очень красивыми. Но стоило вам выйти с ними на прогулку, как они, завидя другую собаку, нападали на нее. У нас были три собаки — бабка, мать и щенок. Я запомнил их клички. Бэджер (барсук), Вулф (волк) и Мак. Все керри-блю. Я подолгу гулял с Бэджером. Расскажу вам смешную историю о маме и собаках. Папа еще был жив. Он спал. А мама не спала. Вдалеке залаяла собака, она все лаяла, и лаяла, и лаяла. Мама встала посреди ночи, вышла и отправилась в ту сторону, откуда доносился лай. Пришла к дому соседей Гудз, живших в пятистах ярдах от нас. Ей удалось пройти в сад, а там она нашла несчастную, попавшую в ловушку. Она освободила собаку.
Вокруг нее постоянно крутились ребятишки — она то и дело угощала их сладостями, больше всего им нравились леденцы «бычий глаз». Однажды моя двоюродная сестра Шейла поперхнулась леденцом, он попал не в то горло. Так Мэй —
Но часто она бывала в мрачном настроении, тогда близкие старались не попадаться ей на глаза.
Отец Сэма был статным, крепко сбитым великаном с огромными густыми усами. Был заядлым охотником, отличным наездником и пловцом, играл в гольф и теннис. Словом, теперь его назвали бы мачо. Все были от него без ума — соседи, друзья, дети, собаки. Понимал толк в острой шутке, часто проводил вечер в клубе за пинтой пива и партией в бридж. Правда, был ужасно вспыльчив. Сэм тоже был с ним в настоящих друзьях — они ходили далеко в поля, неспешно болтали, грелись на солнышке, плавали. Но при этом Сэм считал его абсолютно не интеллектуальным человеком.
В пятнадцать лет отец бросил школу. Не захотел больше учиться. Его отдали работать. У него был огромный чемодан книг, набитый романами Диккенса и энциклопедиями. Но он его никогда даже не открывал. Читал романчики Эдгара Уоллеса. Мы частенько уходили с отцом в воскресенье на целый день к Трем холмам, шли полями, огибая проезжие дороги, деревушки, и в конце концов добирались до цели: с вершины Второго холма видно было море. (Beckett Remembering)
В день Пасхального восстания 1916 года отец тоже повел сыновей на вершину холма, откуда они смотрели на пожары, полыхавшие в центре города. Эту картину Беккет запомнил на всю жизнь.
В один прекрасный день отец забросил удочки и ружья, сказал, что не хочет больше убивать и губить. Но я навсегда запомнил, как мы садились в утлую лодочку и в небольшом заливчике ловили на спиннинг макрель.
У мальчиков Фрэнка и Сэма была большая родня: бабушки по маминой и папиной линии, тети-дяди, кузины и кузены. Няньки. Любимая, «маленькая бабушка» — мать Мэй Роу, и «большая бабушка» — мать Билла. Анни, «маленькая бабушка», существо хрупкое и действительно крошечное, носившая непременно темные платья и неслышно пристраивающаяся где-то в уголке гостиной с вышивкой, была очень набожной христианкой. Своей внучке Шейле, которая призналась, что больше всего на свете любит шоколад, настоятельно рекомендовала изменить предмет обожания: «Надобно не сладости любить, дорогая, а Господа нашего Иисуса Христа».
Она частенько проведывала нас, частенько подолгу гостила. А потом осталась насовсем. И умерла у нас. Бабушка. Маленькая бабушка. Вся в морщинках. Постоянно что-то вышивала. (Damned to Fame)
У Анни было большое потомство — не считая Мэй, три сына, две дочери, много внуков. С дядей Недом мальчики больше всего сблизились, как и с его детьми Шейлой, Молли и Джеком.
А «большая бабушка», Фанни Беккет, была очень музыкальна, сочиняла романсы и песни, писала музыку к стихотворениям лорда Теннисона. Она рано овдовела. Ее муж Уильям Беккет вместе с братом были известными в городе архитекторами, проектировали один из корпусов клиники Аделаиды, Национальную Ирландскую библиотеку и Музей науки и искусства (сейчас Национальный музей). Она потеряла троих детей (во время их болезни она не выходила из детской, чтобы не заразить остальных детей), поэтому потом сделалась немного странной — часто бродила по улицам Дублина, и от нее попахивало виски. «Как можно ее винить за то, что она пьет? Ведь она начала пить после всего, что свалилось на нее!» — удивлялся Сэмюэль, унаследовавший от бабки пристальный взгляд серых глаз и страстную любовь к музыке. Ее младший сын Джеральд, окончивший Тринити-колледж и получивший диплом медика, тоже очень любил музицировать, со временем стал прекрасным пианистом и частенько играл с племянником Сэмом в четыре руки. Сын Джеральда, Джон Беккет, рассказывал:
Отец был очень хорошим исполнителем, он мог, вернувшись с киносеанса, сесть за рояль и сыграть песню, которую только что услышал. Фортепиано стояло в гостиной, они часами играли с Сэмом в четыре руки… Они исполняли симфонии и квартеты Гайдна, симфонии Моцарта, Бетховена и наши любимые квартеты Моцарта. Я помню продолговатые нотные альбомы в синих переплетах, они нам так нравились! Симфонии Моцарта были в таких же. (Damned to Fame)
Дочь Джеральда, внучка «большой бабушки», Сисси, тоже прекрасно играла — любила Моцарта, Шопена. А еще шансоны и мелодии из мюзиклов. Но проявила способности к рисованию и закончила в Дублине школу искусств у Уолтера Осборна и Уильяма Орпена.
Словом, Сэму было в кого стать отличным спортсменом (в отца, дядю Джеральда и дядю Джеймса), шахматистом (в дядю Говарда), музыкантом (в «большую бабушку», дядю Джеральда и кузену Сисси). Но кто мог угадать, что он станет великим писателем?! Интересно, что свою статью «Современная ирландская поэзия» (Recent Irish Poetry, 1934) он опубликовал под псевдонимом — позаимствовав фамилию прапрадеда по отцовской линии Эндрю Белиса.
Отдельно надо сказать несколько слов о любимой няньке мальчиков — Бриджет Брэй, с которой прошли первые двенадцать лет Сэма. Бриджет была добродушной, веселой католичкой, — при этом ее приняли и полюбили в семье, придерживающейся строгих протестантских догм, — необъятных размеров, с красным носом, потому что она постоянно нюхала гвоздику или мяту. Мальчики прозвали ее Бибби. Это имя мы встретим потом во многих текстах Беккета — в «Счастливых днях», например, в рассказе Винни о Милли, ее кукле Бибби в кружевных панталончиках и шляпке с лентами, и в «Никчемном тексте III».
Прошло полвека, и Беккет вспоминал во время долгих бесед с Ноулсоном поговорки и шутки его няни. К примеру, “Rain, rain, go to Spain”, аналог русской скороговорки «Дождик, дождик, перестань, мы поедем во Рязань». Или в ответ на постоянное, невнятное «Ну-у-у» Сэма, она спрашивала: «Опять корова гну?» А когда Сэм в очередной раз отказывался есть обед, она говорила загадочную фразу: «В один прекрасный день будешь у вороны клянчить корочку хлеба!» Или: «Если что-то надо сделать, то сделай это без сучка и задоринки». Бибби была родом из графства Мит и часто на ночь рассказывала ребятишкам сказки ее края. А потом Беккет вспомнит в своем стихотворении «Серена II»:
закончились сказки Мита,
настала пора молиться…
Сэм и Фрэнк каждый вечер молились — сначала читали «Отче наш», а потом — «О здравии папы, мамы, Бибби и всех, кого я люблю, и кто учит меня добру, во имя Господа нашего Иисуса Христа. Аминь!» В романе «Мечты о женщинах, красивых и так себе» вы найдете молитву «О здравии папы, мамы, Бибби». Их приучила к этому набожная матушка. Сохранилась фотография, на которой запечатлен двухлетний Сэм — он молится, стоя на коленках на подушке в ночной рубашке подле мамы.
Сэм, озорной и подвижный днем, боялся темноты и плохо спал по ночам. На тумбочке подле его кровати всегда была включена лампочка и лежал плюшевый мишка Крошка Джек. В «Моллое» это повторится с Жаком Морано-младшим:
Окно в комнате моего сына было слабо освещено. Он любил спать с ночником, который стоял подле него. Я понимала, что зря я потакаю ему. Но без своего мишки он не спал…
В другом месте:
Они с Фрэнком лежали в кроватках и прислушивались к лаю собак в ночи, к стуку в горах, там жили каменотесы, из поколения в поколение они там жили… (Мэлон умирает)
С девяти лет Сэм вслед за братом принялся коллекционировать марки, поэтому он старался не пропустить прихода почтальона, чтобы опередить Фрэнка и быстро первым просмотреть конверты — вдруг появится новая марка! А когда им купили каталоги, они, изучив их, отправились к соседу мистеру Куту, у которого была страховая компания и к нему приходила корреспонденция из разных уголков света. Кут и сам был серьезным филателистом, однажды даже купил у Фрэнка кое-какие редкие марки. Миссис Кут, тщедушная женщина, была в приятельских отношениях с Мэй и часто заглядывала к ней на чай, который подавали с тонкими ломтиками хлеба с маслом. Об этом можно прочитать в «Общении»:
Ты один в саду. Мут на кухне, готовит угощение для миссис Кут. Чай. Бутербродики, тонкие, как бумага…
_____________
Больше о новых книгах издательства Libra — здесь
