Create post
libra

Райнер Мария Рильке. Книга часов

Михаил Витушко
В. Гор
Анастасия Архангельская
+4
Р.М. Рильке. Книга часов / Перевод с немецкого Алёши Прокопьева. М.: libra, 2016. (Poesia).

Р.М. Рильке. Книга часов / Перевод с немецкого Алёши Прокопьева. М.: libra, 2016. (Poesia).

Час пробил, упал, отдаваясь в мозгу,

сметая сомнения тень:

и в дрожь меня бросило: вижу: смогу –

схвачу осязаемый день.


Ничто — вне прозрений моих — не в счёт:

застыв, каменеет путь.

Лишь к зрелому зрению притечёт

вещей вожделенная суть.


Ничто же мне мелко. По золоту лью –

огромным пишу всё равно,

любя, дорожа им, не ведая, чью

душу отпустит оно.



Круги моей жизни всё шире и шире –

надвещные — вещие суть.

Сомкну ли последний? Но, видя в мире

суть, я хочу рискнуть.


Покуда вкруг Господа, башни веков,

не вскинется дней моих тьма…

Не знаю лишь — сокол я, вихрь с облаков,

высокий ли стих псалма.



Я помню братьев, что в сутанах строгих,

в монастырях, где лавр цветёт весной…

О юных грежу Тицианах многих,

Мадоннах их. — И в них пылает Бог их

Неопалимой Купиной.


А в самого в себя склоняясь, вижу:

Мой тёмен Бог: в меня пустивши корни,

безмолвно ими пьёт мои же соки.

Всего и помню я, что к выси горней

Его теплом расту, оставив ниже

побеги — там, где ходит вихрь высокий.


заставка из оригинального издания (Insel, 1905) работы Вальтера Тимана

заставка из оригинального издания (Insel, 1905) работы Вальтера Тимана

Твой образ пишем мы не выбирая:

Ты — Свет Рассвета, брезжущих Начал.

Из тех же чаш, где краски, растирая,

мешал святой, лучи сияют Рая:

берём их — в них Тебя он умолчал.


Мы воздвигаем пред Тобой иконы:

в тысячи стен — один иконостас.

И если сердцем видим, умилённы, –

в ладони лик Твой прячем в тот же час.



Люблю мечтать на грани помраченья,

когда в глубины погружаюсь духа,

что жизнь прошла, как в давних письмах глухо

упоминание, как без значенья

туманный смысл преданья и реченья.

Тогда пространства вечного черты

я вижу вдруг, где жизнь вторая в силе.

И я расту из темноты,

шумя ветвями на своей могиле,

где вижу сон, что видел мальчик, или

— так мощно тёплыми корнями схвачен –

печально пел, и в пенье сон утрачен.



Господь, сосед, когда тебя бужу

сердцебиеньем, Боже, — замираю:

услышу ли Твоё дыханье? Знаю,

ведь Ты один. Я в зал вхожу.

Кто даст воды Тебе? Я — рядом, весь

вниманье, слух. И — жаждущий — Ты всюду.

Не сплю я, слушаю. Яви мне чудо.

Я — здесь, я — здесь!


Случайно мы разделены стеной,

но тонкой, Боже. Слух что страх:

я позову, иль это голос Твой — она во прах

падёт, хоть голос тих.

Стена во тьме — из образов Твоих.


Имён Твоих. Икон. И вот — лампада:


чуть вспыхнет свет, каким должны гореть

глубины духа, чтоб Тебя узреть, –

свет бьётся тщетно в серебро оклада.


И чувствам, вне Тебя, погаснув, надо,

как на чужбине, тихо умереть.



Когда б хоть раз так в сердце тихо стало…

И всё случайное, всё, что мешало,

всё приблизительное, хохот рядом,

все чувства с их неугомонным адом,

я смог бы выгнать бодрствующим взглядом…


Тогда б я мог Тобой, Единым Садом

тысячелистным, на краю Вселенной –

на миг улыбки мимолётной — стать,

чтоб жизни всей вернуть Тебя мгновенно

как Благодать.



Живу, под веком подводя черту:

И вихрь — с листа, где Бог, и ты, и я

всё исписали. Кто ж тот ветер — чья

рука листает книгу на лету?


Сверкнёт зарница со страницы новой –

и снова целого даны черты.


Безмолвные, друг друга силы Слова

оглядывают, как из темноты.


Рильке в 1900 году

Рильке в 1900 году

Я вычитал из Слова Твоего

безмолвного, из жестов понял,

какими Ты лепил нас, мял в ладони

(лучистые, теплы, премудры жесты) –

Вслух было: жить! А умирать… и здесь Ты

запнулся, тихо повторяя: быть.

Но человек не умер — нет, его

убили. Бездна нам открылась вместо

сфер, не сумевших всплыть:

ведь только крик был, больше ничего.

А голоса, которых ждал Ты столько,

провидя в них опору

себе в ту пору,

над бездной мост, — снесло стремниной крика.

С тех пор наш лепет — жалкие осколки

Праимени велико-

го, и нам, заикам, эти крохи впору.


Померкший отрок Авель рек в ответ:


Аз есмь? Нет. Не существую. Что-то мой

мне сделал брат. Собой

мне этот свет затмил,

своим лицом, как присудил

мне Божий свет.

И вот он сам-друг.

Он должен быть здесь, вокруг.

Ведь с ним поступили не так, как со мной.

И все, пройдя мой путь земной,

к нему же пред гнев бегут:

и гибнут в нём, он — земной их суд.

Он — здесь, не спит, ему уснуть невмочь –

что он в ответ?

Обо мне позаботилась Ночь,

а о нём — нет.



Ты — тьма, я рос в Тебе веками,

люблю Тебя я, а не пламя,

что ограничивает мир

и чей эфир

в какой-нибудь из сфер прольёт свой свет,

нам недоступный через толщу лет.


Но всё гребёт, всё подгребает тьма:

меня и зверя, пламя и дома,

свечу — под спуд,

земное ли, небесное –

Молюсь ночам: быть может, рядом, тут,

незримых Сил непостижимый труд.


Ты — Тьма Чудесная.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Михаил Витушко
В. Гор
Анастасия Архангельская
+4

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About