Далиборек живет с мамой и пьет апельсиновый сок. Пока мама готовит еду, ребенок записывает песни на камеру и выкладывает на youtube. Потом у мамы появляется друг в красных спортивных штанах, который дарит маме пушистый розовый свитер и музыкальную куклу. Сын-карапуз тоже находит себе возлюбленную, они лежат на траве, обнимаются и смеются. Чем не начало милой рисованной истории для детей и юношества? Для гитлерюгенда, например, ведь Далиборек — совершенно искренний неонацист, а его окружение не особенно-то с ним и спорит. Кстати, знаете, какое словосочетание с «гитлерюгендом» самое популярное в поисковике Google? «Гитлерюгенд стрижка»! Так сказать, «немецкая классика стильного образа».

Далиборек, правда, лыс и кругл, ему 36, он чех, «born in CSSR» (надпись на его футболке), слушает страшный металл, поет страшные частушки собственного сочинения, с приятелем матери на кухне обсуждает убийства цыган и не хочет ничего менять. Он привык пить апельсиновый сок, потому что только такой сок продавали в его социалистическом детстве. Он привык жить с мамой и никогда не выезжал за пределы страны. Он привык думать, что Гитлер и Геббельс сотоварищи хотели только добра, а лагеря были исключительно трудовыми, что между работой заключенные отдыхали в бассейне, а цифры убитых приписаны недобросовестными историками. И даже когда он сталкивается с выжившей свидетельницей Холокоста лицом к лицу, он не может поверить фактам.

По словам соавтора сценария Марианны Странски, которая представила фильм в Санкт-Петербурге, эта история создавалась на грани любви и ненависти. «Сначала мы думали, что будем просто следовать за этим персонажем», — говорит Марианна. Но потом активно подключилась мать Далиборека, она не хотела сниматься, потом ей понравилось находиться перед камерой. До эпилога авторы более-менее придерживались выбранного метода съемки: к Далибореку приходила съемочная группа, и камера фиксировала его жизнь, работу (он работает в малярном цехе маляром, причем один из его коллег — цыган) и творчество (кроме нацистских песен собственного сочинения он записывает постановочные сценки — например, о том, как убивает собственную мать). На протяжении фильма камера — это безучастная отстраненная стена, которая не притворяется ни репортером, ни исповедником: здесь нет никаких «говорящих голов», повествующих о богатом внутреннем мире героя или анализирующим его психопатологическое состояние. Вплоть до эпилога, когда камера (вернее, режиссер Вит Клусак) не выдерживает, ей хочется не просто столкнуть Далиборека с действительностью, в которой были ковры из человеческих волос среди серых стен Освенцима, но и показать, что не все так однозначно с его собственными корнями, проучить его и прилюдно пристыдить. И если ты весь фильм сидел ошарашенный именно в силу авторского «невмешательства», как бы нейтральной позиции (хотя мы понимаем, что оставаться нейтральным, когда перед тобой неонаци, довольно сложно), то в финале тебе просто все дополнительно разжевали, словно побоявшись обвинений в выборе такой противоречивой темы.

Невольно напрашиваются сопоставления с «Россией 88» Павла Бардина (2009): тоже славянские неонацисты, тоже записывают видео для интернета с призывами к насилию, тоже ненависть к «врагу» и документальные съемки. Но не будем забывать, что Бардин снял игровой фильм, который только имитирует документальность. Далиборек же играет всерьез, именно «играет», потому что для него все эти брутальные атрибуты фашизма (флаги, готические шрифты, высокие ботинки)– это какие-то игрушки маменькиного сынка, маска, камуфляж (на Новый год друг матери дарит Далибореку не что иное, как камуфляжный костюм). При этом ненависть к «врагу» в окружении Далиборека кажется вполне искренней, как, впрочем, и смех в зале, которого было много.

По словам Алексея Медведева, директора конкурсных программ МКФ «Послание к человеку», у него последнее слово, какой фильм участвует, какой не участвует. «У меня есть карт-бланш на два фильма, который я очень редко использую, потому что у меня есть трое коллег, которые очень часто со мной спорят. Но когда я увидел этот фильм, я им отправил ссылку: «Что бы вы ни сказали, этот фильм будет участвовать в конкурсе».