Женщина Ганга
Звуки, тишина, море, пляж, воспоминания, фантазии, необитаемые интерьеры, люди-тени и
Кино Маргерит Дюрас, с одной стороны, вписывается в контекст условно экспериментального и / или независимого кино режиссеров-женщин: здесь и Кира Муратова с ее короткими встречами и персонажами «не в себе», и Шанталь Акерман с ее пустыми комнатами и независимыми героинями. С другой стороны, напрашивается параллель с теми товарищами Дюрас, которые пусть и не рассматривали кино как «режиссуру текстов», но вышли из литературы: это писатели, представители «нового романа», тоже активно писавшие для кино и даже снимавшие свое (Ален Роб-Грийе). Но существуют и более глубинные связи Дюрас с историей кино, причем кино французского: это поэтический реализм 30-40-х, фильмы Жана Ренуара, Марселя Карне, Жана Гремийона и Жана Виго, на которых учились и которые потом отвергли режиссеры «новой волны». В этих фильмах (почти всегда жанровых, снятых режиссерами-мужчинами) нередко действие происходит возле моря, на набережной реки, у воды, и это всегда сильный образ, и это часто закадровый текст, произносимый с особенной интонацией французской поэтической традиции. Закадровую речь в фильме «Женщина Ганга» можно охарактеризовать лингвистическим термином «паратаксис»: текст состоит из разрозненных простых предложений, из одного или нескольких слов, которые не соединяются между собой ни союзами, ни местоимениями.
Мы посмотрим не один фильм Маргерит Дюрас, а целых два, потому что так завещала нам сама писательница. Объясняя журналистам, что же это
Это два фильма, один из которых образный, а другой — голосовой. <…> Для каждого фильма характерна тотальная автономия <…>. [Голоса] <…> не облегчают ход фильма, а, наоборот, создают в нем помехи и недоразумения. И эти помехи и недоразумения не следует привязывать к фильму образов.
Это цитата из книги «Кино» Жиля Делеза, который, в свою очередь, цитирует саму Дюрас. Два фильма, из которых один снят статичной камерой (актеры, словно во сне, медленно входят в кадр и выходят из него), а второй совмещает два женских голоса, городской шум и романтическую мелодию. Формально музыку к фильму написал аргентино-французский кинокомпозитор Карлос Д’Алессио, но на протяжении полутора часов звучит только одна тема — джазовый стандарт «Blue Moon» Роджерса и Харта 1934 года. Дюрас любила музыку, сама играла на пианино и использовала музыкальные мотивы в своих книгах и фильмах. В 1958 она написала роман под музыкальным названием «Модерато кантабиле»: несмотря на все паузы, сбивчивую речь и очевидный сумбур в головах и действиях ее героев, для ее интонации характерна эта певучесть, мелодичность. «Blue Moon» уже звучала в «Натали Гранже», а в биографическом фильме телеканала Arte Дюрас сама исполняет эту пьесу на фортепиано. Правда, понимает ее на свой лад: ее «Blue Moon» такая мрачная, печальная, безысходная, хотя написана в мажоре, и текст ее крайне жизнеутверждающий: женщина была одна, грустила, ее никто не любил, но потом все переменилось, жизнь наладилась, и даже луна сменила цвет с холодного голубого на теплый золотой.
То же и с пространством, хотя изображение здесь играет второстепенную роль, выполняет функцию своего рода контрапункта. Фильм снимали на берегу Ла-Манша в
Несколько лет назад «северный человек» Аки Каурисмяки снял очень теплый и добрый фильм в Гавре, что неподалеку. То ли дело «южная» Дюрас (писательница родилась не в Финляндии, как ее младший коллега, а на территории современного Вьетнама): снимает летний курорт в ноябре, когда никого нет, и почти все птицы улетели. Здесь холодно, пусто, несезон, все замерло в статичных кадрах. За прошедшее лето (и прошлую жизнь героини) цвета выгорели, остался только пепел-песок и затейливые воспоминания-лабиринты.
Мотив разлуки, разрыва отношений, покинутости и любовных травм прошлого повторяется у Дюрас из романа в роман, из книг переходит в фильмы. Мелодии, персонажи, локации — все это уже где-то было. Майкл Ричардсон — герой ее романа «Вице-консул», а удивительная Neverland под названием С. Тала упоминается в «Любви». Что обозначает эта вечная реприза не только в рамках одного фильма, но и в пределах всей вселенной Дюрас? «Женскость», страдание, невыносимую боль, которую нужно повторить, чтобы заново пережить и тем самым залечить? Или это признаки психического расстройства, ведь сумасшедшие тоже часто повторяют одно и то же? Ответ на этот вопрос подсказывает режиссерский выбор натуры и декораций. Фигуры то гуляют по пляжу, то сидят на террасе, то находятся в лобби отеля, то в ресторане, то в коридоре гостиницы. Все перечисленное относится к общественным пространствам, права на которые принадлежат всем без исключения. Герои переходят из одного (интимного) помещения в другое, не задерживаясь на территории личного. Холл, коридор, улицы города — это места общедоступные, здесь оттачивают искусство small talk и совершают променады, но никак не говорят о травмах и личной жизни. Поэтому загадочную страну / местность С. Тала правильнее было бы назвать Middle-earth, Средиземьем: фигуры находятся в промежуточном состоянии, где-то между улицей и интерьером, свободой и подчинением, нормальностью и безумием, логикой и эмоцией, психологическим романом и научной фантастикой.
Маргерит Дюрас со временем стала символом Трувиля и местной знаменитостью (сама она называла себя «Маргерит Дюрас де Трувиль»): ее именем назвали площадь (еще одна «промежуточная» локация), в ее честь названа местная литературная премия. Огромный отель, населенный призраками, тоже вполне материален: это отель де Рош Нуар, в котором Дюрас еще в 60-е купила две комнаты. Это здание периода Второй империи, построенное в 1866 году по проекту Альфонса Николя-Крепине. В 1924 здесь провели реновацию под руководством модерниста Робера Малле-Стивенса, который — так уж совпало — тоже работал в кино: Малле-Стивенс делал замечательные декорации для фильмов Жана Ренуара и Марселя Л’Эрбье. На протяжении 14 лет (1980-1994) в Трувиле писательницу снимала фотограф Элен Бамберже (в издательстве «Minuit» потом выйдет книжка с этими фотографиями). Интересно, как Дюрас удалось изменить «оптику» фотографа: Бамберже пишет, что до встречи с Дюрас ей самой никогда бы и в голову не пришло фотографировать пейзаж или лужу.
В интервью журналистке-феминистке Ксавье Готье (книга «Les Parleuses») Маргерит Дюрас сравнивает женские голоса, которые произносят текст, с двумя птицами, которые летят над камнями и скалами. Тишина — и слышен только шум крыльев. И здесь проходит случайная, но метафорическая параллель: в Париже, на площади, названной в честь Робера Антельма (первый муж Дюрас, писатель, автор книги «Род человеческий»), в 2007 году появилось мистическое нагромождение из пяти булыжников, напоминающих травертин. Это инсталляция «Посвящение Чарли Паркеру» французского скульптора Алена Кирили. А если вспомнить прозвище великого саксофониста (Bird, он же Птица), то красивое сравнение с пролетающими над камнями птицами становится еще красивее.
На этой ноте пока закончу, хотя еще, конечно, хотелось бы поговорить о темах Дюрас, о ее локациях, о ее политических взглядах (она рассматривала каждый свой фильм как политическое высказывание, и даже в «Женщине Ганга» это есть). Но я все же пока остановлюсь, поздравлю всех причастных с Международным женским днем и пойду праздновать.
Приятного просмотра!
Подписаться:
