В начале февраля 2018 года, мне удалось тайно присоединиться к делегации общества друзей журнала l’Humanite в Абхазию, журналист Стефан Обуар с переводчицей Олесей Орленко ежедневно на протяжении 6 дней с 3 по 9 февраля интенсивно интервьюировали представителей общественности. А я, посещая известного поэта в контексте подготовки художественного проекта для фестиваля медиапоэзии 101, который живет в Абхазии почти 10 лет и который поэтому смог быть для нас проводником в актуальную абхазскую действительность, Антона Очирова, смогла стать свидетелем этого и стенографировать. И делать это на благо и реализацию задач тревел-гранта по популяризации журналистики в сфере защиты прав человека, который получила в этом году от молодежного правозащитного движения по результатам блог-тура, который проходил зимой 2017 года в Москве на базе театра-док.

Первым человеком, которого мы опросили, была Алена Кувичко, член организации «Содействие», «Ассоциация Женщин Абхазии». Будучи редким в Сухуми человеком, гражданским активистом, баллотировавшимся в прошлом 2017 году депутаты, дала нам обширные сведения и развернутые содержательные ответы по следующим вопросам в актуальном проблемном поле республики Абхазия:

— Как давно существует организация по защите прав женщин?

— Что послужило основной причиной ее создания?

— Как и чем живет гражданское общество в стране?

— В чем состоит работа и каковы основные проблемы в Абхазии представителей национальных общин?

— Какова реальность и ситуация по вопросу меньшинств сегодня?

«Кооперация, общение между различными национальными сообществами и общинами ведется примерно с 95-97 годов, это время создания организации. Можно сказать, что запрос возник в обществе естественным образом сразу после войны. Экс-комбатанты-колясочники были в основе создания организации «Содействие». Главной задачей в первую очередь была интеграция этой группы в обществе, так как это герои войны, которые были изолированы в кругу своей семьи. Позже круг участников организации стал разрастаться. Прочие инвалиды стали присоединятся, вовлекались не только военные, но и многие прочие. Директор организации, например, сам колясочник, его зовут Алхаст Ткагушев. Я работаю в организации с 99 года.

До этого я училась в университете в Луганске, в то время ситуация в Абхазии была страшной, и оставаться здесь я в принципе не собиралась. Государство не занималось проблемами инвалидов, поэтому организация стала представлять интересы гражданского общества.

Сейчас удаётся достигнуть кооперации с государством, Министерство социальной защиты выступает нашим основным партнёром, но главное, что они делают — это все же выдача пенсий. Врачебная помощь остается проблемой — эта сфера, как и многие другие коррумпирована.

Возвращаясь к деятельности организации «Содействие», ее функциям, сегодня это по-прежнему интеграция инвалидов в обществе, через обучающие программы. Сотрудничество с школами, создание инклюзивных программ работы в школах с детьми и учителями.

С 2000- х годов в стране занимаются и врожденными инвалидами, есть государственная финансовая помощь для ветеранов войны, для рождённых с инвалидностью помощь минимальна. Пенсию сейчас подняли — раньше это была сумма в 1500 рублей, сейчас 2500 рублей. Прожиточный минимум официально — 7700 рублей. Сколько в стране инвалидов сейчас сказать точно очень сложно, статистика это наша большая проблема, но по нашим предварительным данным — не менее 8000 человек, более того это число увеличивается, так как происходит много автокатастроф, и проблема реабилитации только усиливается.

Из успешных результатов — наш последний удачный проект объединенных организаций совместно с мэрией города Сухуми — «Новый дизайн» — мы начали строить пандусы. Пока это только в городе, о сёлах естественно речь даже и не ведётся. Поликлиники и собес не оснащены пандусами для инвалидов.

С русскими организациями мы не работаем, связей нет, они этим не занимаются, помогают нам в основном международные организации например с 2014 года, UNISEF, MSF global vision, UNHCR, работает антитуберкулезная программа, RCRC работает с пропавшими людьми, они проводят идентификацию останков.

Системы общих взносов не существует — люди не в состоянии платить. Высокая бедность населения — постсоветское состояние солидарности — коллективизация — является ли организация эффектом чего-то подобного? В советском союзе тема инвалидности была табуирована, это важно помнить. Существовало два основных подхода — социальный и медицинский. Главенствовал медицинский, то есть — вылечить и вернуть в общество, но часто, как мы понимаем, это невозможно. Второй социальный — изменить общество, чтобы человек смог найти в нем место.

Основные проблемы в обществе, которые можно решить с помощью гражданского активизма, это социальная справедливость, соблюдение всемирной конвенции прав человека, образование.

Хочется рассказать о «Доме юношества» (Алена там тренер и методист программ по интерактивному обучению, которые преподаются в школах). Система образования осталась старой и ресурсов не хватает — в школах нет отопления — в сёлах холодные классы или не хватает учителей физики и химии. Наша задача дать хотя бы факультативные знания, в формате мини-лабораторий, например. Другое направление деятельности — развитие когнитивных навыков. Главное отличие между советской системой образования и современной — это то, что советское ориентировано в первую очередь на запоминание — современное на поиск и самостоятельное исследование. Мы же ищем способы комбинации обеих систем. А также воспитание активности гражданской, воспитательное направление нашей деятельности занимает важнейшее место среди остальных.

Другая проблема это женский вопрос, у которого есть два аспекта: малая представленность женщин при принятии решений в обществе, можно провести параллель с советской ситуацией — в те времена введены были квоты — и в составе должно было быть не меньше трети женщин — сейчас из 35 членов парламента только одна женщина. Женщина член парламента — шеф организации по защите прав женщин. Сокращается число женщин во власти. Из представителей национальных меньшинств, из 27 человек в управлении города принимает 1 женщина.

«Ассоциация женщин Абхазии» — по своей сути левое движение — в стране существует мажоритарная система выборов — ожидается переход на голосование по спискам. Это то, к чему мы стремимся, женщины не хотят участвовать в выборах, так как их проведение традиционно очень грязное дело. Слишком коррумпированная система, практически партии отличаются только названиями. В отношении женщин никто ничего даже не пытается сделать, зачастую в обществе проблема как таковая даже не осознается. Коммунисты остались только старого поколения, какой-то весомой силы у них нет. А цель союза оппозиционеров всего одна — легальная отставка президента, но альтернатив они не предлагают. Никто не говорит о деталях социальных программ. Ближайшие выборы будут президентские — 2019-й год.

Второе по женскому вопросу — это домашнее насилие. Раньше этого не было, это не в традиции, теперь случаев все больше и доходит до убийств. Мы пытаемся довести дела до суда, но часто это невозможно, так как только члены семьи в праве комментировать и вообще быть посвящёнными в «дела семейные». Последний случай: женщину повесили, но обставили дело как самоубийство. Случилось это, потому что женщина писала смс другому мужчине. В силу национальной абхазской ментальности выносить сор из избы не принято. Месяца назад был случай когда муж гнался с автоматом за женой, но люди сказали: «что мы можем сделать? Это их семейные дела». У ассоциации, к сожалению, до сих пор нет и телефона доверия. Когда-то в Абхазии были участковые — сейчас это не работает — предотвратить что-то было возможно, сейчас нет. На руках много оружия , плюс алкоголизм и наркомания — вот фундамент для неблагополучия по семейному вопросу.

Ментальные инвалиды — не наша тема, аутистами, другими отклонениями мы не занимаемся. Организация «Росток» работает с людьми с аутизмом.

Сильной проблемой в обществе была и остаётся проблема «клановости», которая многими попросту отрицается — преступления высокопоставленных чинов покрываются и что самое страшное принимается как должное. Уровень криминала по грабежам в целом снизился за счёт присутствия полиции на улице.

Ассоциации женщин Абхазии провели акцию в рамках всемирной компании «16 дней без насилия», еще среди позитивных новостей наша успешная история лоббирования — мы добились поправок по избирательному процессу, созданы избирательные прозрачные урны, это был 2004 год, и тогда впервые ввели независимых наблюдателей. Были приглашены международные наблюдатели на президентские выборы, но они были неофициальными, так как мы, как независимое государство многими не признаны до сих пор. Еще нашей организацией была создана электронная база данных, так что даже ЦИК нас нанимал по ОБСЕ. Мы абортировали законодательство ОБСЕ под республику. Теперь говорят, что это были самые честные выборы на постсоветском пространстве. Хотя коррупция была, есть и остается просто ужасна. Но, несмотря на это по уровню демократичности общества в стране высокие показатели.

Что касается вопроса этнических меньшинств в Абхазии: я, например, сама и русская, и украинка, и грузинка. Сейчас в Абхазии много беженцев с Украины. Похожая ситуация, кстати, была и в 30-х после голодомора. Есть беженцы из Сирии. Почти все они живут в Сухуми. Почти ни у кого нет языковой проблемы, поэтому они легко могут трудоустроиться.

Другим спикером, которого нам удалось выслушать в офисе общественной палаты была переводчица с английского Манана Бигвава, которая работала в представительстве ООН в Абхазии: «В стране сильны проблемы мобильности населения — люди не могут жить здесь и путешествовать по миру. Это звучит, как шутка, но Абхазия по сложности получения национального паспорта подобна Швейцарии.» Манана имеет армянско-мегрельское происхождение, она пример мультикультурализма, как представил ее Антон Очиров. О своей работе в ООН, к сожалению, она не смогла сильно распространяться в тот дождливый февральский день, буквально пара фраз от нее: «2005-2009 прошла ликвидация миссии ООН. Сейчас миссии в Абхазии нет, но некоторые агентства все ещё продолжают работу.»

«Важно быть сегодня и сейчас и делать что-то хорошее вместе. Если закапываться в своё прошлое то так мы создаём привилегии, аристократию, олигархию, коррупцию и прочее» … сказал в заключение разговоров Стефан Обуар, журналист французского издания Юманите. Абхазия почти не представлена в европейских СМИ, поэтому Стефан приехал с целью сделать материал об Абхазии для исконно коммунистической газеты L’Humanite, я же присоединилась к группе русских друзей Юманите и тоже собрала некоторые сведения с целью популяризации правозащитной журналистики на русском языке.

Чуть позже в кафе Бариста на набережной с нами поговорил Адгур Лагвилава, представитель партии Айнар: «Это самая левая молодая партия в Абхазии, она создана на базе экспертного фонда, существующего с 2010 года. Партия существует и зарегистрирована с 2014 года для продвижения своих идей и взглядов, после президентских выборов, поэтому будет участвовать только в следующих. Но по нашим абхазским меркам мы давно в политике. Идентификация, новизна как партии, наше отличие от других — это наша уникальность, мы единственные левые, помимо коммунистической партии Абхазии, которая по сути давно не активна. В основном наши участники это мои ровесники, молодые мужчины, люди от 30 лет.

Мы, наше поколение, это те, кто не знал советского союза. Мы росли в послевоенное время, и наше государство было самодостаточным. Мы не получали помощи, мы находились в блокаде с российской стороны. Наша ориентация — это самодостаточность, и мы не имеем нагрузки советской мифологии.

В нашей партии участвует чуть меньше 1000 человек. Название нашей партии восходит к мифологическому повествованию о строителе-кузнеце, который закалял людей. Мы сторонники независимого и суверенного государства. Основа такого государства — справедливость, как экономическая, так и социальная. Разница между бедными и богатыми сегодня, даже больше чем раньше, она катастрофическая.

Говоря о национальных меньшинствах и их интересах, особенностях по отношению к ним, стоит заметить, что мы, партия Айнар, не полностью интернациональны. То есть для старшего поколения идеала национального государства, пожалуй, уже и нет, и идея национального государства молодого поколения отличается от своих предшественников, которые находят уверенность в подданстве Кремлю. Но именно это заставляет таких лидеров буксовать по принятию решений в пользу своего общества. Удобнее, привычнее, комфортнее для них следовать московским рекомендациям. Мы не такие. Главная разница между ними и нами — это то, что для них, нашей элиты, такое состояние естественное и удобное, так как ответственность и финансовое обеспечение на себя берет Кремль. Молодежь, партия Айнар, стремится к демократичности.

Уровень демократичности в стране объективно высок, что означает, что мы свободны говорить и думать что угодно даже по сравнению с нашими более благополучными соседями, но все это нивелируется в разрезе ситуации имущественного неравенства. То есть любые гражданские свободы человека в Абхазии продаются и покупаются, в первую очередь, это видно на примере выборов. Деньги решают все, и это является показательным примером в нашем парламенте. Те, кто голосуют, не имеют иллюзий, но материальные причины вынуждают их делать выбор против своей свободы.

«Как, за счёт чего политические партии могут вовлекать новых людей и есть ли потенциал среди молодежи?» — спросил Стефан. Адгур ответил, что «…отток молодежи из страны не велик, здесь можно жить комфортно, это вернуться после образования где-то заграницей, в Москве, например, на родину это осознанный выбор. Я родился в Узбекистане, но вырос в Сухуми, СССР был одной страной, так что ты мог родиться где угодно.

Ограничения меньшинств, клановая система в Абхазии — это миф, общество традиционно. Только в Чечне может быть существует клановая система. Решения принимаются коллективно…»

Меня же удивляет отрицание представителем левой партии Айнар клановости, и вместе с тем его не готовность дать идентификацию существующему строю. Мне приходит в голову идея определения происходящего как « Деколониальная агония имперской окраины».

Адгур из Айнар продолжает: «Семьи дружественные и враждебные существуют, но это не настолько критично…У нас в партии нет женской, феминисткой программы, потому что в Абхазии нет такой проблемы. Женщины очень активны в бизнесе, но не в политике. Что касается стратегии партии и ее популяризации — мы выдвигали несколько кандидатов на парламентских выборах и двое из них прошли. У нас есть свой депутат в парламенте, но у парламента вообще недостаточно полномочий, поэтому нельзя говорить о серьёзном влиянии на происходящее. Исполнительная власть имеет сильное влияние на прочие отрасли власти.

Современные левые здесь в Абхазии — это мы, и альтернатив нет, других леваков нет. Основная проблема, по мнению Айнар, находится в понимании собственности, большое количество вопросов именно этой направленности, мы приходим к идее необходимости национализации. Так как то, что было в 90-е — это откровенный грабеж. Государственное регулирование необходимо современной Абхазии, но я не имею в виду плановую экономику, то есть там, где оно должно быть — его нет, а где его быть не должно — оно есть. Выгнать государство нужно из строительства — это соответствующая проблема откатов, и это коррупция. Государство тратит на строительство — но повсеместно в стране заброшенные недостроенные здания.

По вопросу об уровне образования: молодые людди в 25-35 лет почти все с высшим образованием, существуют программы по обмену с Европой и Турцией.

Но главная задача — добиться признания суверенитета Абхазии, иначе ни социалка, ни экономика не будут реализованы на достойном уровне. Полноценный доступ к международным программам — технологиям — альтернативные источники финансирования — мы закрыты сейчас от этого. Падение рубля, от которого мы зависим, тоже не проходит незамеченным. Финансы оседают в кармане у элиты. Главная цель государства, по мнению, Айнар — стать полноценным членом мирового сообщества. Абхазия же повязана договором с Россией, и посему не в силах осуществлять торговые и другие договоры на международном уровне. Кроме того, Грузия блокирует любые инициативы: будь то музыкальный коллектив или спортсмены, раздувают эти действия грузинские СМИ, нам остается только смеяться сквозь слезы. То есть, если бы у нас и было окно в мир, то грузинам принципиально важно, чтобы это было через них, и никак иначе. Для нас это неприемлемо. Многие наши инициативы поддерживаются Россией, и мы этим пользуемся, так как у нас по большому счету нет выбора. Вот, например, Россия работает и с Францией, хотя и у России есть определённая доля блокады на мировом уровне.

Самая важная экономическая проблема — сектор, который приоритетно надо развивать и за что бороться, это агропром, и то, что отток сельского населения велик, и работать на земле некому. Язык сохраняется в сёлах, но вместе с людьми, которые из уходят, уходит и язык. Огромный урон нанесён государственными решениями крестьянству. Крестьяне, крупные фермеры, не самостоятельны, профсоюзов нет, техники модернизированной нет, субсидирования нет. Но наш местный продукт экологически чистый в отличие от дешевых импортируемых турецких гидропонных растений и тд. Местное производство поддерживается специальными программами в европейском союзе. (К сожалению, нет уточнения, какими именно…/мое примечание) Если бы наш крестьянин знал, что его продукт купят, он не ушёл бы из села. Вот именно в этом секторе не хватает присутствия государственных программ. Политика протекционизма и такого плана в области производства была бы на взгляд партии Айнар вполне уместна. У партии есть люди, которые работают над программой устойчивого развития. Она называется «17 пунктов» — это стык экологии, экономики и социального благополучия, в ней также поднимаются вопросы здравоохранения и нашего позиционирования в мире вообще. Коротко говоря, мы хотим жить в гармонии с природой. Мы плотно общаемся с программой развития ООН, мы находим понимание и попадаем в мировые тренды, это и делает нас политическими лидерами в своем роде. Естественно, что мы, партия Айнар, одни из немногих — сторонники национальной валюты. Так же существует государственный проект национальной криптовалюты. Через эту схему в ближайшее время будут привлечены инвестиции на строительство собственного аэропорта, который законсервирован уже многие годы. Разработчики криптовалют и программисты всё-таки русские и привлекаются из России.

В стране сейчас около 7 партий всего, самая молодая зарегистрирована в прошлом году. Надо признать, что в политики страны есть некая поколенческая война. До прихода советов в Абхазии не было централизованной власти, все решения принимались коллегиально, и к этому мы стремимся и сейчас. Наш народ склонен к демократии, тем более исторический мультинационализм располагает к такому формату управления.

Проблема алкоголя и программы борьбы с ним, менее актуальны нежели наркомания, в стране употребляют в основном метадон, героин нет. Это обусловлено тем, что после войны и во время боевых действий мужчинам приходилось стимулировать себя и обезболивать.»

В мой план по краткому составлению относительно полного репорта по социально-политической обстановке в Абхазии входило также встретить создательницу единственной в Сухуми галереи современного искусства СКЛАД на Лакоба 31, Асиду Бутбу, которая занимается созданием программы международной резиденции для художников в Абхазии, которая, на мой личный взгляд, просто необходима, и так и просится быть в этом живописном крае, щедро дарующим вдохновение. Но меня одолела акклиматизация, слабое состояние здоровья вынудило меня покинуть страну в более короткий срок. Но мне стало известно, что Абхазия — это родина талантливого фотографа Отто Лакоба, который окончил школу Родченко в Москве.

На 4-й день пребывания в Абхазии делегация и я вместе с ней двинулись осматривать заброшенный шахтерский город Ткуарчал и водопад Акармара в его окрестностх. Там состоялся визит в школу, общение с директором и его коллегой преподаавтелем обществознания, который навел меня на жестокое осознание, развеял во мне былую наивную поверхностную влюбленность в этот край. Я стала думать о том, что люди здесь десятилетиями прозябают в коррупции и бедности. Здест не признается и даже не осознается неравноправие и угнетение женщин, повсеместно, и что самое ужасно в школах, семьях, пестуется нечто самцовое, низкое, примитивное: мальчиков не ориентируют на необходимость погружения в точные науки, никто не блестит результатами в изобретениях и инженерии, их делают самцами-торговцами, ценится хитрость и приспособленчество. Какое будущее может быть у страны, которая не вкладывается в современные технологии через образование? Низкий уровень образования и непонимание среди мужского населения элементарной потребности в инвестициях в технологии и собственное сознание заставил меня испытать жестокое разочарование, это угнетение, сопроводилось и моим болезненным состоянием здорвоья. Я поспешила прочь, обещая себе и поэту Антону Очирову, вернуться поскорее вновь, но уже с готовой программой, художественным проектом, выставкой.