Create post
###

Пути разочарования

Vladimyr Snail
Yulya Gorbacheva
Matiush First
+1

Разочарование связано не с теми или иными объектами желания, скорее оно связано с самим желанием как механизмом ориентации. Формула разочарования такова: даже несмотря на то, что осуществление желания сопровождается удовольствием, нет никакой разницы в том, получено это удовольствие или нет. Очарование желанием связано с иллюзией, того, что осуществление желания оставляет что то после себя. Однако, эти вещи несвязные. Словно бы что то, извлеченное из одного места, помещается в другое и осуществление желания скорее уменьшает то, что стремится быть накопленным. Уменьшает желание не его непрерывные осуществления, а его принципиальная неосуществимость и неисчерпаемость. То, что мы извлекаем из себя с помощью желания, невозможно уловить и зафиксировать, невозможно ухватиться за эту нить и вывернуть себя наизнанку. Желание, призванное разгадать загадку “кто Я”, не на йоту не приближает к ответу. В этом состоит первое разочарование. Желание — точнее ответ на вопрос “что я хочу?” — всегда остается неполным и недосягаемым, как линия горизонта.

Разочарование вызывает не обнаружение разницы между ожидаемым и тем, что так настойчиво претендует на его место, разочарование прежде всего как то особенно цинично обходится с надеждой. Надеждой на то, что с помощью прояснения и осуществления своих желаний можно добиться некоторой определенности, занять какую-то устойчивую точку на длиннике своего бытия. Эта позиция выражается конструкцией: еще немного усилий и предел неясности будет пройден, кусочки паззлов соберутся в одну картинку, смысл кристаллизуется, раствор пере-насытится и так далее. Вот избавлюсь от комплексов и начну жить или достигну просветления и все пойму, формулировка здесь не важна. Сложность состоит в том, что желание звучит с другой сцены, не с того места, в котором мы думаем себя, и его обнаружение вносит еще большую путаницу в конструкцию самости, которую мы стремимся организовать внутренне непротиворечиво. Можно развернуть эту мысль в утилитарном измерении: если вы довольны тем, как устроены ваши желания, значит, что-то идет не так.

Психическая реальность это специально конструируемый феномен. Для того, чтобы ее воспринимать как некоторое стабильное образование, необходимо вытеснить хаотически организованные множества, которые составляют ее фундамент. Этот фундамент и есть бессознательное. Бессознательное это часть психики, лишенная фиксированного и единственного смыслового центра. С точки зрения нейрофизиологии сознательное живет в прошлом, потому что события, которые появляются в его отражении, гораздо раньше уже случились на уровне восприятия. Модель искажения встроена в саму структуру сознательного и отражает соотношение знания и истины — мы никогда не сможем понять, каким образом это искажение работает, потому что можем осознать только его результат. Чтобы преодолеть искажение, необходимо выйти за пределы сознательного, но у нас нет механизмов осознавать себя вне этого образования.

Согласно Эпиктету человек это душа, отягощенная трупом. По отношению к психической жизни трупом, как это бы не казалось очевидным, является не бессознательное, которое тащится за светлым разумом, гремя ранними детскими травмами и острыми углами характера, а как раз то, чем мы себя мыслим как целостную и ясную личность. Трупом, привязанным к живому, является сознательное, которое мыслит себя последним наследником древнего рода, единолично владеющим богатствами своего поколения. С этим связано первое разочарование — бессознательное невозможно вывернуть наружу, как перчатку и вытрясти из него соответствующий этому месту мусор; нельзя сбросить с плеч дурнопахнущий и тревожный груз. Собственно, сам этот способ проблематизировать человеческую ситуацию таким способом и является проблемным. Разочарование возникает от понимания того, что психическая жизнь имеет другое основание: не у меня есть бессознательное, которое следует проветрить и причесать, а еще лучше исключить из круговорота, а бессознательное упирается в самость, которая нуждается в дефрагментации.

Желание желанию рознь. Желание, прочерчивающее прямую линию между субъектом и объектом, не создает конфликта и следовательно, не имеет никакого продолжения. Напротив, желания непредсказуемые, не выводимые напрямую из сложившейся потребностной конъюнктуры, обладают вскрывающим потенциалом по отношению к бессознательному. Именно эти желания таковы, что их целью является не осуществление, а скорее, постоянное присутствие в виде некоторого нестабильного фона, который не позволяет окончательно успокоиться. Эти желания не могут быть осуществлены, потому что их источник и, соответственно, цели, находятся не в реальности, а в фантазии о ней.

Надежда, питающая желание это надежда на прорыв, стремление оказаться в другом месте, преодолеть собственный дефицит главным козырем — инаковостью другого, тем, к чему никогда не получится получить доступ и этим воспользоваться. Потому что мы желаем не другого, а того, кто стоит за его спиной, упакованный в глубокое молчание, из которого его извлекает тональность другого, но только обнаруживает, а не содержит в себе. Мы путаем того, кто стоит за и того, кого видим перед собой, эта путаница возникает потому, что невозможно допустить, будто другой это просто дверь, которая не знает о том, что находится в комнате.

Другой становится желанным только тогда, когда он упакован в фантазию. Если хотите, мы не можем ничего сделать для себя желанным, если не спроецируем на него то, что нам важно. Но фантазия это не входные ворота в объект, это не просто облатка, которая рассасывается при более близком знакомстве. Парадокс состоит в том, что если эта прослойка исчезает, объект перестает быть важным, встреча с “реальным” объектом невозможна, поскольку стремление к нему исчезает одновременно с пропажей фантазии. “Реальный” объект для нас также чужд и враждебен как планета, лишенная атмосферы, но мы обволакиваем ее поверхность своим собственным кислородом.

Другой это всего лишь символ нашего желания и удивительно то, какая большая работа проделывается в процессе его семиотизации, наделении смысла, наполнению глубиной. Мы ищем другого для того, чтобы он посмотрел на нас и своим взглядом выбил из нас искру, с помощью его взгляда мы хотим извлечь из себя что-то, что в свою очередь находится за спиной у нас. Мы желаем с его помощью проникнуть в запретное пространство, к которому нам изначально закрыт доступ. Поэтому встреча невозможна, потому что мы пытаемся приблизиться к тому, кто не существует, и обнаружить того, в ком не нуждаемся. Стремясь к другому, мы не заинтересованы во встрече с ним, поскольку было бы нелепо вожделеть белую простынь, на которой только что закончили показывать фильм.

Другой отвечает на наш вопрос “кто я?”, но делает это не потому, что в нем содержится это знание, он скорее придает форму тому неназываемому в нас, что рвется наружу. Это крайнее выражение взглядов Левина на теорию психологического поля, в том месте, где речь идет о валентностях. В его представлении валентность окружающего является следствием его свойств, тогда как у Лакана объект и причина желания являются совершенно разными вещами. Мы видим другого, но смотрим сквозь него, поскольку его контуры не могу вместить в себя всех наших фантазий.

В этом заключается второе разочарование — нам не получится достичь другого, потому что наше желание направлено не на него, а в центр нашего фантазма и именно это пространство остается тем местом, где случаются изменения. Наше желание другого определяется его галлюцинаторными координатами и мы не можем воспринимать его иначе, чем через этот проективный пул, равно как не можем увидеть свое сознание со стороны. Другой появляется там, где в нашем фантазме появляется разрыв, мы движемся к другому, чтобы выбраться через эту прореху наружу, на ту сторону хрустальной сферы самости. С помощью другого мы пытаемся совершить побег за пределы себя, но обречены на разочарование, поскольку, если перефразировать мистическую максиму у сознания везде центр и окружность его — нигде. И таким образом, перед нами возникает двойное разочарование — мы пытаемся достичь неосуществимого с помощью того, кем не можем воспользоваться иначе.


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Vladimyr Snail
Yulya Gorbacheva
Matiush First
+1

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About