После такой любви не выживают. После неё харкают кровью до конца своих дней. Медленно и мучительно ждут смерти. Спасения.

Это пуля посреди сердца: вытащишь — умрёшь, не вытащишь — должен мириться с постоянной болью.

Кто сказал, что время лечит — глупец. Время точит ножи. Время ждёт, когда же ты упёртая дура сдашься и погрузишься в непроглядную тьму.

Но я слишком упёртая. Я глотаю очередную порцию стекла и иду дальше. Пуля медленно вращается в сердце. Я улыбаюсь.

Надо же. После стольких лет. Всё. Ещё. Что-то. Чувствую.

После такой любви не встают с кровати, медленно гаснут. А я горю. Горю каким-то нездоровым бешенным пламенем. Потому что пламя и боль — всё, что у меня есть.

Говорят, что розовые очки бьются стёклами внутрь. А что насчёт армированных бетонных ограждений вокруг моего сердца? Куда они бились? Внутрь или снаружи?

После такой любви на любую смену погоды твоя пуля начинает ныть. Но и с пулей в голове люди выживали. Что ж ты, глупенькая, притихла?

Эта вязкая, липкая тьма тянет меня к себе. Шепчет на ушко. Отпусти пулю. Успокойся. Остановись. Приляг. Напиши.

Но я только ускоряю темп. От извержения вулкана убегать сложно. Но я бегу. Бегу не оглядываясь.

Говорят, что нужно встречаться со своими страхами с гордо поднятой головой. Но сложно как-то держать голову и спину ровно, когда внутри у тебя дыра размером с Марианскую впадину. Она пытается согнуть меня, сгорбить.

Но я лишь хихикаю и иду шутить и юморить дальше.

Сладкая, липкая тьма. Я знаю, что однажды она меня догонит. И победит.

Но сегодня с утра я снова победила. Значит до следующего утра я ещё успею отдохнуть и снова продолжить бесконечный бег по колесу Мироздания.