Когда я вышла в зал, там сидела только одна девушка. Я ее ни разу не видела. Симпатичная, в глазах огонь. Знаете, свежая такая как бы. Не затасканная, не уставшая, не офигевшая, не наглая. Сидит и сама с собой улыбается. Приземлившись в другом конце бара, я закурила. Не прошло и минуты, она подошла. — Привет! Меня зовут Настя! — бодро сказала свежая Настя. — Привет, Марвин, — ответил уставший Марвин. — Новенькая? — Да. Третья ночь. Я работала двадцать шестого и двадцать седьмого, ничего не заработала, мне дали время подумать. Вот я решила не сдаваться и вернулась. — Ну наверное правильно. — Мне ребенка старшего не во что одеть, — она захохотала, — Реально куртки нет, а зима, — я посмотрела на нее внимательнее. Видимо этот огонь в глазах — это нездоровый огонь. — После развода потеряла все, — продолжала она, — У меня двое детей. Девочки. Муж забрал все, с детьми не общается. — Настя, извини, — я не знала что сказать, — Я не знаю что сказать. Очень плохая ситуация. Тяжелая. — Да уж. Да не то что куртку купить. Просят знаешь всякие шоколадки, а я даже этого им дать не могу. Хожу по магазину, ищу самые дешевые макароны, — Тут ты можешь заработать в принципе. Если именно работать, а не бухать и не страдать. — Да, я знаю. — Настя продолжала улыбаться. — А ты пьешь шампанское? — спросила она, — Да. Надо выпить кстати. У меня в последнее время настроение как-то не рабочее. — я попросила бармена налить мне. — И я вот тоже. Уже второй бокал выпила. Никого нет, скучно. — Вот видишь, — улыбнулась теперь я, — Началось. Стала покупать себе шампанское на деньги, которые еще не заработала. Поишь себя в кредит. — мы засмеялись. — А сколько девочкам твоим лет? — спросила я, — Младшей пять, старшей шесть. — А с кем они, пока ты здесь? — Брат приехал. Он с ними сидит. Но это не на долго. Надо успеть заработать, пока брат не уехал из Москвы домой. — Главное, чтобы гости пришли. — Хорошие, — добавила она. — Да.

Стали подтягиваться другие девушки. Пришел тот мужчина, который пьет пиво и курит кальян (см 23 ноября). Настя обрадовалась, все расстроились. — Он не дает ничего и не угощает, — огорчила я ее. — Но сидит до утра, а мы танцуем. — Я попробую. — Конечно. — чуть позже подошел придурок Толя, которому я вернула деньги (см. 11 ноября). Оказалось они знают друг друга, вместе работают. Настя вернулась ни с чем. — Они общаются сейчас. О работе трепятся. Сказали попозже. — больше к ним никто из девочек не подходил. А я почувствовала себя в теме. Я уже давно не новенькая и могу что-то подсказать новенькой. Забавно. Не заметила как это произошло. Конечно это естественный процесс. Наверное именно поэтому его не замечаешь.

К удивлению гости подваливали и подваливали. Настя очень старалась. Активно работала. Ходила от стола к столу. Ходила и ходила, ходила и ходила. Сражалась. Отказы не принимала. Я работала не так. Если мне говорили нет, я не расстраивалась, просто уходила. Я не думала о том — как что куда. Шарахалась безвольно по клубу. Где давали танцевать, я танцевала, где нет я не танцевала. В эту ночь удачно набрела на одного немца. Бородатый неухоженный и толстый. Зато спокойный и взгляд умный. Я подошла, станцевала, он достал деньги из кармана и дал мне две с половиной тысячи. Я поблагодарила и ушла назад к бару курить. Сижу и думаю, надо наверное вернуться. Посидеть, поболтать, неплохо же дал. Значит еще даст. Но очень ломало. Я смотрела как Настя ходит по залу работает и ненавидела себя. Подними свою жопу, Марвин, и иди блять. — разговаривала с собой, но не могла и не хотела этого делать. Отсидела круг танцев и после сцены снова к нему подошла. С ним сидела Инга (см. 25 ноября). Она подвинулась, я станцевала и он опять дал мне две с половиной тысячи. Я чмокнула его в щечку и пошла опять к бару. Через некоторое время ко мне подошла Инга. — А чего ушла-то? — спросила она, — В смысле? Станцевала и ушла. Обычное дело. — Так он не всем дает столько. Мне и остальным, кто подходил, он по пятьсот давал. Ты ему понравилась. — и опять я не знала что сказать. — Пошли вместе подойдем. — предложила она любезно. Инга — красивая приятная брюнетка с силиконовой грудью адекватного размера. У нее необычное лицо. Глаза интересной формы и расположены интересно. Пока сложно сказать, что именно придает ее лицу оттенок космоса. Надо присмотреться, подумать. Может быть все–таки глаза. Да и улыбка у нее красивая. Короче хуй знает. Я подумаю. О! Еще одно. Когда Инга танцует на сцене, у нее такое выражение лица, будто она самая пиздец охуенная красавица на всем свете. Я понимаю, что так ведут себя многие, но вот именно ее лицу неземному, это действительно идет. Она знает что продает и сколько это стоит. Мы подошли с Ингой к немцу и она стала продавать меня. Я начала танцевать как обычно, а Инга присоединилась. Мы танцевали вдвоем. Она гладила мою грудь, делала вид что целует ее, целует шею. Инга очень красиво делала это, закрывая длинными волосами свои губы, которые были рядом с моей шеей, но на самом деле не целовали. Мне понравилось это. Мне очень понравилось изображать эротизм с девочкой. Я тоже стала прикасаться к ней. Мы как две змеи склонились над телом немца и извивались в будто бы страстном желании. Так мы «поигрались», а потом он обоим дал по две с половиной тысячи. Инга и я поблагодарили его и ушли. Хитрая интересная Инга. Хорошо работает, молодец. Надо же так красиво по-кошачьи меня отъюзать. А я благодаря ей проснулась. У меня было семь с половиной тысяч и при этом легко. Не дожидаясь своей очереди на шест, окольными путями, чтобы девочки не заметили, я снова подошла к немцу. После этого у меня было десять тысяч. Чуть позже я снова пошла. Только начала плясать, Инга тут как тут. Она засмеялась, обнажила красивые ровные зубы и присоединилась. А я была рада. Мы снова с ней поизвращались. Потом она ушла, а немец спросил как меня зовут и я осталась сидеть. Он собирался уходить домой, хотел немного пообщаться. А я не против. Двенадцать с половиной тысяч уже. Класс. Он говорил, что я красивая, что у меня красивая грудь. Потом начал жаловаться на клуб. Только я не очень поняла на что именно. Мой английский так себе. Обычно я улавливаю смысл, но тут не получалось. Оставалось просто кивать. Он определенно грустил, поэтому я его выслушала. Потом попросил меня станцевать ему еще раз. Я станцевала и он снова дал мне две с половиной. После чего попрощался и ушел, а я пошла куда? — конечно назад к бару. А куда еще. Села на свободный стул рядом с каким-то мужчиной. Я просто устало плюхнулась, пялясь в даль. Как какашка шлепнулась, даже не глядя в его сторону. Но тут услышала восхищенное — Wow! — повернула голову. На меня смотрел зрелый мужчина лет пятидесяти. Ухоженный, элегантный с пиздец умными глазами. Я сказала — Ну что…, Hello. — он ответил — Hello. — а потом спросил откуда я спустилась. — С Марса. — ответила я и закурила. А он смотрел на меня не отрываясь. — Какая ты блять красивая! — сказал он на английском. С его интеллигентным и явно не глупым выражением лица было неожиданно услышать мат. Мне это понравилось. Но вот жеж блин а. Два раза за ночь — это статистика? Почему для русских ребят лет тридцати плюс минус, я как шкаф, который надо просто отодвинуть от себя, а для зрелых европейских мужчин — богиня. Разговаривать с этим человеком оказалось проще. В отличие от немца, я понимала его английский. Предложил попить вина. Я не была против. С вина консумация не идет, но мне все равно. Хотелось просто посидеть, поболтать, попить вкусного сухого. Не хотелось работать. К нему стали подходить девочки, он всех отправлял и говорил, что встретил меня и больше ему никто не нужен. Моя спина постепенно выпрямлялась. Я стала кайфовать от такого его отношения и от своей неотразимости. — Только ты никуда не уходи от меня, — сказал он. — Посиди со мной. — Да, хорошо, — согласилась я. — Не уйду. — Обещаешь? Ни к кому не ходи. — Обещаю да. Че ходить то. Мне вообще весь вечер не очень хочется куда-то ходить. А как тебя зовут? — Джед. — Господи, серьезно? — Да. А тебя? — Марвин. — Какое вино хочешь, Марвин, красное или белое? — Красное Джед, — ответила я. Тут к нам подошли две официантки. Они сладко улыбались и моргали своими ресничками. Девочки стали предлагать ему заказать тарелку сыра, с которой идет консумация. Мол, не хотите ли сыра к вину. Девушка ваша наверняка хочет сыр к вину. — дело в том, что если гость угощает меня, покупая именно мне. То есть вот прям заказывает мне, то деньги записываются на меня. А если предлагают официантки и он соглашается, то деньги идут официанткам, а я просто ем сыр в сторонке. Они уже много раз так уводили мои заказы. Потому что когда ты только познакомился с человеком, взять и сразу начать говорить о сыре или алкоголе или еще таком съедобном, как-то невежливо и можно легко получить отказ. Поэтому, обычно, выдерживаешь паузу, общаешься и так далее. А эти сучки налетают на правах официанта и начинают брать твои предполагаемые заказы, то есть забирать твои предполагаемые деньги. Но в эту ночь я не была против. Хотя в целом, это конечно бесит. Джед не понимал что они говорят, а они не знали английского. Поэтому девочки пытались показать сыр руками, как-то обозначить что именно они имеют в виду. А потом одна из них повернулась ко мне и спросила — А как там сыр на английском? Как сказать, что мы пытаемся сказать? — в ответ я улыбнулась и пожала плечами, а у нее во взгляде замелькала красными лампочками фраза — Ах ты сучка. Хоть в эту ночь мне и было все равно, но я не смогла отказать себе в удовольствие наблюдать их старания. Потом одна из них вспомнила слово «чиз» и связь как-то наладилась. — Чиз, чиз, — стали они повторять, — Чиз вино герл. — я смеялась. Тут Джед понял и дал согласие, а они счастливые удалились. Мы продолжили общаться. — Милые какие девочки, — сказал он. — Да. Они могут, — ответила я.

Джед оказался очень приятным англичанином, который живет и работает в Москве три года. А вообще, скорее, живет между Лондоном, Парижем и Москвой, постоянно туда сюда летает. Звучит красиво, да? Джед почему-то напомнил мне Познера и Хопкинса. Не столько внешне конечно, сколько образ в целом. Сложно объяснить. После сцены, я не пошла ни к кому другому, пошла к Джеду. Станцевала не развратно, чуть-чуть. Было неловко танцевать ему в принципе. Он поблагодарил меня и посадил рядом. — Джед, — обратилась я, — Да, Марвин, — Извини, но мне было бы приятно, если бы ты отблагодарил меня за танец. — О да. Конечно, — Джед спохватился, было видно, что ему неловко потому что он забыл. Джед достал кошелек и вручил мне пять тысяч. А я взяла их и заулыбалась дибильной пьяной улыбкой. Хорошая ночь. Мы продолжили общаться и тут я увидела того немца. Он вернулся. Немец прошел вдоль бара мимо нас и остановился чуть дальше напротив меня. Джед сидел к нему спиной и не видел. Немец встал между баром и столбом и стал пристально смотреть на меня. Взгляд его был растерян, он не знал как быть в этой ситуации, но было понятно чего он хочет. Я тоже не знала что делать. Он выглядел как потерявшийся ребенок. Мне хотелось подойти и объяснить, что в любом случае, я бы не пошла, но было не ловко вот так оставлять Джеда и идти к нему разговаривать. Хотя наверное, в этом нет ничего плохого. Так он постоял несколько минут и наверное ушел. Не знаю. В какой-то момент, я забыла про него. Джед пригласил меня на ужин. Я вспомнила Пашу. Он меня тоже приглашал. (см. 15, 17 ноября).

Утром в гримерке я встретила Настю. — Как ночь? — спросила ее, — Ну так себе, — ответила грустно Настя, а я почувствовала себя какашкой.