Create post
мой стриптиз

Больница 3

Что еще. Еще к внутренней стороне двери в палату, прилеплена на пластырь небольшая икона с тремя персонами. Видимо, была оставлена давно, так как пластырь стал серым грязным и одна из персон отвалилась, оставив черное днище основы.

Катю выписали. Мы с ней не простились, так как я в это время гуляла. Охранник на вахте первого этажа стал догадываться, что я мутная какая-то и непонятно кто и зачем, и куда хожу. Как бы не закрыли мне выход на морозный воздух.

Катю выписали, а бабушку вписали. Теперь нас снова трое: Юлька, эта бабушка и я. Бабушка оказалась милой. Молчит, улыбается. Ее привезли ночью и тот кто привез, обещал приехать на следующий день. На следующий день время посещения больных с четырех до семи. И вот четыре часа, пять часов, шесть — никого нет. Бабушка свернулась клубочком на кровати и лежит. Перестала с ожиданием реагировать на открывающуюся палатную дверь. Грустно очень.

Юля оказалась маленькой и глупой девчонкой. К ней из Тулы приехала бабушка. Привезла еды, фруктов, ну и всякое. — Юля, а как тебя лечат? — Да отстань ты. — Я отстану, но хоть лечат как-нибудь? — Ну конечно лечат! Сейчас капельницу придут делать! — Хорошо. Ты бы поела. — Отвали! — Ну как же, ты совсем не ешь. Откуда силы возьмешь. Надо Юленька. — Ты надоела своими советами! Приехала, хоть помолчи посиди! — мне че то так паршиво было находится в этой ситуации, и чтобы не нахамить Юле и не лезть со своей кровати в чужой монастырь, я решила пообщаться с бабушкой. Для этого подошла к столу, за которым она сидела и стала доставать свою еду, которую притащила из кафе. Все сработало, бабушка включилась. — Остыло уже наверное, — сказала она, — Я к холодной еде нормально отношусь, — я улыбнулась. — Ты хоть ешь, а Юля совсем не ест. — улыбнулась она. — Ну такое тоже бывает. Это нормально. Когда температура, обычно нет аппетита. — но тут совершенно по плану влезла Юля, — Ты еще к Марвину будешь приставать! Говорят же тебе! Приперлась, хоть помолчи! — Юля, — твердо перебила её, — Я с радостью пообщаюсь с твоей бабушкой! — а хотелось въебать если честно. Юля заткнулась, а бабушка чуть хрипнула от радости. Мы продолжили болтать.

Ближе к семи, наконец к третьей нашей соседке, пришла дочка. Принесла ей что надо. Этой бабушке назначили операцию через пару-тройку дней. Но она никому об этом не говорит. Ни дочке, ни тем кто ей звонит. Говорит, чтобы они не переживали, что все хорошо. Дочке назначила вторую встречу в палате на следующий день после операции, а сама готовится к смерти. Такая у этой бабушки позиция. Но хоть она и милая, и улыбается, спать с ней невозможно. Она разговаривает по ночам. Кажется это не во сне, кажется сознательно. И еще бабушка очень громко зевает, издавая самые разнообразные звуки. Сначала я долго не могла разобрать, о чем она говорит по ночам. Вчера разобрала. Она молится Богу. Говорит, хочет еще пожить. Не верит что время пришло. Разговор заканчивается ее решением, что на все воля Божья и «никакого днища».

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About