Сижу за баром, попиваю свой халявный шампе, курю, никого не трогаю. Ко мне подходит невысокого роста блондинка. Черные брюки, размазанный зад, белая рубашка и сильно подведенные глаза. Я бы даже сказала не подведенные, а обведенные. Просто черным вокруг. Черной жирной полосой вокруг глаз. Понимаете, да? Представьте такие глаза. Жирно-обведенные круглые чуть влажные зырки. Не знаю, выглядит странно, даже при таком дьявольском клубном освещении, на которое видимо «это странное» и рассчитано. А если днем такое встретить? Извините, сложно успокоиться. Оставим. Короче, она строго спросила почему я не танцую. Я соврала, что не знаю за кем и тут же поинтересовалась, не она ли менеджер. — Да.

Ее зовут Светлана. Ходит чуть переваливаясь, волосы зализаны в хвостик назад и вот эти глаза. Светлана показала мне на девочку, сидевшую рядом и сказала, что я выхожу на сцену после нее. Ушла. Девочка сначала бросила взгляд на то, как я болтаю ногами, потом на мою кофту-платье, а затем поднялась до испуганной курящей физиономии. Отвернулась.

Вот твой выход Марвин. — думала я и курила еще и еще. А пока курила, внимательно смотрела на прекрасный танец этой девушки. Так легко и изящно у нее все выходило. Она совершенно не напрягалась. Жалко девушка не приветливая, а то я бы поспрашивала как она это делает. Я старалась запомнить движения ног, как руки куда бросает. Казалось все просто. Я курила до тех пор, пока она не станцевала и не спустилась со сцены. После чего я наконец встала и пошла к шесту. Суббота, время за двенадцать ночи, сигаретный дым из губ выпускается, свет мелькает-дребезжит, почти все столы заняты, официантки бегают, гости смеются, забавляются с девочками. Я надеялась, что под шумок быстро спляшу и никто этого не заметит. Шест на ощупь оказался достаточно приятным. Металлический, твердый, гладкий. Только что с ним делать, я не знала. Стала ходить. Я пыталась ходить под музыку и ни на кого не смотреть. Вспоминала движения девушки, но никак не решалась остановиться и задрать так ногу или кинуть так руку. Походила в одну сторону, через некоторое время развернулась и стала ходить в другую. Походила в другую, остановилась. Взяла шест обеими руками, оттопырила зад и стала крутить бедрами. Ну типа восьмерку рисовать. Тогда, наконец, подняла взгляд и посмотрела вокруг. В зале все продолжали заниматься своими делами, и действительно, никому до меня дела не было, никто не смотрел на мой танец. Мужчины сидели на диванах. Кто-то курил и общался, на ком-то сидели девочки и изображали эротизм. Какие-то парочки входили за баклажанную тюль, какие-то выходили оттуда. Музыка орала. Мне стало спокойнее. И тогда, я неожиданно для себя поняла, что больше переживала именно за сам танец, а не за то что в конце надо будет показать сиськи. За сиськи я совсем не переживала, я даже не думала об этом. Ни разу. Срать вообще. Докрутив восьмерку бедрами, я взяла шест как бы под ручку, и снова пошла вокруг. Я не знаю сколько так ходила, но песня стала заканчиваться. И голова кружилась и кофту-платье надо было уже снимать. Я остановилась. Теперь оказалась задом к залу и передом к барной стойке.

И вот я останавливаюсь, хватаюсь за шест, чтобы не наебнуться, поднимаю голову и вижу, как на меня уставилась хуева туча глаз. Все эти нарядные, красивые, блестящие телочки смотрели на меня как на недоразумение. Смотрели открыто, нагло, с усмешкой. Мол, съебывай уже. Я к своему стыду не выдержала эту визуальную атаку. Быстро сняла одежду, слезла со сцены и съебалась в гримерку.

Я чувствовала себя уебищной, нелепой. Танцевать так не умею, у меня нарядов нет, волосы не длинные и не блестят. Ужасно было возвращаться в зал, но в вонючей гримерке сидеть еще более вонюче. Поэтому я пописала и пошла назад в зад. Снова села за барную стойку и закурила. Через некоторое время ко мне подошла девушка — молодая женщина, по имени Алла. Стройная, не очень высокого роста. Волосы рыжие длинные. Она спросила, выпила ли я уже свое халявное шампанское, я ответила что да. Она расстроилась, но виду не показала, достала деньги и сама купила себе бокал. Видимо совсем не первый. Вот так приходить чтобы заработать и пропивать то что уже есть. Отлично можно время в Москве проводить.

Лицо Аллы носит отпечаток ночной жизни, усталости. Есть легкая припухлость. Видимо алкогольная. Но это не самое страшное. Страшна именно усталость и затасканность. Как будто Аллу хорошенечко постирали и отжали, а потом постирали снова. Волосы были гривой, были здоровыми. Это видно. Теперь шершавые, облезлые.

Алла попросила у меня сигарету и присела рядом. — Первый день работаешь — это было утверждение в форме вопроса. Я ответила что нет. Но танцевала первый раз. Алла добро посмотрела на меня, улыбнулась. — Когда танцуешь, представляй что шест — это член. Вот и все. — В ответ я тоже улыбнулась и кивнула головой. Смешная мысль.

Голос у Аллы низковатый приятный, с хрипотцой, как бы это пошло учитывая контекст, не звучало. Штампы ведь тоже ни с пустого места берутся.

Алла рассказала, что работает давно, что уходила на несколько лет, а теперь вернулась. Затем пошутила о том, что все всегда возвращаются. Алла рассказала про свою, голубого цвета кровь, показала большое белое кольцо на пальце, которое досталось ей от ее бабушки. Алла рассказала про то что когда-то у нее был любимый мужчина, который ее на руках носил, пыль с пяток сдувал — цитата. Что жила она в большой квартире и в дорогих гостиницах отдыхала. Алла пьянела и была грустна. Я была тоже грустна. У меня нет белого кольца, нет работы, квартиры, у меня нет денег, любви и сижу я в стриптиз-клубе с уставшей стриптизершей, которая спивается, пантуется и у которой будто все в прошлом. Но зато она мне улыбается. Мы пропиздели с ней всю ночь, прерываясь только на танец. Второй и третий «мои выходы» шли уже веселее. Я уверено держала в руках шест, уверенно ходила то в одну сторону, то в другую, только о члене думать забывала. Алла обещала показать мне пару круток утром, когда гости разойдутся. Но она в пять съебалась, потому что купила себе удобный график работы. Приходит в двенадцать, уходит в пять. Это счастье стоит двенадцать тысяч рублей. А я и другие, не купившие график, приходим либо в семь и уходим в шесть, либо приходим в восемь и уходим в семь. Вот такая ебанутая стриптизная жизнь.

Рассказала об этой ночи только сейчас, потому что мне все–таки пришлось уйти из квартиры. Как я уже говорила, хозяйка должна была приехать седьмого числа в одиннадцать. Когда я вернулась из клуба примерно в восемь утра, вся квартира завтракала. И бабка-буддистка, и ее родственники, и семья ментовская. Я тихонечко вошла и забежала в комнату. Но они услышали мое «тихонечко» и устроили мне очную ставку. Обвинили меня во всем, что сломалось или развалилось за время отсутствия хозяйки. Соответственно навесили на меня ответственность. Также предъявили, что вчера вечером меня не было дома и я не принимала участие в общей уборке квартиры. За что мне тоже, соответственно, воздастся. Я выслушала их, вернулась в комнату, быстро собрала свои вещи и незаметно выбежала из квартиры, оставив ключи на столе. Таким образом избежав проблем. Вот такой я человек. (плохой?) Налегке. Человек-ветер. Спала я у подруги целый день, решив отрефлексировать свое поведение попозже. Сегодня я не пошла в клуб. Выходной.