В эпоху, когда знаний очень много и они слишком доступны, возникает необходимость в текстах, реализующих своеобразную «точку входа» в систему дискурсов; текстах, позволяющих сориентироваться в множестве других текстов. Мы назовем такие тексты инструкциями. Здесь будут собраны три инструкции: по семиотике, уличной деятельности (стрит-арту) и вычислительным машинам.

Эти тексты можно критиковать за нарочитое упрощение; конечно, любое упрощение — это маленькое введение в заблуждение. Задача здесь не столько в генерации нового знания, сколько в попытке сориентировать на плоскости множества дискурсов, предоставляя карту знаний. Собственно, формат инструкции исходит от «технарьского» отношения к текстам, как описаниям алгоритмов, структур и механик работы каких-либо сущностей.

Каждый текст начинается со своего рода словаря, определяющего самые основные понятия; это необходимо, чтобы быть чётко синхронизированными в интерпретации тех или иных терминов, поскольку у некоторых слов есть много разных определений, а также максимально расширить порог вхождения в текст. Все тезисы, определения и цитаты взяты из различных источников, приводить которые, при столь сильном упрощении, я не считаю нужным, да и понять, где кончаются мысли чужие, а где начинаются собственные не представляется возможным. Но я могу перечислить в общем тех мыслителей, к которым я в той или иной степени обращался: Томас Себеок, Якоб фон Икскюль, Жан Бодрийяр, Ролан Барт, Фердинанд де Соссюр, Чарльс Сандерс Пирс, Юлия Кристева, Калеви Кюлль, Вальтер Беньямин, Джон Дилли, Юрий Лотман, Чарльз Моррис, Роман Якобсон, Умберто Эко, Никлас Луман, Пауль Коубли, Сьюзан Петрилли, Мартин Крампен, Жульен Греймас, Бруно Латур, Маршалл Маклюэн, Лев Манович и отдельно могу упомянуть журнал Sign System Studies.

ИНСТРУКЦИЯ ПО СЕМИОТИКЕ

1

Базовые концепты

Семиотика — наука о знаках и знаковых системах. В рамках неё весь мыслимый (перцептивный) мир есть совокупность знаков и отношений между ними.

Знак — соглашение о приписывании означающему (образу) означаемого (смысла).

Означающее — формальная сторона знака (выражение знака).

Означаемое — содержательная сторона знака (значение знака).

Код — то, что связывает означаемое и означающее. Отсюда кодирование и декодирование. Коды обеспечивают каркас, в рамках которого знаки получают смысл: они являются руководствами по интерпретации. Коды объединяются в интерпретативный репертуар, совокупность приемлемых кодов — в социолекты (в рамках группы индивидов) и идиолекты (в рамках одного индивида).

Например, в фильме по крайней мере четыре кода: один визуальный и три слуховых, включая речь, музыку и звуковые эффекты. Цирковые акробатические выступления реализуются по меньшей мере из пяти кодов — динамическое поведение исполнителя, его социальное поведение, костюмы и аксессуары, словесное сопровождение и музыкальное сопровождение.

Коммуникация — кодирование и декодирование (интерпретация) согласно конвенциям уместных кодов.

Референт — то, что подразумевается. Знак указывает на референт.

Семиозис — процесс порождения значения.

Денотация — главный смысл знака.

Коннотация — сопутствующий смысл, ещё одно значение.

Синтаксис — изучает отношения между знаками (наука об означающих).

Семантика — изучает смысловое значение знака (наука об означаемых).

Прагматика — изучает правильность интерпретации знака (наука о связи означающего и означаемого, наука о коде).

Дискурс — это конструктор кодов, определяющий конкретную интерпретацию конкретного знака. Мы рассматриваем феномены всегда в рамках некоторого дискурса. Меняя дискурсы, мы обнаруживаем и одновременно теряем денотации и коннотации, меняем значение знака. Дискурс это схема, которая кодирует феномены, связывая означаемое и означающее.

Культура — это инфраструктура дискурсов, которая формирует иерархию доминирующих значений, кодирующих сообщения. Иерархия определяет уместность используемых кодов. Каждый дискурс стремится стать обиходным.

Этику можно понимать как перечень уместных кодов.

Семиотика, в своём изначальном виде, являлась семиотикой культуры, которая устанавливает дихотомию природа-культура и проводит границу между ними. Природа есть совокупность рефлексов и инстинктов. Культура есть надстройка над рефлексами и инстинктами, формирующая мир вещей (в широком смысле этого слова), созданных человеком для человека.

2

Биосемиотика

Биосемиотика — расширенное понимание семиотики, изучающее процессы коммуникации и интерпретации для всех живых существ, представляя человека как частный случай. Мир можно представить как непрерывный шум из вещей-в-себе. Акт коммуникации, в результате которого из шума выделяется сигнал, формирует то, что называется информацией. Ту же мысль можно определить по-другому: выделение из непрерывного мира означаемого объекта и назначение ему означающего, то есть создание знака, есть концептуализация (сигнификация). Любое живое существо можно понимать как приёмник сигналов, который декодирует (интерпретирует) данные. Правильная интерпретация знаков влияет на выживаемость животного (например, антилопа, интерпретирующая шелест травы за своей спиной как знак потенциальной опасности — крадущегося хищника).

Биосемиотику можно разделить на более специализированные разделы, как то: зоосемиотика (животных), фитосемиотика (растений), антропосемиотика (человека; то, что изначально и подразумевалось под словом «семиотика» или «семиотика культуры») и цитосемиотика (живых клеток), которая, в свою очередь, может делиться на эндосемиотику (отдельных клеток в многоклеточном организме) и иммуносемиотику (иммунных клеток).

Умвельт — вся совокупность знаков, с которыми субъект (понимаемый здесь как любое живое существо) может коммуницировать и которые может интерпретировать, личное семиотическое пространство, ограниченное органами чувств.

Семиосфера — совокупное семиотическое пространство, пересечение умвельтов. Пространство симметричных кодов. Несколько умвельтов уже семиосфера.

Семиосферу можно понимать глобально — как то, во что погружены все знаковые системы и все интерпретаторы (как биосфера), так и более локально — как область пересечения нескольких умвельтов. Далее по тексту будет использоваться локальное определение семиосферы. Именно в рамках семиосферы возникают иерархии доминирующих значений знаков.

Здесь можно переопределить указанные ранее термины:

идиолект = умвельт

социолект = семиосфера

Если всё наше сознание есть перевод внешних раздражителей на язык нервной системы (коммуникация), то под процессом познания можно понимать создание и разрушение знаков и знаковых систем. Животное отличается от человека тем, что выделяет меньше сигналов из общего шума, тогда как человек может гибко формулировать (интерпретировать) кусок шума как знак. Допустим, преподаватель объясняет некоторое понятие аудитории через термин. Аудитория не знает этого термина, и не имеет в голове этого понятия. Значит, преподавателю нужно нащупать область семиосферы между ним и аудиторией, посредством значений которой можно донести новое понятие (определить знак через другие знаки). То есть семиосфера может выступать в качестве коммуникатора между умвельтами.

Проанализировать пересечение умвельтов, можно на примере дома, где живут две кошки и два человека. У каждого свой умвельт. У кошек своё пересечение умвельтов, в границах которого они коммуницируют. Также у людей. Однако у одомашненных кошек умвельты расширены для коммуникации, хоть и простой, с людьми. Таким образом, у нас есть кошачья семиосфера, человеческая семиосфера, и семиосфера человек-кошка. Инициатива образования семиосферы человек-кошка может происходить как со стороны человека (через дрессировку), так и со стороны кошки (например, пытаясь привлечь внимание, чтобы попросить поесть). Можно ли заменить слово «дрессировка» на слово «воспитание» и чем дрессировка будет отличаться от воспитания ребёнка? Можно ли сказать, что у одомашненной кошки есть культура?

Ещё один немного топорный пример. Представим десять дальтоников, перед которыми лежит платок красного цвета. Пятеро видят его как синий, трое как жёлтый, двое как зелёный. Возникает интерпретативный репертуар с рейтингом доминирующих значений, где синий будет самой сильной доминантой. И в результате может возникнуть уместный код, где платок будет принято называть синим, чтобы коммуницировать с основной частью этого «социума дальтоников». Но кто обозначил, что платок красный, а этих людей назвал дальтониками? Кто ставит эксперимент? Что станет с этим экспериментом в рамках умвельта какого-нибудь животного, которое не различает цвета? Этот платок окажется не просто не красным, это будет вообще не платок, а просто кусок материи, который в принципе не манифестирован каким-либо знаком в рамках умвельта животного.

Живую клетку никто не воспитывает и не обучает, а потому той самой надстройки над инстинктами и рефлексами (в данном случае сведённых до физико-химических взаимодействий) у неё нет, а значит нет культуры. Но по мере усложнения живых организмов, генетика и наследственность всё меньше справляются с передачей необходимого для выживания объёма информации, и всё больше это переходит в поле «энвайронментального конструктивизма», когда среда и внешние факторы «довоспитывают» субъекта после рождения, следовательно и граница природа/культура на этом уровне обобщений (на уровне биосемиотики) из более-менее чёткой размывается и превращается в градиент, где мы обнаруживаем не статичные «природу» и «культуру», а процесс окультуривания.

Воспитание — это формирование в субъекте необходимого минимального умвельта, эквивалентного умвельтам большинства людей, позволяющего этому субъекту коммуницировать по широкому кругу знаков для успешного выживания в среде человеческой цивилизации. То есть, воспитание это целенаправленное расширение области вхождения в общую семиосферу локального умвельта субъекта.

Благодаря обучению информация об окружающей среде, собираемая органами чувств, кодируется в нервной системе.

Как человек может выступать в качестве субъекта, если культура в значительной степени программирует человека? Откуда берётся культура, если её программирует человек?

3

Киберсемиотика

Простые клетки образуют сложные конфедерации клеток, составляющие каждое живое существо. Они, в свою очередь, интегрируются в органы, органы в организмы, формируя социальные системы всё возрастающей сложности. Таким образом, физика, биология, психология и социология олицетворяют свой собственный особый уровень семиозиса. Генетический код регулирует обмен сообщениями на клеточном уровне; гормоны и нейротрансмиттеры опосредуются между органами и между собой (система иммунной защиты и центральная нервная система тесно взаимосвязаны плотным потоком двусторонних сообщений); множество невербальных и словесных сообщений соединяет организмы в сети отношений друг с другом, а также с остальной средой.

Например, одно человеческое тело состоит из примерно 25 триллионов клеток (что в 3000 раз больше населения земли). Представим, что эти клетки имеют прямые или косвенные связи друг с другом посредством сообщений, передаваемых знаками в разнообразных модальностях (химических, термических, механических, электрических и т.д.). То есть, можно говорить о «естественном» («natural») языке, в отличие от конвенционального («conventional») языка, который, в частности, изучает лингвистика.

Бактерии могут действовать сообща, как своего рода обширная сеть биологических коммуникаций, как суперорганизм, чьи бесчисленные части способны переносить и делиться информацией, чтобы приспособиться к любым обстоятельствам.

Клетка, таким образом, является базовым компонентом конструирования реальности.

Биосемиотика, в определённом смысле, рассматривает организм как механическую систему, и здесь подобна кибернетике. Задача кибернетики, например, при построении робота, умеющего спускаться по ступенькам, не столько в том, как запрограммировать механику спуска по ступенькам, а в том, как научить его отличать ступеньки от остального мира. В общем-то, кибернетику можно понимать как науку о построении искусственных семиотических систем и управлении интерпретацией и коммуникацией. Семиотика и кибернетика изучают одну область знаний, но с противоположных концов. Одна деконструирует существующие знаковые системы, другая пытается их конструировать.

Кибернетика второго порядка — кибернетика, включающая в исследование наблюдателя, считая его кибернетической системой, пытающейся построить модель другой кибернетической системы (кибернетика субъекта, кибернетика кибернетики), где любой наблюдатель может оказаться в роли наблюдаемого и, тем самым, говорит о том, что последнего наблюдателя не существует.

Как кибернетика второго порядка поднимает кибернетику и исследование систем на новый уровень, через включение в неё наблюдателя, так же биосемиотика поднимает семиотику на новый уровень, через включение всех живых систем в семиозис.

Аутопойезис — самопостроение, самовоспроизводство, репликация живых существ, в том числе человека, общества и культуры, порождающие в качестве продукта их самих без разделения на производителя и продукт.

Объединяя кибернетику второго порядка и идею аутопойезиса, а также немного перефразируя социологию Никласа Лумана, можно представить общество (или любую совокупность живых существ) как сеть коммуницирующих наблюдателей, которые соединяются посредством знаков (смыслов); сеть состоит из подсистем, обособляющихся через кодирование коммуникации (коды разделяют локальные семиосферы), и воспроизводит саму себя.

Объединение биосемиотики, кибернетики второго порядка, теории аутопоэзиса и социологии Лумана есть киберсемиотика.

Здесь можно упомянуть очень похожий концепт — акторно-сетевую теорию, которая представляет любые процессы в рамках сети объектов (или актантов — слово, под которым можно понимать вообще любую взаимодействующую сущность) как действующих единиц социальных отношений, требуя рассматривать не-людей (nonhumans) в качестве действующих агентов в социальных системах и отношениях, одинаково описывая отношения, которые являются как материальными (между вещами), так и семиотическими (между понятиями). Нет разницы между природой и культурой (обществом), текстом и контекстом, человеческим и нечеловеческим — все эти понятия производятся в результате совместной активности людей и не-людей. То есть, в сеть коммуникаций вводятся не просто не-человеческие, а вовсе не-живые сущности.

Доходя до таких уровней абстракции, возникает ещё более интересный вопрос. Можно ли считать фундаментальные физические взаимодействия видом коммуникации? Возможна ли семиотика физических процессов, рассматривающая, например, гравитацию как фундаментальный вид коммуникации? Возможен ли семиозис между не-живыми актантами?

Здесь появляется физиосемиотика, которая предполагает наличие словаря виртуальных знаков у всех актантов, которые могут актуализироваться во время взаимодействия с живым организмом в будущем. Например, скелет динозавра, находящийся где-то в земных породах, является виртуальным знаком, указывающим на жившего когда-то динозавра лишь до тех пор, пока палеонтолог не наткнётся на него, и тогда знак из виртуального трансформируется в актуальный. При этом, в эту сеть в качестве актантов можно включить, например, другого динозавра, убившего первого, а также каждый химико-физический процесс, происходящий с останками в почве. Каждый этот актант внёс свою лепту в семиозис, ведь именно результат действия их всех делает означающее скелета именно таким, каким его обнаружит палеонтолог, и будет восстанавливать потом всю хронологию действий этих актантов.

Нужно задавать вопрос не о том, где проходит граница природа-культура, а на каком уровне абстракции нас интересует ответ на этот вопрос, так как по мере абстрагирования граница между природой и культурой постепенно размывается, и в какой-то момент так сильно, что изначальный вопрос становится бессмысленным.

Если подытожить всю описанную выше область смыслов, то все семиотические процессы являются результатом взаимодействия сети коммуницирующих актантов, создающих тотальный семиозис всего.

4

Идеология

Натурализация — натурализованными кодами являются те, которые широко распространены в культуре и которым обучаются в такие ранние годы, что они представляются не сконструированными, но данными «естественно». Идеологической функцией натурализации служат мифы, где важен не сам объект сообщения, но форма сообщения, то есть то как об этом объекте сообщается в целях определённой коммуникации.

Предпочтительное прочтение — читатели текста ведомы к предпочтительному прочтению и уводимы от нежелательного прочтения через использование кодов. Предпочтительное прочтение не обязательно является результатом какой-либо сознательной интенции производителя (лей) текста. Данный термин часто используется так, как если бы он указывал на значение, которое каким-то образом «встроено» в форму и/или содержание текста

Денатурализация — одна из целей семиотиков, понятие, говорящее о том, что остранение было ключевой функцией искусства — «мы нуждаемся в том, чтобы сделать знакомое странным» для того, чтобы свежим взглядом посмотреть на вещи и события, которые столь знакомы нам, что мы уже не в состоянии видеть их в истинном свете. Семиотики предпринимают попытки денатурализации знаков и кодов для того, чтобы сделать более эксплицитными лежащие в основе правила для их кодирования и декодирования и часто даже с намерением обнаружить обычно невидимое действие идеологических сил.

Идеология — это система кодов, определяющих как нам интерпретировать те или иные знаки, а также перечень знаков, которые необходимо обнаруживать, и тех знаков, которые лучше не замечать (замечать и оценивать лишь те аспекты действительности, которые идеология признает в качестве значимых), плюс мифология, обрамляющая и натурализующая идеологическую систему знаков, понуждая нас думать в определённых категориях, создавая доминантные культурные и исторические оценки, установки и мнения, представляющиеся «естественными», «самоочевидными» и «здравомыслящими». Все продукты социально-языковой практики, все социолекты, выработанные поколениями, классами, партиями, литературными направлениями, органами прессы и т. п. за время существования общества, можно представить себе как огромный склад, откуда индивид вынужден заимствовать свой «язык», а вместе с ним и всю систему ценностно-смыслового отношения к действительности.

Квир-теорию, например, можно считать семиотической практикой разрушения устоявшегося словаря гендерных идентичностей. В рамках теории социального конструктивизма разделяется пол биологический (определяемый физиологией) и пол социальный (определяемый психологией). Особи различных биологических и социальных полов могут испытывать сексуальное влечение к особям любых других биологических и социальных полов. Каждое соответствие пола и влечения определяется гендерной идентичностью. Совокупность всех гендерных идентичностей можно назвать словарём гендерных идентичностей. Все идентичности имеют репертуар символов, через которые она репрезентируется (манеры одеваться, модели поведения и т.п.). Квир выступает не только против гетеросексуальности как означающего нормальности, но и отрицает само понятие гендерной идентичности, через которое можно кого-либо обозначать.

Идеология базируется в коннотациях. Денотация это вне-идеологическая утопия, чистая абстракция (имеется в виду, что мы не можем смотреть на знак изолированно от всех его связей с другими знаками, основному значению неизбежно сопутствуют дополнительные значения). Коннотация мимикрирует под денотацию, пытаясь натурализоваться и слиться с денотатом, скрывая свою идеологичность.

5

Сток и повседневность

Фото-сток или просто сток — это организация, которая содержит базу изображений и предоставляет их на продажу (а точнее предоставляет право на их использование). В случае, если кто-то купил у фотобанка материал, фотобанк перечисляет автору этого материала вознаграждение. Сейчас это не только фотография, но и видео, иллюстрации, дизайн-шаблоны, gif-анимации, поэтому более правильным будет говорить не о фото-стоке, а о стоковом контенте. Этот контент служит пустым шаблоном для рекламы и всему тому, что так или иначе связано с продажами и сопутствующими продажам процессами.

В любой рекламе сам товар является второстепенным, коннотативным, на самом деле реклама рассказывает о чём-то ином, вписывая (натурализуя) товар в рамках более крупного нарратива. Стоковый контент примечателен тем, что он не продаёт никаких товаров, а продаёт универсальные образы под любые товары, обнажая чистый нарратив. Этот нарратив рассказывается на максимально понятном языке для самой широкой аудитории, причём таким образом, чтобы этот рассказ мог подойти для максимально широкого ассортимента рекламируемых товаров, так как стоковый контент никогда не знает, что он будет рекламировать.

Каждому означаемому может соответствовать репертуар означающих (и наоборот), эти соответствия (связи, коды) выстраиваются в рейтинг по частоте употребимости. Сток занимается поиском и производством доминирующих значений этих рейтингов, кодов, разделяемых членами массовой аудитории. Эти коды структурно проще, используют стандартные конвенции и формулы и генерируют таким образом клише и стереотипы, искажаясь и превращаясь в симулякры, где денотация отсутствует, но нами домысливается (воображается). В таких кодах встречаются элементы, служащие для подчеркивания предпочтительных значений.

Таким образом, сток (так же как идеология), занимаются конструированием семиотических систем, в некотором смысле являясь пособием по кибернетике.

Сток — это машина повседневности. Повседневность — это каждодневное повторение одних и тех же действий, события, в которых отсутствует творческая (изменяющая) составляющая, превращение интеракции в механизм, который не нуждается в рефлексии. Совокупность готовых решений известных задач. Повседневность — это пространство полностью натурализованных кодов. Именно с этими кодами работает сток, перерабатывая их в образы, моделизируя повседневность, осуществляемую менеджерами культуры. Стереотипы, клише, паттернизация, пассаж форм, производство ordinary images, уничножение специфичности и оригинальности, шаблонизация, деконтекстуализация — всё это позволяет из образов извлечь максимальный капитал. Сток это самое подробное семиотическое исследование повседневности. Это машина, перерабатывающая любые образы в повседневные, изображая их в самом мифологизированном виде.

Поиск стокового контента производится по keywords, что иллюстрирует границу между лингвистикой и семиотикой, и вместе с текстом-аннотацией является композиционным дополнением к изображению. База стокового контента с keywords, а также всеми связями с похожим контентом в разных категориях, представляет собой тезаурус повседневности.

Избавив знак от всех лишних коннотаций, сток делает его настолько синтетическим, что кажется, что он более реален, чем сама реальность.

Здесь интересна не столько критика капитализма или консюмеризма, а именно семиотическое поле — чем руководствуются те, кто создают стоковые сюжеты? Как они определяют, какие коннотации лишние, а какие необходимы? Интересен сам процесс отбора множества синонимичных знаков, и определения доминирующего (в рамках массового сознания) знака. Потому-что люди, специализирующиеся на создании стокового контента, по сути знатоки семиотики, знатоки денотаций и коннотаций.

6

Партизанская семиотика

Партизанская семиотика — совокупность тактик против мейнстримной культуры масс-медиа; всякое переозначивание доминирующих значений. Социальная реальность организована в дискурсивные поля, состоящие из иерархически структурированных доминирующих или предпочитаемых значений, посредством которых осуществляется кодированное коммуникативное воздействие на аудиторию. Партизанская семиотика это попытка изменить обстоятельства, в свете которых адресаты этих семиотических тактик выберут свой собственный путь интерпретации знаков. То есть общество своей структурой кодирует информационные сообщения, тактики предполагают деконструирование этих сообщений, вернее создание таких обстоятельств, чтобы адресат вновь получил свободу декодирования. Другими словами, партизанская семиотика это любое целенаправленное вмешательство в знаковую систему; под вмешательством понимается манипуляция, ломающая или наоборот, нарочито конструирующая, знаки в уже существующей знаковой системе, с целью выявить знаковую систему как таковую.

Cultural jamming — тактика подрыва основных принципов массовой культуры путём демонстрации механизмов её действия, в частности, с помощью корпоративной рекламы, с помощью её видоизменения и десемантизации (subvertising), различные антипотребительские тактики, social hacking (манипулирование социальным поведением через спланированные действия, например, посредством медиа-интервенций).

Субверсивные аффирмации — нарочитая мимикрия под образы. В субверсивной аффирмации всегда наличествует нечто преизбыточное, что и дестабилизирует порядок утверждаемого и превращает его в свою противоположность. Мимикрия (сверхидентификация) как стратегия сопротивления, использование существующих господствующих кодов с целью «ответить на эти языки на них самих»

Суть творчества в производстве знаков, которые невозможно интерпретировать, деформации существующих знаков, поиске выхода за рамки языка, создании языка, который не говорит. Минимализм это бедность языка, абсурд это его разрушение.

7

Общество зрелища

Общество зрелища — общество, в котором любая информация становится товаром. Капитал аккумулирует не только физические блага, но также образы, рождаемые СМИ, имиджи. По сути, критика коммодификации — процесса, в ходе которого всё большее число различных видов человеческой деятельности приобретает денежную стоимость и становится товарами, покупаемыми и продаваемыми на рынке.

Потребительский капитализм взял весь подлинный человеческий опыт, трансформировал его в товар, а затем продал его нам посредством рекламы и средств массовой информации. Таким образом, все аспекты человеческой жизни являются своеобразным спектаклем, который сам по себе есть не более чем система символов и изображений. Спектакль есть капитал на той стадии накопления, когда он становится образом.

Ситуационизм — идея культурной революции посредством продуцирования контркультуры и контркультурных ситуаций. Само продуцирование по сути направлено на доминирующие значения знаковых систем, а под ситуацией понимается событие, которое непосредственно разрушает знаковые доминанты.

Рекуперация — превращение образа в товар, для массовой продажи и внедрения; формирование доминирующих значений в некоторой знаковой системе; при этом считается, что эти самые доминанты совершенно не имеют отношения к тому, что они пытаются означать, либо искажают исходное означаемое.

Деторнемент — это разрушение этих доминант в знаковой системе и возврат исходных значений знакам, «rerouting» образов массовой культуры, методы, направленные против рекуперации.

8

Автор

«Правый» дискурс рассматривает автора как метафизическое нечто, которое экзистенциально переживает этот мир и в результате может создать художественную работу. Оригинал, непосредственно созданный автором, традиционно считается более ценным, чем копия, поскольку в категорию «произведение» вкладывается уникальность объекта, являющегося результатом однажды отрефлексированных переживаний, а его копирование нивелирует эти свойства.

«Левый» дискурс говорит, что автор — это социальный конструкт, и метафизического автора не существует; что мы сами создаём автора в своей голове, так же как и произведение, то есть автор является частью произведения, которое мы можем интерпретировать.

В семиотическом смысле в любом случае каждый человек обрамляет автора и произведение в свой дискурс, который будет наделять ценностью художественную работу. Поэтому автора можно понимать просто в качестве хеш-тега для поискового запроса.

9

Критика левой критики

Общество зрелища, рекуперация, деторнемент, cultural jamming — все эти концепты, являясь частью левой критики общества, понимают капитал, социальные институты и культуру в целом как угнетателей индивидуума. Вся левая критика направлена на разрушение. Марксизм — разрушение рынка, который угнетает капиталом. Фрейдизм — разрушение общества, которое угнетает совокупностью социальных институтов. Ситуационизм — разрушение культуры, которая угнетает одним своим существованием, в том числе, капиталом и социальными институтами.

Авангард, конечно, тоже можно рассматривать как форму левой критики, однако авангард создал мощную альтернативу доминирующим конвенциям и институтам, разрушая через созидание.

Вся левая критика скорее обнаруживает, вскрывает и формулирует важные вещи, однако не может ничего противопоставить этому. Самое слабое место контркультурного мышления — неспособность сформировать понятия о действительно свободном обществе, и тем более предложить практическую политическую программу. Оно приравнивает порядок к репрессиям, а беспорядок к свободе.

Здесь уместно привести дилемму арестанта, суть которой в том, что каждый индивид стремится к своей максимальной выгоде, в результате в целом хуже становится всем. (Двух арестантов разводят по комнатам и предлагают сдать напарника, чтобы самому освободиться, либо промолчать и отсидеть год; если тебя сдаст напарник, ты отсидишь 5 лет. Идеальный вариант, если оба промолчат и отсидят год). Всякая конвенция это стремление нивелировать такие ситуации. Собственно, под конвенциями можно понимать капитал, социальные институты и культуру.

Вся левая идея пытается вернуть нас в первобытное общество, яро критикуя существующее (только в этом обществе должны быть не обезьяны, а святоши, которые не будут грабить, убивать и насиловать при отсутствии государства, закона и социальных институтов). Но все недостатки современного общества были взращены нами самими ради преимуществ, многократно превосходящих эти недостатки. Левая критика пытается разрушить конвенции, но разрушение это, как правило, кастрировано самим обществом и допускает его в безопасных рамках. Сейчас вся бесконечная левая критика во всех своих проявлениях конвенцианализировалась и перестала что-либо значить.

Все критикуемые процессы в обществе можно рассматривать дуально. Общество зрелища это одновременный глобальный процесс рекуперации/деторнемента — чем более очевидны доминантные значения знаковых систем, тем более очевидны недостатки рекуперации; чем сильнее происходит деторнемент, тем быстрее он же и рекуперируется (контркультура создаёт новую культуру потребления). Эти процессы происходят в восприятии каждого отдельного человека, каждое творческое действие в головах одних производит деторнемент, в головах других рекуперацию. Причём протекание этих процессов приводит к обратным — рекуперация приводит к деторнементу, деторнемент к рекуперации.

В этом же ключе можно противопоставить класс масс и класс элит. Для масс, чем популярнее знак, тем выше его значимость, для элит наоборот, чем более популярен знак, тем ниже его значимость (инфляция ценности). Хипстерское отвержение всего популярного есть интуитивная попытка защиты от рекуперации общества зрелища. В том числе, ироничная игра с популярной культурой. Одежда, которая относится к т. н. high fashion, имеет высокий ценник не потому, что её производство дорого стоит, а потому, что таким образом можно сделать вещь малодоступной и не дать массам обесценить её. В конечном итоге, процессом потребления или антипотребления движет желание занимать особое положение в семиотической системе конкуренции.