4 августа в порту Бейрута прогремел взрыв аммиачной селитры, который унес жизни более 100 человек и разрушил огромное количество близлежащих зданий.

Художник Максим Спиваков посетил этот город в 2015 году и делится своим эссе о впечатлениях, которые остались у него тогда от ливанской столицы. Это текст о том, каким был Бейрут еще до вчерашнего взрыва, но уже после множества других, прозвучавших до этого в ходе пятнадцатилетней войны.

Город Бейрут — это след пятнадцатилетней войны и двадцатипятилетних попыток стереть след пятнадцатилетней войны. Своим римским прошлым город также обязан войне. Из–под взрытых снарядами зданий торчат капители терм. Во время своего мандата французы разделили город на сектора и дали улицам номера и названия. На эмалированных табличках французским и арабским белым по синему: номер сектора, название района, номер улицы, номер дома. Такая табличка ничего не говорит бейрутцу, адрес — это присутствие бейрутца на месте, а не места на карте. Не координаты на увиденном сверху неподвижном плане города, но сценарий движения: после рынка налево, направо, прямо.

В честь франко-ливанской дружбы после войны в Бейруте установлен камень из Фонтенбло. Франко-ливанская дружба крепкая, как камень. До и после войны крепче, чем во время. Война пришла в город в разгар модернистского строительства. Удобная для войны архитектура. Бои за недостроенные отели на набережной: строитель успел реализовать замысел архитектора до развилки, где номер с видом отличается от огневой точки. На море смотрят многоэтажные бетонные тени, свободный узор отверстий от снарядов по регулярной бетонной сетке фасада. Теперь на местах боев и возможных массовых захоронений растет из бетона другая архитектура. После войны Бейрут строится, как кажется, так же быстро, как разрушался во время нее.

Центр города до войны — особенно плотный узел различий, во время — тяжелых боев, после — ожесточенного строительства. Пустынный ориенталистский квартал магазинов европейской одежды — памятник попыткам города забыть про свою войну. Вычищая сразу после нее центральный Бейрут от остатков зданий и их обитателей, владелец крупнейшей компании-застройщика Рафик Харири выгодно совмещал свою долю в компании с постом премьер-министра страны. Во время его второго премьерского срока и по другому поводу кортеж премьера был взорван. Побитый войной фасад отеля, рядом с которым прогремел взрыв, закрывает баннер с лозунгом против компании-застройщика, перешедшей после гибели премьера премьерскому сыну. Один фасад отеля пострадал от войны, другой спустя два десятилетия — от взрыва кортежа премьер-министра. После смерти премьера премьерская компания претендует на землю под отелем и добивается его сноса.

В маронитском восточном районе Бейрута старики собрались в парке обсудить свежую листовку. У каждого свой экземпляр — достают из внутреннего кармана пиджака, из наружного кармана куртки, из сумки. Есть о чем поспорить. Во время резни в Сабре и Шатиле им не было сорока, сейчас семьдесят. Листовки, вероятно, о ценах на электричество и газ. Семьдесят лет назад палестинцы уходили из Палестины, сто лет назад из Турции пришли армяне. Армянский квартал сегодняшнего Бейрута отделяет от маронитского река Бейрут (или просто «река»). Впадая в средиземное море, она не много ему дает — летом это мутный ручей, весной мутный ручей в разливе. Вдоль реки до войны проходила железная дорога Бейрут-Дамаск. Двадцать лет между войной тут и войной там. Теперь оттуда сюда идут сирийцы, многие из них приходят в Шатилу.

В лагерях Сабра и Шатила, выдворив из оккупированного Ливана Организацию освобождения Палестины, Израиль при помощи местного маронитского ополчения боролся с международным терроризмом. Понятие «международный терроризм» было настолько молодым, что многих уничтоженных в лагерях международных террористов — по разным подсчетам от тысячи до трех с половиной убитых в течение трех дней — еще кормили грудью. Кормившие грудью, изнасилованные и убитые международные террористы. Международные террористы, беременные другими международными террористами. Организатору операции Ариэлю Шарону резня в Сабре и Шатиле стоила поста министра обороны Израиля. Потеряв пост министра обороны, Ариэль Шарон занял пост премьер-министра той же страны.

Сколько палестинских беженцев остается в Ливане неизвестно, результаты подсчетов разнятся на десятки тысяч. Первых пришедших в Ливан селили в армянские лагеря. Первые дошедшие до Бейрута были христианами, христиан поселили возле монастыря пророка Илии — Мар Элиас, — греческого православного монастыря на, скорее, мусульманской южной окраине города. Вслед за христианами пришли мусульмане, возникли новые лагеря и нелегальные поселения. С каждой новой арабо-израильской войной — новая волна беженцев. Лагеря сливаются один с другим, беженцы мигрируют между лагерями. Мигрировать из лагеря в город, ливанский или другой, сложнее: физическую и социальную мобильность контролируют ливанская армия и ливанское законодательство. Легальный труд беженцев и тем более их натурализация ограничены или исключены. Ливан сохраняет первенство среди арабских стран по бесправию и нищете своих палестинцев. Беженцы в Ливане (у тех, кто пережил резню в лагерях Карантина, Сабра и Шатила и «Войну лагерей», родились здесь внуки и правнуки) — юридически граждане иностранного государства. Причина нахождения палестинских беженцев в Ливане — исчезновение их (иностранного) государства — не имеет юридической силы.

После войны в ответ на поддержку ООП Саддама Хусейна в Кувейте, в протокол Лиги арабских государств, определяющий политику стран-участниц в отношении палестинских беженцев, добавилось несколько строк. Гарантировавший в изначальной редакции смутные права палестинцам на надгосударственном уровне, хотя и редко принимавшийся к сведению, после пересмотра протокол окончательно передал беженцев в распоряжение законодательства каждой из стран Лиги. Поправка позволила Ливану не распространять на палестинцев ознаменовавший прекращение войны закон об общей амнистии. Для ливанских палестинцев война в Ливане еще не совсем закончилась.

Свободная планировка старых не вычищенных войной и послевоенным благоустройством районов отличается от стихийной планировки лагеря, кажется, только плотностью. На спутниковых снимках Бейрута лагеря — фрактально завернутые внутрь себя куски города. Исчерпав свою возможность расти в ширину, лагерь начинает расти вверх, ближе к спутнику.

Экспонаты Национального музея Бейрута добыты двойной археологией — во время войны сотрудники музея скрывали их, заливая цементом, чтобы после войны извлечь из нового культурного слоя. По трибуне из храма Эшмуна бежит не спеша хоровод. В этих краях всегда умели и, кажется, любили хоронить — но где иначе. Саркофаги, погребальные стелы и золотые маски. В «Государстве» Платон сетует на финикийцев за их любовь к деньгам. Местные монеты с финикийским, греческим, латинским и арабским письмом. Справа-налево, затем слева-направо, слева-направо и опять справа-налево. Здесь, в Финикии, начиналось звуко-буквенное письмо. Надпись на крышке саркофага царя Ахирама — самый ранний из сохранившихся текст, собранный из знаков, указывающих на звуки. История фонетического письма открывается проклятьем, сын предостерегает желающих вскрыть саркофаг отца: «Пусть надписи про того будут стерты». Текст угрожает грядущим текстам. Вывезенные за время войны из страны археологические артефакты считают тысячами тонн. Раскопки велись бульдозерами и отбойными молотками. Имена вскрывавших саркофаги, «надписи про них», остаются стерты.

Мученик — ключевая фигура машины идеологии любого направления. Мученикам, повешенным турецким пашой за антиосманский заговор, установлен памятник на центральной площади (Мучеников), особенно пострадавшей во время войны. День мучеников в календаре. В разных районах города разные, везде свои, мученики. Портреты на плакатах, баннеры на дорогах, черно-белые копии фотографий в углу на лобовом стекле автобуса. В маронитском районе мученик Башир Жмайель, лидер фалангисткой партии и ополчения, недолго правивший президент страны. Спустя три недели после вступления в должность Башир Жмайель и еще двадцать шесть членов Катаиб были взорваны в штаб-квартире партии. Не смотря на то, что убийство совершил сириец-маронит, за взрыв отомстили палестинским беженцам в Сабре и Шатиле. Мученики Сабры и Шатилы. Убийца Жмайеля просидел восемь лет в тюрьме до тех пор, пока контроль над страной не перешел от израильских войск сирийским. В видео-обращении к посетителям музеифицированного военного лагеря Хезболлы руководитель организации Хасан Насралла называет мучеником Рафика Харири, дважды премьер-министра Ливана, главного застройщика послевоенного города, подорванного вместе с кортежем недалеко от Площади Мучеников. Особый трибунал ООН обвинил в убийстве Хезболлу, Хезболла — Израиль, Израиль — Сирию, в ее борьбе с Израилем за управление Ливаном. Сирия обвинила конкретного палестинца, но после массовых волнений на Площади Мучеников, последовавших за убийством Харири, вывела войска из страны. Теперь ливанцы становятся мучениками в Сирии и на подступах к ней. Хезболла впервые после войны воюет не с Израилем и продолжает хоронить, когда удается, своих мучеников.

Бейрут, 2015

* * *

Для помощи пострадавшим от взрыва в Бейруте, который произошел 4 августа, были организованы краудфандинг-кампании, но лучше жертвовать проверенным организациям. Исследователь и журналист Валид эль-Хури родом из Ливана, но живущий в Берлине, которому мы доверяем, в своем фейсбуке поделился списком локальных инициатив, помогающих самым незащищенным сообществам страны.

Пожертвовать также можно напрямую Красному Кресту в Ливане на SupportLRC.app. Если вы знаете, как еще можно помочь организациям в Бейруте, сообщите на hi@syg.ma.