Create post

Будя

картина Василия Шульженко

картина Василия Шульженко

Чудак-человек жил себе, не ведая ни печали, ни радости, какие случаются среди простых людей. Такие заботы как семья, жилплощадь, работа, автомобиль или отдых в дальних странах для него как бы не существовали. Летом он ходил в шортах и резиновых тапках, зимой в старой драной фуфайке. Было у него широкое добродушное лицо и серые детские глаза. Мало кто помнил, как так получилось, что человек этот таким вышел, а те, кто на секунду задумывались — пенсионеры да пьяницы — те ничего не могли припомнить. Знали только, что служил этот человек когда-то давно в армии, в те незапамятные времена, когда страна была другой, а люди вроде те же. Служил человек танкистом, а как вернулся домой — запил, что часто, впрочем, случается в наших краях и мало кого удивляет, разве что нарекание вызовет. Пил человек долго и без устали. Допился до белой горячки, возомнил себя шпионом и угодил в специализированное учреждение, где его скоро привели в себя и объяснили, кто он есть на самом деле. Оказавшись на свободе, чудак долго ходил по улицам города, странно улыбался и молчал, да так и остался — улыбаться и в основном молчать до сих пор. К водке он больше не притрагивался, ему и так было неплохо — ходи себе да смотри, как люди живут и чем озабочены. Чем питался он неизвестно, видимо, что в рот попадало, то и жевал. Где ночевал, тоже никто не знал. Одни говорили, что живет он на чердаках да в подвалах, другие утверждали, что видели его спящим на помойке — в дальнем конце города, за торговым центром.

Звали его Будей, а почему?… мало ли почему людей называют! Больше прочего нравилось Буде смотреть как ездят по дорогам города большие дорогие машины, как сидят в них чистые лоснящиеся мужчины и их женщины с разными прическами. Но не понимал он ни ценности машин, ни нужды в них. Смотрел как на чудо, а потом опускал взгляд в землю и думал, должно быть, — зачем людям машины, если ноги есть? Или вспоминал службу в армии, когда был он танкистом. Ведь танк — тоже машина.

Ни с кем Будя не знался, да никто к нему особенно и не тянулся. Зачем, спрашивается? Убогий и есть убогий. Разве что дети поколотят камнями или палками, да пьяный иной раз подойдет и плюнет в лицо. На людей Будя зла не держал — не умел. Он знал, что это трудно, быть как все — человеком.

Лишь однажды Будя нашел себе товарища, да и тот скоро пропал без вести. Человек этот был когда-то успешным бизнесменом, торговал недвижимостью — тем, что у людей в цене; жил хорошо и богато. Была у него молодая жена, красивая и глупая. Но случилась однажды беда с этим человеком. По истине, неизвестно откуда ветер дует и какие перемены он несет! Возвращался человек домой с работы, как вдруг понял, что не помнит, где живет. Долго плутал он по городу, обратился в полицию — ему указали, где прописан. Несчастья, однако, на том не закончились. Оказавшись дома, человек увидел молодую красивую женщину — и не признал в ней жены. Подумал он хорошенько и не смог вспомнить ни имени своего, ни фамилии, ни вчерашнего дня, ни того, что было год назад. Так он потерял память, став чистым, как новорожденный ребенок, а память и не думала начать снова накапливаться. Жена горевала недолго, быстро вышла замуж за друга бедолаги, да была такова. Человек без памяти — никто, проку от него нет, да и сам себя он не узнает среди прочего мира. Так что конкретный этот человек очень скоро опустился. Квартиру у него отсудили коллеги риелторы, а он оказался на улице. Он много говорил, но поскольку речь его не была привязана к воспоминаниям о доме, или о детстве, или о чем бы то ни было, то понять из сказанного что-либо было невозможно. Потом человек начал забывать простые слова, буквы и продолжал только бессмысленно мычать. Он недолго прожил с Будей. Они часто сидели вместе летними вечерами на помойке, возле костра и смотрели на величественное подсвеченное сотнями ламп и прожекторов здание торгового центра, возвышавшееся неподалеку. В огромных окнах здания были видны люди. Они прохаживались взад-вперед по всем этажам. Людей было очень много. Их потоки не иссякали. К красивому зданию их подвозили автобусы, чтобы люди могли быстрее попасть туда и прогуливаться, наслаждаясь тем, что там имелось. Будя знал, что доставляет людям удовольствие. Однажды он случайно оказался в этом здании. Его ослепили мириады огней, отражавшиеся в блестящих полах и потолках, а сотни запахов и благоуханий вскружили голову. Вокруг сновали те самые люди, они прохаживались, счастливо улыбаясь, вдоль рядов квадратных помещений, за прозрачными витринами которых стояли манекены, наряженные во все виды мыслимых и немыслимых одежд. Люди спешили заходить внутрь, а выходили с огромными пакетами. На другом этаже люди кушали. Столько различной еды Будя не видел никогда, ни в армии, ни после — на улице. Еда была вкусной, люди наслаждались ей, оставляя после себя много съестного… Потом Будю схватили мужчины в форме охранников и вышвырнули прочь из здания, предупредив, чтобы он больше здесь не появлялся.

На площади, где располагался торговый центр, обычно сладко пахло сдобой и аммиаком. По ночам ветер шуршал по грязному асфальту бумажным мусором. Из ниоткуда выползали собаки, бродяги и пьяные. Однажды на площади Будя повстречал бывшего сослуживца. Оказалось, что Семен в городе проездом, сам он жил далеко. Был Семен пьян и весел. Увидев Будю, он сначала не поверил своим глазам, потом, убедившись в том, что зрение его не обманывает, радостно обнял старого приятеля. В армии они были хорошими товарищами. Семен немедленно извлек из огромной сумки бутылку водки.

 — Эх, братуха, что же с тобой сделалось! — Грустно говорил Семен, выпив водки. — Как же это тебя угораздило!… Э-э-э… Житуха наша нелегкая… И давно ты так?… Ничего, братуха, ничего… Поехали со мной в деревню. У меня там дом, хозяйство какое-никакое, баба есть… Будешь жить с нами, нечего тебе тут шляться! По хозяйству поможешь, на ноги встанешь!

Будя слушал молча, наслаждаясь речью бывшего сослуживца. Много интересного и незнакомого обнаружилось в рассказах Семена — деревенская простая жизнь с ее извечными тяготами и заботами. С утра и до вечера Семен занимался обширным хозяйством. У него было всё: козы, овцы, куры и даже кролики. Зимой, когда жить становилось скучно, и телевизор уже не спасал, Семен подрабатывал сторожем на ферме, неподалеку от деревни. На ферме работали молдаване и, судя по рассказам Семена, чебуреки. Кто были эти чебуреки, Будя понятия не имел, а уточнить стеснялся. Слова давались ему с великим трудом — сказывалось многолетнее молчание. Да и смысла в разговорах он не видел, куда интереснее слушать других.

Когда Семен сходил за второй бутылкой водки, а речь его стала совсем невнятной, Будя подумал было, что нужно где-нибудь Семена пристроить на ночлег, но в тот же миг возле них остановилась полицейская машина. Двое патрульных ловко выпрыгнули из салона и неторопливо подошли к бывшим сослуживцам — Буде и Семену.

 — Распиваем? — Вяло спросил один с огромным орлиным носом и черными глазами на лице.

 — О! — Поприветствовал их Семен. — И здесь — чебуреки! Говорю же, везде чебуреки!

Патрульным очень не понравилось то, что сказал Семен, и они начали бить его дубинками. Будя отскочил в сторону, не зная, что предпринять. Он только бегал вокруг да беспомощно мычал, размахивая руками. Когда Семен перестал вскрикивать от ударов дубинками, полицейские успокоились. Тот, что был с огромным носом и черными глазами, так же вяло, как и прежде проговорил с акцентом: «Беги отсюда, дурачок!»

Будя не знал, что ему делать еще, кроме как послушаться полицейских. И он побежал прочь, не смея оглянуться. Всю ночь Будя сидел на помойке, в своем привычном месте, жег костер и смотрел на огонь. Когда начало светать, и фонари на улице погасли, появился Семен. Лицо его было изувечено побоями, недоставало нескольких зубов. Прихрамывая, он подошел к Буде, присел рядом и достал из испачканной в грязи сумки свежую бутылку водки.

 — Суки, — сказал Семен после короткой паузы. — Даже денег не взяли. Отпиздили просто и все. Что за люди?

Он открыл бутылку, сделал несколько больших глотков, крякнул и, тяжело выдохнув, добавил: «Ничего, братуха, ничего. Все у нас будет нормально. Помнишь, как в армейке?»

2016

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About