Примечание

Статья была задумана для рассмотрения авторской позиции через анализ намерения автора себя предъявить.

Статья может явиться катализатором рефлексивных процессов авторов статей, публикаций и т.п., а может и не явиться.

Истоки текста

Рассматривая текст как нечто, несущее в себе содержательность, и предполагая, что на этом уровне все наше внимание при прочтении сконцентрировано на улавливании смысла и сути, мы попадаем в весьма непростое положение — погружаясь в прочтение и сталкиваясь с чем-то знакомым-значимым-новым-интересным etc. — мы вынуждены оторваться и отвести взор от самого автора. Подобного рода уход и погружение в текст могут напоминать ныряние за чем-то как на поверхности, так где-то между, так и на дне. Но стоит нам немного отвести взор, вознесясь над содержательностью текста, как перед нами вырисовывается весьма интересная картина — лужа, озеро, ручей, море, водопад, пейзаж с наводнением — это и есть тот или иной автор со своим исключительным намерением себя предъявить, донестись. И в этом ключе текст уже возможен как нечто, выступающее альтернативной вербальной коммуникации, где зачастую возникает вопрос: «А что же именно хотел сказать автор и кому?».

И, в этом ключе, автор это тот, кем он был в молчании и кем он стал «после» высказанного, т.е. автор выступает своего рода границей между молчанием и предъявлением. И здесь правомерно идти в сторону понимания субъекта как такового, который обнаруживает себя на границе взаимодействия с миром и может быть обозначен через эту границу (в дань ходу мыслей витгенштейновского понимания «субъекта»). Но при этом, в отличие от понимания субъекта, который в повседневности своей зачастую попадает в условия, где он вынужден хоть как-то обозначаться, а в условиях не столь вынужденных для обозначения, себя предъявлять, автор, предъявляет себя всегда, ощущая на то внутреннюю потребность, т.е. начинает говорить исходя из невозможности молчать. И в этом ключе возникает: о чем так невозможно молчать?

Таким образом, понимая автора через сложившуюся границу между молчанием и предъявлением, правомерно отметить три модуса: молчание, возникновение намерения говорить и предъявление.

Молчание здесь рассматривается в нескольких качествах:

— как молчание в качестве перевалочного пункта перед возможностью говорить, т.е. там, где сама возможность говорить является ценностью;

— как молчание, которое затаилось, как молчание накопительного свойства, которое готовится стать впоследствии чем-то иным, чем-то, дающим возможность обозначить свою позицию, намерением быть предъявленным в своей совокупности

— как молчание про что-то и о чем-то, как молчание, которое ищет новых условий, чтобы перестать им быть — таковыми условиями и становится лист или экран.

Рассматривая молчание как нечто, переходящее в предъявление, немаловажно отметить момент зарождения готовности предъявиться из того качества молчания, которое было изначально задано — в этом ключе готовности и возникает намерение говорить.

Возникновение намерения говорить может быть сопряжено с:

— невозможностью молчать;

— намерением завершиться в молчании, чтобы открыть новую сторону понимания того, о чем прежде умалчивалось;

— с обнаружением возможности оптимальной формы предъявления.

Предъявление

Сам факт предъявления зачастую носит характер намеренный — «для того чтобы». Помимо прочего автору зачастую отводится позиция «знающего», отвечающего на вопрос: «что есть что?».

Здесь хочется обратить особое внимание не на сам ответ, а на саму невозможность оставить вопрос без ответа, выдержать ситуацию неопределенности без выхода из нее за пределы молчания.

В этом же ключе любое онтологическое «Что?» порой требует дополняющего вопроса — «От чего это “Что” возникает?».

И уже в этом ключе может обнаруживаться авторская позиция, зачастую тождественная позиции субъекта, которая в силу авторитета самого автора может ставить его в догматичное положение «знатока».

Отличительными чертами положения «знатока»являются:

— наличие призыва в тексте (следование за тем или иным идеалом, убеждённое понимание того «как должно быть»);

— наличие оценочного суждения (хорошо/плохо, плохие/хорошие, виноватые/правые и т.п.);

— предоставление субъективной позиции за объективное знание;

В этом ключе возникает несколько вопросов к авторскому намерению:

— возможно ли написание текста без призыва и оценки? (Каковым мыслит себя автор вне сравнения с другими).

— из чего прорастает представление о том, что так должно быть? (Каковым мыслит себя автор без опоры на идеальные представления).

— возможно ли мыслить выйдя за амбивалентность представлений «чёрное не белое», найдя место взора поодаль от того и другого. (Каковым мыслит себя автор вне принадлежности к какой-либо группе.)

— что теряет автор, ссылаясь на свою субъективность, и что желает приобрести, претендуя на объективность? (Каким автор желает выглядеть в глазах читателя).