Понимание деколонизации России как прочерчивания границ новых государств, должных возникнуть на ее месте (материализованное во множестве картографий-фантазмов), не отвечает на вопросы о том, какими будут эти новые государства и отношения между ними.
Во многих случаях эти вопросы даже не ставятся, по умолчанию представляя эти будущие государства как национальные. Недавно прошедший Форум свободных народов России — яркий пример фетишизации новых границ, без внимания к тому, что будет происходить на этих границах и внутри них. Но ни одна из территориальных границ не может исключить этнически и политически других — в будущем Татарстане, Саха-Якутии, Башкортостане или Сибирской республике по-прежнему будут проживать представитель_ницы многих народов и культур, люди конфликтующих политических взглядов, различных телесных опытов, ментальных особенностей, гендерных и сексуальных идентичностей.
Распад как конечная цель не помогает нам вообразить более справедливого и принимающего, чуткого к разности политического устройства: его еще требуется изобрести. Сейчас настаивание на необходимости переустройства Российской Федерации, справедливое по отношению к народам, колонизированных ею в разное время, ограничено этой же логикой: справедливость только по одному признаку (этническо-культурному) без учета других (гендера, класса, телесности) рискует превратиться в требование справедливости только «для своих», без устранения самой этой дегуманизирующей привычки деления на своих и чужих. Той самой, из которой растет любой колониализм, ксенофобия и расизм: чужие, другие, непохожие на нас достойны меньшего, чем мы, являются субъектами в меньшей степени, чем мы.
Деколонизация же предполагает выход за пределы модерных (Нового времени) представлений о власти и знании, производными от которых являются выиначивание; гуманизм и дегуманизация как взаимодополняющие и производящие друг друга феномены. Но нет такой истории или территории, куда можно вернуться и почерпнуть оттуда этику, политическое устройство или общественные отношения, которые можно восстановить. Опора на коренные знания, локальные культурные традиции предполагает творческое усилие к их переводу и плетению на их основе этик и политик, которые могут существовать сегодня. К традиции невозможно припасть, как к истоку, — ее можно лишь продолжать, заново изобретая. Язык и культуру невозможно восстановить — это живые явления, которые не существуют в отрыве от людей, которые их практикуют, и от времени, в которое живут эти люди.
Стремление возродить бывшие великими когда-то нации и государства может обернуться лишь реваншизмом и взлетом национализма, которые никогда не приветствуют другого, а теперь имеют и очень явно предъявленного врага — российскую государственность и идеологию «русского мира». Однако этого врага невозможно победить, опираясь на те же эпистемологические предпосылки и политизацию аффектов, которыми пользуется он. Консолидация против общего врага плохо работает как инструмент реального объединения и солидарности. Призывы к деколонизации России, основанные на дискурсе прогресса, желании принадлежать к «цивилизованному» миру и демократическим ценностям глобального Севера — парадокс, в котором, к сожалению, легко угадывается желание приобщиться к миру колоний первого ряда, к светлой стороне модерности (пример — права человека), которая призвана прятать темную ее сторону (пример — права человека не распространяются на расово иных). Но невозможно выбрать одно, не выбирая и второе. Значит, нам нужен иной выбор.
Поэтому нам нужно детальное размышление о том, какой может быть деколонизация России на уровне политики, этики и эпистемологии. Как принять историю колонизации и насилия, обращенное внутрь и вовне страны, без попытки вернуться в то прошлое, где ее не было. Нам нужна деколонизация сегодня, усилие к созданию будущего. Денатурализация этничности и культуры. Почитание традиций сопротивления и поиск предков не только в истории места, но и позициональности — в длительности феминистских и антигосударственных, анархистских и антикапиталистических движений, с вниманием к истории насилия и войн, произведенных и собственными локальными культурами. Приоритет практики, проживания, опыта над жестко закрепленной и неизменной идентичностью. Пластичное понимание идентичности.
Деколонизация как пересборка способов мыслить, взаимодействовать с другими, выстраивать отношения с природокультурами не может мыслить итогом переделку границ определенной территории — она действует на любом масштабе, от отдаленного поселка до планеты, или не действует вообще.
