Михаэль ДОРФМАН

СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ: ЧИСТЫ, КАК ДЕТИ

Неужели в Северной Корее такой инфантильный, сентиментальный, истеричный и плаксивый народ? Когда стало известно о смерти «Великого лидера» Северной Кореи, то все телеканалы заполнились кадрами рыдающих людей. Рыдали женщины и мужчины, молодые и старые. Рыдали генералы на трибунах и телеведущие в прямом эфире. Понятно, что всё это — пропаганда. Профессиональные плакальщики известны в любой культуре. Корея же славится тщательной, хореографической режиссурой своей пропаганды. Однако несомненно, что там куда больше, чем простая показуха. И ещё интересно, что именно хотят этим плачем северокорейцы хотят показать миру и самим себе.

Церемонии поминания и похороны «великого лидера» Северной Кореи напомнили СССР, однако это впечатление — лишь внешнее. Идеология и практика нынешней Северной Кореи не имеет отношения ни к марксизму-ленинизму, ни к любой другой версии марксизма. Имеют ли отношение массовые вопли к провозглашённой первым «великим лидером» идеологии чучхэ, то есть самодостаточности? Тоже нет. Знающие люди говорят, что в Северной Корее давно исчезли из пропаганды лозунги чучхэ — «Человек — господин мира и хозяин своей судьбы». Да и картины всенародного плача тоже никак не объяснишь в терминах чучхэ. Ещё пытаются объяснить происходящее в Северной Корее через конфуцианство.

Всенародный плач в Северной Корее пытается демонстрировать всенародный траур по почившему вождю. Однако есть здесь и глубинный смысл. Инфантильная слезливость как раз и выражает расхожую там мифологию, якобы народ в Северной Корее действительно более эмоциональный и чувствительный, более чистый и неиспорченный, чем в других странах. Это и есть смысл показа коллективной паранойи. Так считает Брайан Майерс, профессор-политолог Университета Донсэо в Бусане (Юж. Корея). И то, что все знают, что весь этот телевизионный народный вопль срежиссирован — вовсе не значит, что корейцы не испытывают грусть по поводу усопшего «великого лидера».

Мифы детской чистоты, простоты, искренности и неискушённости народа Северной Кореи исповедуются как официальное мировоззрение и во многом определяют коды национального поведения. Об этом как раз — вышедшая в прошлом году книга Майерса »Чистейшая раса. Как северокорейцы видят себя и почему это имеет значение». Исповедующий откровенно расистскую идеологию военно-феодальный, крайне националистический режим Северной Кореи даже отдалённо не напоминает марксизм-ленинизм и находится на другом краю идеологического спектра. Официальная идеология северокорейского режима гласит, что народ там самый гениальный, благородный, носитель самого высокого в мире достоинства, а потому и столь непосредственный, искренний и незащищённый. Официальный некролог по почившему вождю гласит, что северокорейцы под руководством Ким Чен Ира были детьми, нуждающимися в постоянной отеческой заботе.

Невозможно объяснить происходящее в Северной Корее и конфуцианством. Сам факт, что среди прочих титулов Ким Чен Ира постоянно называли «матерью всех матерей», наверное, заставлял старика Конфуция нервно ёрзать в гробу. Нынешний лидер Ким Чжон Ын уже провозглашён «родителем», а не «отцом» нации. В корейском языке между этими понятиями сущес чёткая разница, подчёркивающая пренебрежение строгой конфуцианской патриархальностью. Ещё важней, что упор в конфуцианстве делается как раз на книжную образованность и искушённый профессионализм, на интеллектуальную дисциплину. Массовые рыдания никак не соответствуют принципам сдерживания эмоций, которые проповедовали Конфуций и его последователи. Впрочем, чего только не делается именем Конфуция… Премия Конфуция президенту РФ В. В. Путину тоже удивила многих знатоков конфуцианства.

Из конфуцианства же северокорейские «великие лидеры» позаимствовали термин чучхэ — что-то вроде человеческой самодостаточности. Мейерс называет чучхэ попросту обманом, жульничеством, пустышкой. Если что-то и было раньше, то сейчас в Северной Корее осталось лишь название чучхэ. В стране не найти ни лозунгов, ни книг, ни разговоров о чучхэ. Если первый «великий лидер» Ким Ир Сен, провозгласивший чучхэ в 1950-е годы, мог заявлять о том, что его власть базируется на военной силе и экономической стабильности — то его сын, второй «великий лидер» Ким Чжо Ир уже не мог говорить, что экономическое положение в Северной Корее лучше, чем в Южной, а потому идеи чучхэ умерли сами собой.

Несмотря на то, что довольно много северокорейцев имеет доступ к интернету, государственная пропаганда довольно эффективна. Несмотря на бедность, большинство северокорейцев очевидно любят свою страну и поддерживают «великих лидеров». И это происходит в большой мере из-за искренней веры в моральное превосходство своего народа, в одиночку борющегося со всемирным злом. В отличие от более потребительских культур, где многие люди чувствуют, что они не имеют больших целей в мире, северокорейские граждане чувствуют, что участвуют в борьбе своей страны против Америки. И это даёт им чувство гордости, цели и вдохновение, чтобы остаться лояльным, несмотря на скудность повседневной жизни.

Если уже искать аналоги, то Северная Корея с её прославлением расовой чистоты и триумфа национальной воли куда ближе к императорской Японии и фашистским государствам Европы 1930-40-х годов. Именно поэтому параноидальный всенародный плач, массовую истерию по почившему «великому лидеру» и надо рассматривать как дань чистой воды расистским инстинктам, демонстрирующим всему миру расовое превосходство северокорейской нации. Понимание этой парадигмы и помогает понять, какая пропаганда формирует северокорейскую нацию, позволяет уверенно предсказать поведение северокорейских лидеров.

Впервые в Sensus Novus 30 декабря 2011

Михаэль Дорфман © 2011, 2023
Michael Dorfman © 2011, 2023