https://docs.google.com/document/d/18r1910VCfmxVVC5kqv8OQe-A-QcroY_42SKYzIU9O3A/edit?usp=sharing

ИСКУССТВО ИЛИ СЕКС

4 принципа управляют миром:

1.Гравитация, 2. Поляризация, 3. Индукция,

4. Трансформация (проникновение-рождение)

Почему ИЛИ? ИСКУССТВО И СЕКС! Со времен Фрейда эти понятия соединились связаны прочно, примерно как со времен Эйнштейна “пространство-время”. Это вроде всем ясно до банальности?! Но так ли все ясно? Попытаюсь показать, что ничего не ясно. И чтобы четко зафиксировать возникшее противоречие я и провозглашаю лозунг противоположный фрейдову: ИСКУССТВО НЕ СЕКСУАЛЬНО, эротическое несовместимо с эстетическим!

И И и ИЛИ, то есть сексуальность и асексуальность искусства с одинаковым успехом выводятся из Фрейда:

Фрейд выдвинул теорию либидо — сексуального стремления, которое ведет нас в жизни и особенно в творчестве, и коль скоро сексуальность объемлет наш дух, то по логике вещей она и должна выразиться в искусстве. Подтверждений пруд пруди: Центральным объектом изобразительного искусства всегда было обнаженное тело человека. В романе, театре, кино мы не устаем подсматривать в замочную скважину как он и она после долгих перипетий соединяются happy end, или нет — драма, трагедия. Чего же боле! Между искусством и сексом мы должны поставить союз И, ставим!

Но не менее успешно можем доказать мы правоту союза ИЛИ, или искусство или секс! Как?

Доказательств опять пруд пруди, и нужно быть достаточно зомбированным, чтобы этого не замечать.

В 1704 году Петр 1 основал в Петербурге Летний сад. Вскоре там установлены были довольно откровенные мраморные статуи, к которым русская публика была непривычна. И тогда Петр издал указ, что ежели кто проявит к полуобнаженным статуям поползновения “приапические”, бить того батогами. И что же? Вот досада, оказалось некого бить! Природа наша весьма чувствительна и избирательна, камень с телом не перепутает! Не возбуждает нас камень, а искусство — это ведь всегда воплощение духа в материале мертвом.

Или возьмем для примера индийский храм эротических скульптур Кхаджурахо со сверхэротической скульптурой — оргии и пр. Мы смотрим на них как на интересные хорошие скульптуры, но вот беда, опять же некого бить батогами, никто с приапическими пополэновениями на камень не бросается, даже скучно. Тема и идея сексуальные, а чувств сексуальных нет как нет. Что это, неумение художников воплотить идею, или напротив, это успешное воплощение и оно как упрятывание джина в кувшин, после чего он уже не виден. Это воплощение-перевоплощение — трансформация, после чего эрос уже не эрос — искусство? Так И или ИЛИ ?

Приведу еще пример: две скульптуры родена “Вечная весна” и “Граждане Кале”. Граждане Кале — великое произведение, а вот откровенно эротическая Вечная весна и сладковата и пошловата, и не из моральных соображений я это говорю, а просто или-или, или эротичсеское в искусстве перевоплощается в эстетическое, или оно мешает, принижает, опошляет, и по моему весна Родена это достаточно ясно иллюстрирует.

Так и получается в конечном итоге мы должны выбрать все–таки ИЛИ! Искусство если это искусство — не сексуально.

Тут вроде и не нужно конфликтовать с Фрейдом, да он выдвинул идею либидо ведущего нас в жизни и в творчестве, но он же выдвинул идею сублимации и видел в искусстве возможность переключения всегда крамольной, греховной, порочной, подавляемой, вытесняемой сексуальной энергии на общественно приемлемые виды деятельности, то есть опять же десексуализация секса.

Не знаю, можно ли упрекнуть Фрейда в том, что он пошел на поводу у ханжеской морали и вместо того, чтобы против нее восстать, предлагает способ сублимационного приспособления к ней, как бы “лечения от секса”. Сегодня это называется трактовать социопатию как психопатию, а раньше называлось проще: “с больной головы на здоровую”. Фрейд вынужден был предложить этот компромисс, понимая, что сломать ханжество невозможно. Хуже то, что его перенос-сублимация есть конструкт — плод его воображения в жизни осуществимый очень не очень.

Идеальный пример сублимации — переноса сексуальной энергии в творчество Фрейд видел в Леонардо да Винчи. Но Леонардо — пример неудачный по той простой причине, что это личность уникальная, а уникальное не может служить примером типическим. И не надо далеко ходить — рядом ведь обретается Рафаэль, гениален не менее, но умер на женщине от великой страсти. Почему же искусство не поглотило сексуальность Рафаэля?! Да потому что оно вообще этим не занимается, искусству искусствово, сексу сексово, никакого переноса сексэнергии в искусство не существует — это выдумка Фрейда, фантазия, интересный психологический нарратив, подхваченный и изощренно раскрученный фрейдистами, но не переставший от этого быть фантазией.

У Леонардо перенос-сублимация действительно произошли, но это не результат волевого морального усилия — это структура личности, перенос свершился на генетическом уровне. Так рождается человек гомосеком и он не может себя изменить — структура личности, так рождается и асексуал Леонардо или Ньютон — готовый сублимант, и изменить он себя не может. Так рождаются миллионы людей нормальных, которые занимаются и работой и сексом, не заменяя одно другим. Рафаэль при всей его гениальности был нормальным мужчиной.

К идее сублимации я пришел, не зная еще Фрейда и не со стороны сексологии, а со стороны системологии. Сублимация суть общесистемный закон, и действует она соответственно в любой системе. В качестве примера возьму не уникального и неповторимого Леонардо, а самый банальный электрочайник, ибо банальное типично.

Либидо электронов-анионов-сперматозоидов неодолимо тянет их к “яйцеклеткам” — женским ионам-катионам, находящимся на другом полюсе, и электроны бегут к цели, но тут зловредный человек воздвигает на их пути препятствие, заставляя электроны выполнять какую-то работу, превращаться из электричества в тепло и во многое, многое другое, в зависимости от того какой прибор мы включили. Тут либидо электронов работает как энергия, а препятствие несет функцию информационную, и система функционирует.

У человека сублимация конечно много сложнее, но принцип тот же. Хочется подчеркнуть, что движущая сила — либидо работает внутри системы и в другую не переносится. В другой системе действуют другие электроны-сперматозавры и т.д.

На обычном языке можно сказать, что творческая идея, замысел, вдохновение — они в каждой работе свои , в одной больше, в другой меньше. Есть авторы, вдохновения которых хватило на одну вещь, как Маргарет Митчелл “Унесенные ветром”.

Итак, сублимация да, замена секса творчеством — миф. Сексу сексово.

В какой то мере перенос может происходить, но в мере малой и это не отменяет того что сексу сексово — художеству художественное, одно другого не заменяет. Где пролегает граница между эротикой художественно сублимированной и потому перешедшей в иное эстетическое качество и голой не художественной эротикой?

По меньшей мере одно отличие очевидно: в момент когда наши чувства воплощаются в мертвый материал как камень и краски — сексу конец, мы переходим в сферу эстетическую. И очень интересно зачем мы это делаем? А ведь делаем с самого начала нашего существования. Наверно с того и можно начинать историю человека разумного когда изваял он первую скульптуру. Если бы это диктовалось только религией, мы атеисты сегодня бы уже не ваяли, но ваяем. Изначально религиозное было сопряжено с эстетическим. И начинали люди ваять не статуэтки, создавали мегалиты, пирамиды, непонятно как они это делали, но понятно, что вкладывали в это львиную долю своих сил, гораздо больше, вопреки Марксу, чем в материальное производство, зачем? Нет у меня ответа, есть только странная ассоциация. Странно ассоциируется у меня египетская пирамида с пирамидой сталинизма. Пирамида — это ведь грандиозный символ власти и по своей форме строгой и центричной, и по своему социальному значению. А вот сталинизм — тоже пирамида власти только не из камня — из людей. Она тоже поглощает главные силы народа. Это, прежде всего огромный полицейский аппарат “полстраны преступники полстраны охранники” тяжелая промышленность не для потребления — для войны, и др. О тоталитарной пирамиде читай трактат СОЦИАЛЬНАЯ ФИЗИКА, но вывод можно сделать уже: главные свои силы общество тратит на систему власти, будь -то пирамида египетская или сталинская. https://docs.google.com/document/d/1HxwhX1L-Mm741FuyfilbiGwq8DqOnR6e7JcUwgMW7Sg/edit?usp=sharing

Если мы изгнали секс из искусства, то остаются тяжкие вопросы: как и почему происходит этот переход из эротического в эстетическое, и что после изгнания осталось? И тут мы должны вновь и вновь погрузиться в вечные вопросы о сущности и эстетического и эротического.

Величайший эстетик Кант уверял нас, что эстетическое отношение “не заинтересовано”, свободно от практического интереса, и это справедливо если говорить об искусстве. Об иконе в России говорили “годится молиться, не годится горшки накрывать”. Но на самом-то деле, в природе эстетическое отношение выполняло и выполняет важнейшую экзистенциальную функцию: оно позволяет по внешней форме интуитивно, быстро распознавать внутреннюю суть вещей, организмов, людей. Это эстетическое чувство развивалось в природе и соответственно направлено оно на объекты природные внешняя форма которых не лжет, в отличие, скажем, от дизайна, который может создать прекрасную машину, но она не едет, или создать простую внешнюю форму компьютера, которая никак не выражает богатейшую внутреннюю суть компьютера.

В этом смысле до промышленное производство было более выразительно: кувшин, амфора, оружие, рыцарские доспехи — все это произведения искусства весьма выразительные, не удивительно, что и другой великий философ Карл Маркс говорит, что эстетическое чувство впервые является человеку в его отношении к искусственным, сделанным его руками вещам. И Кант и Маркс не правы и правы одновременно. Не правы, потому что эстетическое чувство рождено природой, направлено на природные объекты и главным из этих объектов является объект сексуальный. Но здесь эстетическое тесно сопряжено с сексуальным, и мы называем это великим словом любовь. Эстетическое как таковое еще не выделилось в нечто особенное, самостоятельное.

А искусственная вещь не может быть объектом сексуальным и эстетика вещи как бы остается “в одиночестве” — становится сама собой. Так появление искусственной вещи изначально ознаменовало разделение эстетического и сексуального, утвердило наше ИЛИ секс, или искусство.

Эстетическое в природе очень даже заинтересовано. Ева в райском саду сорвала самое прекрасное яблоко и не ошиблась. Прекрасное в природе — часто является приглашением к потреблению — что противоречит общепринятому мнению о незаинтересованности эстетического: яблочко покрасивше, и телушка на базаре, и безделушка в магазине… Само это мнение Канта о бесполезности красоты было основано на искусстве, где эстетическое действительно свободно от практического интереса, но и в природе есть основания для такого отношения, и это призывает нас по-новому взглянуть на очень старую проблему.

“В начале сотворил бог небо и землю”, поэтому за советом я всегда обращаюсь к небу — космосу, там начало начал. Планеты вокруг солнца движутся почти параллельно — не пересекаются. Это конечно не эвклидов параллелизм, совсем другой, но не пересекаются. И этот принцип параллелизма-гармонии господствует в космосе. Но Ньютон считает, что параллелизм этот — результат-результанта притяжения и отталкивания, то есть тело стремится к телу по прямой, но центробег заставляет кружиться вокруг.

По Эйнштейну тело стремится к телу по геодезической поля, то есть по кривой, но все–таки стремится к встрече. Где-то в космосе происходят и встречи, столкновения, падения в черную дыру и такая встреча — смерть, это особая проблема.

У людей в сексуальных отношениях происходит то же самое: притяжение есть, но есть и тысяча препятствий и в результате круговое движение, которое мы называем ухаживанием — это “геодезическая кривая”, которая все–таки тянет к встрече, и встреча здесь не смерть, как в космосе, а жизнь — рождение человека.

И уже при сексуальной встрече все еще преобладает параллелизм, параллельные чувства в нем и в ней, хотя тут уже происходит и единение душ. Половые органы мужчины и женщина построены как позитив-негатив, это позволяет проникновение, но все еще господствует параллелизм движений и только в конце при дефлорации, оплодотворении происходит сама встреча-единение-рождение нового — то что в другой статье я поименовал суперсексом — слияние родителей в один организм. То есть центральной точкой мира оказывается яйцеклетка, к которой стремится, с которой сливается сперматозавр. Но до этого слияния царит параллелизм.

Мне важно было выявить этот не вполне четко осознаваемый принцип параллелизма в его сопряжении с тяготением, потому что тут вся суть. Все хорошо прослеживается в музыке. Звук нематериален и казалось бы о гравитации никакой речи не может быть, и ее действительно в музыке нет, а вот принцип гравитации-центростремления, как я говорил, работает в любой системе и в музыке: звуки тяготеют к единому центру = “гравитация”, но есть и силы отталкивания, относительное равновесие того и другого = гармония, неравновесие = дисгармония, и на этом все зиждется.

Тут соединяются мега и микро космический принципы. (подробнее в опусах

ЯЗЫК МУЗЫКИ И ПЛАСТИКИ и др. https://docs.google.com/document/d/12M3RA7Y3grFFK81L3B7F8OUWto9N5N16Tpys7jl5HFU/edit?usp=sharing)

Ну, а где же секс, с которого мы начали? Секс принадлежит полярно-половым взаимодействиям, которые господствуют в микрокосмосе (атом, молекула в неживой материи, мужчина-женщина = семья в биологии) А вот искусство полностью принадлежит космосу высокому, небу, которое есть начало начал и целое всех своих составляющих, то есть их контекст = их смысл.) Секс, как сказано, отсекается в искусстве самим фактом ВОПЛОЩЕНИЯ духа в мертвую материю, оставаясь основой биологической и духовной жизни, секс перед входом в храм искусства должен снять тапочки, или надеть кипу, очиститься от греха, для неба. Таким образом мы выбиваем из–под ног Фрейда один из основополагающих его постулатов: либидо не направляет руку художника, ею руководит небесная гармония.

Итак структура языка музыки- языка искусства подчиняется законам космической гармонии, а вот прагматика этого языка — его отношения к человеку зиждется на принципе индукции, заражения, эмпатии, на принципе СО, передатчик-приемник, на принципе параллелизма. В душе художника, композитора происходит какой-то неопределимый эмоциональный процесс, через произведение искусства он передается восприемнику, вызывая в нем процесс параллельный , который подобен (гомоморфен) исходному — и это весь принцип искусства.

Лев Толстой называл это художественным заражением — очень верное слово, хотя и медицинского происхождения, в нем и параллелизм и проникновение и единение, вовлечение в процесс. Это все что делает искусство.

Немецкий философ Ф.Т. Фишер видимо был немой, во всяком случае в советской эстетике он сам не говорил, а только через Маркса, который соизволил Фишера цитировать. Так вот, Маркс великодушно согласился согласиться с термином Фишера “соположение” — это тоже параллелизм, хотя и непозволительно статичный.

Т. Липпс прямо говорит о параллелизме физического и психического, вводит термины эмпатия-вживание в созерцаемый предмет… слова разные — идея та же, ее одним словом не выразишь. Заражая, вовлекая восприемника в эмоциональный процесс, искусство тем интенсифицирует нашу внутреннюю жизнь, а жизнь мы любим, поэтому испытываем эстетическое наслаждение и аплодируем артисту.

Чтобы осветить проблему психического-художественного параллелизма мы обратились в космос, а в космосе царит однополярная-однополая гравитация как тотальное стремление к центру мира — отсюда рождается монотеизм.

Сердце каждого искусства есть музыка, а музыка — это духовный космос — вот где доказывается духовность мира, ничего кроме космоса и души в музыке нет. А слышали ли вы когда-нибудь музыку сексуальную? Нет, не слышали, ибо таковой не бывает. Искусство сердцем своим принадлежит небу с его однополым, то есть не сексуальным центростремлением, и это в принципе монотеизм, изначально считавший секс грехом. В музыке, как и в космосе есть единый центр притяжения — музыка божественна.

В сексе параллелизм играет не меньшую роль (см. мои статьи о телесексе, эксвуайеризме), но тут действуют 2 полюса-пола, то есть это уже не монотеизм, тут есть бог и богиня, и это совсем, совсем другое. Божественного даже прибавилось, но язычество неразрывно связано с землей, с земными радостями, его боги рек, гор, морей — они земные, эрос оставляет после себя земное потомство… и вот это противопоставление монотеизма и язычества уже достаточно четко показывает различие меж эстетическим и эротическим.

Мне скажут: как же искусство принадлежит небу, когда оно отображает самые тяжкие земные реалии? Да изображает, но художник всегда поднимается над землей, над этими реалиями, искусство всегда было с религией, было и осталось само религией даже в секулярную эпоху, ибо всегда как и религия проповедует какие-то идеалы.

С другой стороны: разве не существует искусства языческого? Существует, но даже языческий идол-тотем — это ведь единый бог племени, на что обратил внимание еще Фрейд, а сверхэротический индийский храм как-то теряет всю свою эротику, ее похищает небесный бог, искусство принадлежит ему.

P. S.

Наши общие рассуждения стоит проиллюстрировать примерами более конкретными.

Лев Выготский в свое время упрекал фрейдизм в том, что его идея либидо, верна она или нет, никак не помогает искусствоведу в анализе конкретного произведения искусства, и наши рассуждения показывающие, что либидо остается за порогом искусства объясняют это разочарования Выготского.

Владимир Фаворский обратил внимание на очень интересный факт: языческие идолы всегда очень статичны и это каким-то образом придает им значительность. А вот кукла, как бы более совершенная, может двигаться, никак на святость не тянет! Объясните мне такую несправедливость в отношении куклы! Я вижу этому только одно объяснение в лоне своей космологической философии: луна вращается вокруг земли? Нет. Земля вокруг луны? Тоже нет. Оба огромных этих тела вращаются вокруг ничтожной точки равновесия, которая остается неподвижной. Вот тут и фиксируется значительность неподвижности. И это закон очень важный и для искусства и для всего другого, потому, что принцип гравитации — это принцип централизации, а мера централизации системы есть мера гармонии.

В театре господина играет не он сам, а его слуги, они суетятся вокруг него, а он относительно неподвижен. Неподвижность-центр.

Художник серьезно думает расположить ли фигуру центрично или ацентрично, ибо звучание совсем другое. Пространство картины — космос и фигуры, предметы помимо обычного своего значения обретают здесь и значение космическое, свой вес по отношению к другим фигурам и по отношению к формату-пространству. Вытянутые формы символизируют движение, компактные создают свою гравитацию и эффект “пятого измерения! — одухотворения формы… тут можно и нужно построить целую эстетику. Некоторый опыт я предпринял:

АЗБУКА ФОРМ https://drive.google.com/file/d/1ZtczwXGN3Xoks2kfQRkuqoesHl765RBX/view?usp=sharing

Но хочу подчеркнуть, что Фрейда в нашем анализе нет и в помине — космос.

Это не значит, что в анализе искусства не работают законы микрокосмоса (обители секса) очень даже работают. Для анализа музыки, например, мега космической модели недостаточно, необходима микрокосмическая модель — атом. Потому что атом способен принимать энергию извне, перерабатывать и излучать, а в музыке этот мотив вторжения энергии извне, переработки и излучения — составляет содержание всей музыки. Обмен энергией атома со средой — это прототип обмена веществ, прототип жизни, тут и образ жизни создаваемый музыкой! Но опять же, входя в храм искусства, микрокосмос — эта греховная обитель секса, вынужден от своего греха очиститься, ибо оказывается, что в эстетике нет той линейки, которая измеряет размеры космосов, микрокосмос вдруг оказывается большим, они равны, едины — гармония мира!