Create post
Философия М. Заборова

К АЗБУКЕ ФОРМ

Michael Zaborov

Глава из книги «Психотехника рисунка»

Нет и не может быть методики творчества, ибо творчество всегда индивидуально и всегда ново. Поэтому мы взяли для методического рассмотрения сравнительно узкую область искусства — изображение человека. Но человек — мера всех вещей, конечно же, он и мера искусства. Все искусство называют иногда метафорой — это значит, что в искусстве все очеловечено, искусство — продолжение первобытного анимизма одушевлявшего горы, реки дерево и море. Пользуясь нашей системологической и антропоцентрической методикой, попробуем рассмотреть форму в более абстрактном плане, наметить что-то вроде азбуки форм, где аз — это линия, а буки — масса, пятно, замкнутая форма. Эти две «буквы» в свою очередь делятся на бесчисленное количество знаков, но это и тема бесконечных исследований, наша задача наметить только подход — азбучные основы азбуки форм.

Линия воплощает движение, а масса хранит в себе инерцию покоя, по нашим музыкальным понятиям масса это тоника Т. Если линии вокруг подчиняются массе, то они как бы входят в тонический или в доминантный аккорды, а если не подчиняются, то это как неустойчивые звуки — сравнимы с субдоминантой S.

В геометрии линия не имеет толщины, но в искусстве она всегда толщину имеет, а иногда это широченный мазок. Линию мы понимаем как движение руки художника: карандаша, кисти, резца…отсюда понятно, что линия в искусстве первична ибо все начинается с движения руки художника. Линия наиболее непосредственно выражает и движение души художника, она экспрессивна по своей сути. Надо сказать, что модернизм заново оценил экспрессивную мощь линии, интенсивный мазок становится одним из важнейших элементов его языка.

Как пример линейного движения в искусстве возьмем музыку, но именно для того, чтобы подчеркнуть, что это не геометрическая, не имеющая толщины линия, музыка — это движение целого мира, т.е. она имеет объем, чьи границы не объять и все–таки она движется и это движение доставляет нам наслаждение, влечет.

Как пример массы возьмем реальную массу — глыбу камня, и тут очень важно отметить, что эта глыба воспринимается нами как внутренне одухотворенная, ассоциируется с головой или с фигурой. Так в принципе воспринимаются замкнутые формы вообще. Вот почему мы видим живых существ в клубах облаков:

И когда заклубится закат по углам золотея,

Пусть опять и опять предо мной проплывут наяву,

Синий буйвол и белый орел и форель золотая.

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Лучше Окуджавы не скажешь. Эти биологические ассоциации, сосредоточенность в себе, органическая одухотворенность замкнутых форм очень важны в искусстве, и искусство часто пренебрегая деталями, оперирует массами. Некоторые еврейские художники из религиозных соображений, а иные из соображений чисто художественных рисуют головы без лиц, что создает особого рода выразительность.

Джорджо де Кирико. Разрисованные одежды фигур впечатляют меньше безликих голов.

Особенно важна масса в скульптуре, ваятель, работая в камне, бережно относится к энергии массы, часто преувеличивая объемность фигур. Микеланджело с этой целью ваял фигуры особенно мощные, оставлял иногда необработанный камень в своих композициях, а Антонио Канова, создававший чрезмерно ажурные формы много теряет в сравнении с Микеланджело. Глыба камня обладает внутренней энергией и это воспринимается как энергия духовная, в которой неподвижность и движение находятся в каком-то вечном единстве. По отношению к вытянутой форме, к линии, масса выступает как воплощение статической инерции и устойчивости. В то время как сами вытянутые формы устойчивы менее или не устойчивы совсем, и тут мы снова встречаемся с понятиями взятыми нами из музыки.

Что же до внешнего пространства, то оно воспринимается как область свободного движения, и даже зов к полету, ибо масса жива, а живое движется. Аристотель даже определял через самодвижение саму жизнь. Таким образом, в визуальном искусстве можно различить два типа движения: внешнее, явное линейное, экстравертное движение, и внутреннее интравертное, скрытое качественно иное не материальное движение, оно увлекает нас внутрь. Но это не третье, это «пятое измерение», потому что ведет в иной, духовный мир, объект становится субъектом. Масса парадоксально связана в нашем восприятии с духовной эфемерностью. И поскольку статика в восприятии не вполне статична, можно сказать, что в искусстве, как и в реальности, движение первично и абсолютно, статика вторична и относительна.

Диалектику массы и линии можно проследить в картинах Кандинского. Черно-фиолетовое солнце-планета в верхнем углу, оно весомо, тяжело и чуть ли не переворачивает композицию, однако линии в центре не подчиняются тяготению массы, они уходят в открытый космос. Это характерно для Кандинского, у него движение преодолевает статику и часто разрывает пятна своей экспрессией. В этом смысле живопись Кандинского сродни додекафонии в музыке, которая разрывает устойчивый классический лад.

Чувство движения, даже если мы движемся физически, родственно чувству эстетическому, оно слишком глубоко укоренено в нашей психосоматике, чтобы не соединиться с другим глубинным чувством — эстетическим. Наше чувство движения начинается уже в утробе носящей матери, и это чувство, что тебя несет какая-то добрая благотворная сила, окрыляет нас в дальнейшей жизни. Родившись, младенец любит качаться в колыбели, потом на качелях, кататься в коляске, на самокате и на чем угодно, и «какой же русский не любит быстрой езды!», а турок и датчанин не любят? Поэтому мы любим соединять эстетическое переживание музыки с физическим движением в танце.

А для чего литературе потребовалась рифма, создавшая целый род литературы — поэзию? Рифма — это ритм и это опять-таки движение. В литературе господствует слово и его значение, но оказывается что легкое ритмичное покачивание стиха столь же важно как покачивание младенческой колыбели, ибо все это идет из колыбели природной — движение в природе периодично-ритмическое. Ритмическое движение настраивает, сонастраивает, заражает, увлекает, усиливает значение слов, поэтому поэтическая строка всегда звучит афористично. Не поэзия отделилась от прозы, а наоборот проза от поэзии, ибо в древности вся словесность была поэзией, читалась нараспев под звуки лиры, потому и названа лирикой. Проза отделилась от поэзии по мере того как общее мифо-поэтическое мышление вытеснялось мышлением рациональным. Именно музыкальная составляющая словесности дает ей эстетическое-гедонистическое качество. Ослабление ритмо-динамического начала ведет к прозаизации текста, а проза она подстать статике в изоискусстве, меньше увлекает нас своим ритмом и движением, не поднимает в небеса, она земная, влечет во внутрь своего повседневного мира.

Фигуративная форма в композиции работает и как форма абстрактная, как пятно, масса, линия. Так в картине Пикассо «Девочка на шаре» взаимодействуют тяжелая масса сидящего справа гиганта и легкая, гибкая, линейная и крайне неустойчивая фигура девочки. Понятия знакомые нам из главы о психотехние.

Большой художник и теоретик В. Фаворский противопоставлял внутреннее движение-жизнь образа внешнему его движению. Он сравнивает неподвижного языческого идола с подвижной куклой и говорит, что внешняя подвижность куклы лишает ее внутреннего духовного движения-содержания. Вот почему в портретах Рембрандта люди лишены активного движения, но их внутренний мир богат и глубок. Таковы, например, его портреты евреев, они сидят неподвижно, позируют, но полны внутреннего духовного содержания.

А, скажем, портрет Наполеона кисти Жана-Антуана Гро, в котором герой запечатлен в резком и героическом движении, не отличается психологической глубиной.

Внутреннее движение я отождествляю с духовностью, потому что оно наполняет форму жизнью, но жизнь — это движение бесконечно сложное, для его понимания и описания категорий самого движения недостаточно, необходимы категории духовности.

Схематично можно сказать, что линия — это движение, но искривляясь и замыкаясь она создает некую целостность, которая уже имеет внутреннее и внешнее пространство — такова диалектика линии и формы, они переходят друг в друга, но двух и трехмерность уже относительно статична и тем статичнее, чем компактней. В вытянутых формах усиливается внешнее движение.

Глыба камня, как сказано. ассоциируются с головой или фигурой. В меньшей степени это можно сказать о двумерном круге, но и он как бы хранит в себе потенции жизни. Достаточно добавить: «точка, точка, запятая — вот и рожица кривая». Ассоциация замкнутой формы с головой, с живым существом неустранима, она идет изнутри нашего опыта и интуиции и предшествует восприятию.

Музыка — чистое движение, но она охватывает, окружает нас сразу своим пространством, мы сразу же внутри, а несемся в небо, в космос (экстраверсия). Так душа, освобождаясь от тела, стремится к богу, таким образом, мы переживаем в искусстве жизнь в этом и ином мире. Мелодия — линейное движение, аккорды — пространственные элементы, они как пространство и время взаимодействуют, переходят одно в другое, также как в живописи линия сплетена с двух и трехмерными формами, которые воплощают застывшее — вечное время. Завершая можно сказать, что душа всегда в плену у тела, музыкальное же движение в искусстве душу освобождает к ее радости — это эстетическое наслаждение.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Michael Zaborov

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About