Кинокомунна «Рожава» — коллектив кинематографистов, основанный в 2015 году и базирующийся в одноименном автономном регионе на северо-востоке Сирии. Коммуна ставит перед собой задачу отразить тяготы гражданской войны в регионе и коллективные старания жителей Рожавы по созданию нового общества. Коммуна также руководит деятельностью местной киноакадемии, где преподают курдский язык, мировую историю, теорию кино и практику кинопроизводства. В 2016 году выпускники и сооснователи коммуны создали первый полнометражный фильм под названием «Истории разрушенных городов», который запечатлевает происходящее в зонах боевых действий.

Фильм вошел в программу «Время совместных действий», приуроченную к специальному проекту MIEFF и VII Moscow International Biennale for Young Art «Внеклассные практики». Один из кураторов программы Михаил Захаров записал интервью с участниками коммуны — Шеро Хинде, Севиназ Эвдике и Дияром Хессо — об их деятельности, самоорганизации, съемке непрофессиональных актеров-участников боевых действий и необходимости единства.

В 2021 году MIEFF будет идти с 11 по 16 августа. В его рамках также будет организована краткосрочная лаборатория «Внеклассных практик», которая пройдет в Музее современного искусства «Гараж». Группа отобранных по опен-коллу режиссеров и художниц сможет посетить фестивальные показы и публичные лекции, обсудить увиденное с преподавателями и кураторами, а также принять участие в специальных воркшопах. Узнать подробности и заполнить анкету можно на сайте — mieff.com.

О коммуне

Михаил Захаров: Думаю, мой первый вопрос — самый общий: мне бы хотелось у вас узнать про коммуну. Когда она была основана, каковы ее цели, кто ее основные участники и как между ними распределены обязанности?

Шеро Хинде: Коммуна была основана в 2015 году, но почва для нее готовилась еще с 2014-го. В ее организации приняли участие как профессиональные кинематографисты, так и не имеющие опыта кинолюбители. Цель коммуны — воссоздать культуру кино в Рожаве, поскольку на протяжении долгого времени она была утрачена, а также поведать миру истории наших людей, рассказать о том, как мы живем, так, как это можем сделать только мы сами.

У коммуны три основные линии деятельности. Во-первых, мы обучаем молодых людей, которые любят кино и хотят больше о нем знать. Вторая линия — кинопоказы. Раньше в Рожаве было много кинотеатров, но за последние 20 лет эта культура по целому ряду причин исчезла. Мы показываем фильмы, чтобы люди их полюбили, поняли и даже получили удовольствие. Третья линия — создание фильмов.

Михаил Захаров: То есть, по сути, образование, дистрибуция и продакшн?

Севиназ Эвдике: Именно.

Михаил Захаров: Севиназ, я знаю, что по первому образованию вы учительница. (Думаю, вы упомянули это во время лекции на фестивале в Роттердаме.) Помогает ли вам это в образовательном процессе?

Севиназ Эвдике: Нужно сказать, что работа в коммуне, преподавание в Академии искусств и съемка фильмов составляют единый образовательный процесс — даже для самих преподавателей. Мы не учились кино в университете — мы учимся ему благодаря революции в Рожаве. Преподавание сценарного мастерства или других предметов — это процесс обучения и для меня тоже. Преподавание в Академии искусств — это коллективное образование. Мы учимся друг у друга и пытаемся вместе чего-то добиться. Шеро и Дияр также преподавали в Академии искусств и многому во время этого научились.

Михаил Захаров: Было ли у вас кинематографическое образование перед преподаванием в Академии? И были ли профессиональные кинематографисты среди преподавателей?

Шеро Хинде: К сожалению, в Сирии (и особенно в Рожаве) работы в кино было мало, ею занимались лишь очень немногие. Люди, уехавшие отсюда, присоединились к диаспоре и изучали кино на профессиональной основе. Некоторые из них даже сумели добиться признания как режиссеры и продюсеры. Но у тех, кто остался в Рожаве и Сирии — и у меня в том числе, — не было соответствующего образования. Однако мы любили кино и постепенно всему научились сами. У нас уже был базовый опыт работы с камерой, опыт документации и актерской игры. Так мы постепенно создали фундамент для альтернативной модели кино с настоящим смыслом и важным посылом для публики.

Михаил Захаров: Есть ли какие-то правила для вступления в коммуну?

Севиназ Эвдике: Никаких!

Если ты живешь в Рожаве и хочешь снимать кино, то проще всего это делать в составе коммуны

Михаил Захаров: То есть кто угодно может стать участником?

Дияр Хессо: Пятилетних детей мы по понятным причинам брать не будем. (Смеется.) Но любой, кто хочет стать членом коммуны, может подать заявку. И если мы решим, что это пойдет на пользу обеим сторонам — что коммуна сможет что-то принести новому участнику, а он или она что-то привнесет в коммуну, — то, разумеется, мы с радостью поработаем вместе. Как уже сказал Шеро, у нас много работы, поэтому нам нужно как можно больше людей.

Шеро Хинде: Если ты живешь в Рожаве и хочешь снимать кино, то проще всего это делать в составе коммуны. К нам приходит молодежь и говорит: «Мы хотим снимать кино». Им 16-17 лет, и, хотя они ничего не знают про кино, им хочется стать частью коммуны. Они были поражены, когда мы им сказали: «Можете к нам присоединиться, и не важно, какое у вас образование». Они получают практику прямо на съемочной площадке, а мы преподаем им теорию. То есть они учатся, одновременно с этим являясь частью коммуны.

Михаил Захаров: А сколько членов в коммуне в текущий момент?

Шеро Хинде: Сейчас в коммуне 24 участника, но это только люди, работающие вместе в составе одной институции. Есть среди нас и исследователи культуры и фольклора, и те, кто снимают фильмы, а также молодежь, которая каждый день проходит обучение теории. Есть отдельная группа, занимающаяся кинопоказами. Некоторые из них — участники коммуны, а некоторые — просто студенты Академии или университетов, которым нравится вместе с нами заниматься этой работой.

После формирования коммуны мы получили поддержку от кинематографистов из–за рубежа, например, от турецкого сценариста Ондера Какара. Он приехал в Рожаву, чтобы поддержать открытие Академии и коммуны. Кроме того, зарубежные кинематографисты давали мастер-классы по операторскому мастерству и звукорежиссуре.

Михаил Захаров: Дияр, а когда вы занялись продюсированием фильмов для «Рожавы»?

Дияр Хессо: Стоит уточнить, что это не был некий сознательный выбор. После организации коммуны мы распределили между собой роли. «Конец будет зрелищным» — первый фильм, над которым я работал в качестве продюсера. Перед съемками каждого фильма мы проводим собрание и распределяем обязанности. Я спродюсировал этот фильм и в данный момент занимаюсь продюсированием еще нескольких. Но на предыдущих проектах у меня были другие обязанности — и на будущих, скорее всего, тоже будут другие.

Михаил Захаров: Не уверен, что это корректный вопрос, но где вы находите деньги на создание фильмов?

Дияр Хессо: Это также коллективная работа. Конечно, фильмы — особенно крупномасштабные картины — стоят дорого. Но мы стараемся работать с тем, что есть. Как бы странно это ни прозвучало, но у войны есть и свои преимущества. Например, на съемках «Конец будет зрелищным» в нашем распоряжении был целый разрушенный город. На Западе для этого понадобилась бы огромная студия и спецэффекты, а в нашем распоряжении уже есть руины разрушенных городов. Скажем, у нас есть Кобане, который находился в осаде ИГИЛ (экстремистская организация, запрещенная на территории РФ) в 2014-15 годах. Практически весь город был уничтожен, и мы воспользовались этим, снимая на локации. Все танки и транспортные средства, необходимые для того, чтобы показать войну, были захвачены народным ополчением у ИГИЛ. Большинство участников съемочной группы и даже актеры работали безвозмездно, потому что верили в важность этой истории. Наш основной источник финансирования — самоорганизованный культурный комитет, аналог министерства культуры. Но если бы мы снимали по-другому или в другой стране, это стоило бы в десять раз дороже.

О факультете кино

Михаил Захаров: По каким специальностям ведется обучение в киноакадемии?

Шеро Хинде: Сразу внесу ясность: есть Университет Рожавы, а есть Академия искусств, которая носит имя театрального актера и героя войны Екты Херекола. Академия была основана в 2015 году. В ней пять факультетов, один из которых — факультет кино. Им как раз и занималась кинокоммуна.

Мы нашли преподавателей, собрали образовательную программу и получили разрешение от родителей — в частности, для женщин. Кроме того, мы распространили информацию о коммуне, чтобы понять, хотят люди учиться или нет. Процесс обучения длился 14 месяцев. Все начиналось с теории, затем студенты писали собственные сценарии и сообща снимали на их основе фильмы: например, один студент — сценарист, другой — режиссер, третий занимается звуком, а еще одна студентка работает операторкой. Выпускники факультета продолжают снимать фильмы весте с коммуной или работают на телевидении.

Мы успели выпустить два набора, но, к сожалению, в данный момент образовательный процесс приостановлен. Академия была закрыта полтора года назад из–за турецкой атаки на Рожаву. Ее здание располагалась очень близко к границе, и стало сложнее привозить кинематографистов для мастер-классов. Поэтому теперь мы пытаемся найти альтернативы.

Дияр Хессо: Я бы хотел добавить, что Академия — это первая образовательная институция в Рожаве, которая предоставляет обучение на курдском. Как вам, наверное, известно, курдский — запрещенный язык, на нем нельзя говорить даже на улице. Многие первокурсники не умели читать и писать по-курдски. В качестве выпускного проекта каждый из них написал собственный сценарий на курдском.

Другая важная деталь — горизонтальность Академии. Например, ее администрация состоит как из преподавателей, так и из студентов. Студенты каждого факультета отбирают от себя по одному представителю. Прежде чем открыть Академию, мы изучили прогрессивные студенческие движения по всему свету, чтобы понять, какие у них были главные требования, и попытались учесть их.

Михаил Захаров: То есть вы всегда работаете в тесном сотрудничестве со студентами?

Дияр Хессо: Да. И как верно заметил Шеро, мы скорее не даем, а делимся чем-то: вместе обсуждаем кинопроизводство, возможные темы для фильмов и так далее.

О дистрибуции

Михаил Захаров: Как вы распространяете фильмы, если в Рожаве нет кинотеатров? Вы путешествуете с ними? И вопрос лично Дияру — мне бы хотелось узнать про ваш опыт фестивальной дистрибуции. Как зрители встречают ваши фильмы?

Дияр Хессо: Изначально коммуна занималась именно организацией кинопоказов — например, мы показывали детям «Малыша» Чарли Чаплина с субтитрами на курдском. Шеро был организатором этого проекта. Мы ездили по деревням и школам по всей Рожаве. Мы начали именно с показов, потому что сперва нужно было организовать сообщество — нельзя снимать фильмы, если нет людей, которые бы их смотрели.

Деятельность коммуны как коллектива заинтересовала людей по всему свету, и мы нашли много единомышленников, которые хотели бы с нами сотрудничать. Именно так мы и начали путешествовать. Фильмы, которые мы снимаем, не вписываются в сетку мейнстримного кинотеатрального проката или в формат мейнстримных фестивалей. Поэтому для нас подобные показы — это своего рода пропуск к международной публике. К счастью, некоторые из наших фильмов — короткометражки, студенческие работы, «Истории разрушенных городов» и «Конец будет зрелищным» — были показаны на множестве фестивалей. Они получили медийное освещение, и это нам помогло. Но еще важнее реакция, которую мы получаем от зрителей после каждого показа — например, после показа на Калькуттском кинофестивале в Индии многие зрители подошли к нам, чтобы обнять. Они плакали. И хотя у большинства из них не было того опыта, который пережили герои, им были близки общие человеческие ценности, представленные в нашем фильме. Каждый показ, на котором мы присутствуем лично — чрезвычайно эмоциональное переживание.

К сожалению, большинство главных героев пали жертвами турецкой атаки на Рожаву. И число павших только растет.

Михаил Захаров: Встречаете ли вы представителей курдской диаспоры во время своих поездок?

Дияр Хессо: Да! Разумеется, не в Индии, там курдов нет. (Смеется.) Но в большинстве европейских стран и особенно в Германии и Швейцарии и даже в некоторых городах Испании — да. Это очень эмоционально и в каком-то смысле даже облегчающе. Потому что фильм, с которым я путешествую — «Конец будет зрелищным», — основан на реальных событиях. Многие представители диаспоры пережили их лично или опосредованно — через родственников или друзей. Они узнавали о событиях исключительно из теленовостей, но этого было недостаточно, чтобы понять, что там по-настоящему произошло. Им было важно увидеть осаду изнутри и сбросить эту ношу, но в позитивном ключе — выйти из кинозала с неким новым опытом.

Михаил Захаров: Из титров «Конец будет зрелищным» я знаю о том, что некоторые из членов съемочной группы принимали непосредственное участие в военном конфликте. Каков был их опыт участия в съемках?

Дияр Хессо: Все, кто играют бойцов в фильме — это непрофессиональные актеры. Они не обязательно участвовали в конфликте, но делятся своими историями и переживаниями. Шеро очень сблизился с ними во время подготовительного процесса. Может быть, он сам расскажет об этом?

Шеро Хинде: Действительно, все актеры — непрофессионалы. Большинство из них — реальные бойцы, которые сражались за независимость Рожавы. Я работал с ними на протяжении четырех месяцев. Разумеется, этого времени недостаточно, чтобы научить кого-то играть, но я наладил связь между ними и камерой. Большинству из них не нравилось находиться перед камерой, потому что прежде они никогда ни в чем не снимались. Кроме того, это реальные бойцы, поэтому им, например, было нелегко шутить о войне. Поначалу они не могли этого делать, но со временем поняли, как устроена актерская игра. К сожалению, большинство главных героев пали жертвами турецкой атаки на Рожаву. И число павших только растет.

О кинофестивале

Михаил Захаров: Расскажите о кинофестивале в Рожаве. В переписке Севиназ упомянула, что в этом году фестиваль пришлось отменить из–за коронавируса. Какие фильмы вы обычно там показываете? Как бы вы описали направленность фестиваля?

Севиназ Эвдике: Фестиваль был основан в 2016 году как ответвление кинопоказов. Мы хотели увековечить тех, кто погиб в сгоревшем кинотеатре: не знаю, знакомы вы ли с этой историей, но в 1980-х власти заперли более 300 детей на показе фильма об алжирской революции в непригодном для этого кинотеатре, и все зрители сгорели. Мы хотели создать фестиваль в их честь, чтобы изменить представление о кино как чем-то грустном.

С каждым годом количество зрителей росло, и мы начали проводить показы в лагерях беженцев — например, для людей из Ракки. В итоге мы показываем фильмы в шести городах и трех лагерях, а в прошлом году впервые провели показы в лагере в Шехбе, куда, спасаясь от турецкого вторжения, бегут люди из Африна. У каждого кинопоказа своя тема — она зависит от места, где мы его проводим. Например, в лагерях ИГИЛ мы показываем фильмы только для детей, потому что их семьи не разрешают им смотреть что-либо еще. Людям из Шехбы мы показали фильмы на курдском, а людям из арабских территорий — фильмы на арабском. Некоторые показы мы организуем исключительно для женщин, потому что есть запретные для женщин темы, и мы не боимся о них говорить.

Каждый год мы выбираем для фестиваля определенную тему. Темой прошлогоднего фестиваля был мультикультурализм, потому что это был первый год, когда в Рожаве не велась война. ИГИЛ был повержен, режим [Эрдогана] не оказывал на нас давление, Рожава была в безопасности. Но, к сожалению, буквально за месяц до фестиваля турецкое государство атаковало Серекание и Гыре Спи. Людям вновь пришлось оставить свои дома. В свете этих событий фестиваль стал призывом к другим странам о помощи Рожаве. В прошлом году мы показывали свои фильмы в более чем 70 городах по всему свету и получили поддержку от многих людей.

Темой нынешнего фестиваля должно было стать единство. Угнетение, которое происходит в мире, атаки, которые одни страны совершают на другие — на своих соседей, — женщины, страдающие у себя дома, то, что происходит в лесах по всему свету… Мы решили, что темой фестиваля должно стать единство — то, как мы можем вместе выжить и выстоять. Но, к сожалению, в Рожаве возросло количество зараженных коронавирусом, и из–за карантина нам пришлось отменить фестиваль.

Михаил Захаров: Получается, у фестиваля нет общей программы? Вы ее постоянно меняете в соответствии с местом, куда отправляетесь?

Севиназ Эвдике: Не совсем так, потому что есть неизменный центр фестиваля и города, где мы каждый год гарантированно показываем фильмы. Мы скорее меняем охват.

О фильмах коммуны

Михаил Захаров: Севиназ, можете, пожалуйста, рассказать о фильме «Дом»? Как к вам пришла идея фильма? Он основан на реальных событиях?

Севиназ Эвдике: «Дом» — это первый игровой фильм, снятый в Ракке после поражения ИГИЛ. Ракка была столицей арабского халифата. Война подробно документировалась. Постоянно циркулировали новости об ИГИЛ, войне и о том, как сильны курды и как доблестно они сражаются против ИГИЛ и всевозможных внешних угроз. Но вот человеческие истории почти не рассказывались. Кроме того, все говорят о доблести, но не уточняют, почему курдам вообще приходится сражаться. По окончании войны в Ракке все держится на самоорганизации. Город был полностью уничтожен. В СМИ никто не предлагал решений о том, что дальше нужно делать с городом, чем можно помочь женщинам и детям.

Михаил Захаров: У меня вопрос к Шеро об «Историях разрушенных городов». Как вы придумали форму для каждой из трех историй, рассказанных в фильме?

Шеро Хинде: Визуальное решение фильма было в определенной степени заложено в сценарии, написанном другим участником коммуны. Для первого фрагмента, посвященного Синджару, я выбрал пустоту. Мы хотели одновременно запечатлеть звуки жизни и увидеть то, что осталось после атаки ИГИЛ. Смешав две эти составляющие, мы создали контрапункт и дали зрителям возможность по-настоящему ощутить утрату. Что же касается двух других фрагментов, то в них мы рассказали истории детей и молодежи.

Дияр Хессо: От себя добавлю, что по всему Ближнему Востоку мы видим разрушенные города, но забываем, что у них есть множество историй. Разрушены не только города — разрушены целые жизни, общества. Люди потеряли все, что строили на протяжении жизни. Эти истории — важная часть сопротивления ИГИЛ и турецкому государству — участнику НАТО и кандидату на членство в Евросоюзе. Мы хотели подвергнуть критике молчание со стороны международного сообщества — особенно со стороны больших стран вроде России и США. Они не только смотрят в другую сторону, но поддерживают турецкое государство и его вторжение. Мы хотели показать, что, если все это не прекратится, то скоро подобные истории повторятся не только в Рожаве, но и по всему Ближнему Востоку — в Ливии, в Армении, в Карабахе, где прямо сейчас происходит конфликт.

Чтобы чувствовать себя живыми, мы должны создавать искусство, рассказывать эти истории.

Михаил Захаров: Зилан Хемо не присутствует, но мне бы хотелось узнать, основан ли фильм «Мое имя на камне» на реальных событиях? Женщина, играющая главную роль — это ее собственная история?

Шеро Хинде: Зилан — выпускница Академии искусств. Это правдивая история, которая произошла в Кобане — родном городе Зилан, — но, разумеется, она изменила определенные детали из художественных соображений. Большинство актеров — непрофессионалы (например, члены ее семьи), лишь главная героиня — это актриса, которая училась в Академии. Раненая женщина — настоящая участница сопротивления, которая боролась в Кобане и потеряла обе ноги. Даже шарф из последней сцены мы нашли на локации. Это место находится неподалеку от турецкой границы. Здесь женщины пожертвовали собой. Они взорвали себя, чтобы задержать войска ИГИЛ.

Михаил Захаров: Я восхищаюсь вами, потому что структура коммуны для вас неотъемлема. Это не просто некий выбор или концептуальная рамка, как для некоторых художников, чьи работы мы показываем — например, художников из многих европейских стран и более привилегированных стран, где нет войны. Для вас неотъемлемо важно быть вместе и работать сообща, и я восхищаюсь этим.

Дияр Хессо: Спасибо за вашу поддержку, она много для нас значит. Одна из важнейших причин, по которым мы продолжаем заниматься тем, чем занимаемся, — это поддержка от людей со всего света. Нас не признает ни одно государство, но миллионы людей по всему миру — художники, интеллектуалы — поддерживают нашу борьбу. Многие кинематографисты неравнодушны к тому, чем мы занимаемся. Это мотивирует нас к тому, чтобы продолжать жить. Несмотря на все трудности, несмотря на все, через что проходит мир — атаки и угрозы со стороны ИГИЛ, турецкого государства, а теперь и пандемии, — несмотря на бомбежку, важно продолжать жить и настаивать на жизни. А чтобы чувствовать себя живыми, мы должны создавать искусство, рассказывать эти истории.