Create post
Европейский университет в Санкт-Петербурге

STASIS - журнал по социальной и политической теории

Andrey Zhdanov
Олег Заславский
Фуркат Палван-Заде
+5

Этот номер посвящен наследию выдающегося российского философа Владимира Бибихина. Слава его в России началась с 1990-х гг., когда вышли его переводы Хайдеггера и стали широко популярны лекционные курсы, которые он читал в первом гуманитарном корпусе МГУ. Сейчас, когда посмертно вышли из печати книги на основе его курсов, становится еще более понятен масштаб и размах произведенной им работы по осмыслению мира вообще и исторической ситуации в частности. Его книги посвящены ключевым философским понятиям: мир, собственность, энергия, равно как и некоторым феноменам, которые он сам возвел в ранг понятий («Лес»). Книги Бибихина написаны оригинальным и виртуозным русским языком, строятся на глубоком знании истории философии и постоянно балансируют между метафизической аргументацией и актуальным комментарием. Творчество Бибихина далеко выходит по своему значению за рамки русской культуры, однако он почти не переведен на другие языки и потому неизвестен международной аудитории. Предлагаемый вашему вниманию номер «Стасиса» — первая попытка познакомить с Бибихиным международную аудиторию: он включает отрывок из «Леса» в английском переводе и серию академических статей и эссе, написанных друзьями, учениками и исследователями философа.

В качестве анонса третьего номера журнала STASIS издательство ЕУСПб публикует фрагмент статьи Артемия Магуна «Понятие события в философии Владимира Бибихина»

Введение

Общеизвестно, что в последние 30–40 лет в онтологии происходил поворот к понятию события. В том, что событие обладает особой важностью, что ему ранее не уделялось в философии достаточно места и что оно принципиально отлично от таких ранее «модных» в философии понятий, как (прежде всего) бытие и акт — на этом соглашались представители разных школ, в частности в Германии поздний Хайдеггер, а во Франции — Делез и Бадью (важным, пусть менее центральным, является «событие» и для Фуко, Деррида, Нанси и других французских авторов). Как правильно пишет Бруно Бостеелс, в настоящее время, в затянувшийся период после завершения метафизической эпохи, «событие» есть то, что объединяет всех крупных мыслителей на французской философской сцене. Это также значит, что реальное воздействие мышления о событии в текущей ситуации остается во многом неизвестным, темным (Bosteels 2011:175). При этом Бостеелс также отмечает (Bosteels 2011: 165–175), что в случае Бадью событие является альтернативой «акту», и что он соответственно не сводится к единовременному прорыву, а включает в себя длительную постсобытийную деятельность субъекта: «только переначинание производит истину данного события» (Bosteels 2011: 173).

Понятие события позволяет мыслить становление, радикальное движение вещей, стягивая его к некоему локальному взрывному истоку, к невещественной форме —но такой, которая сама движется или раскрывается в движении. Оно возвращает нас к истории, но в ситуации разочарования в конкретных «больших нарративах» оставляет от истории голую форму историчности. Отсюда, в случае Бадью и его последователей, — так называемый постмарксизм»: марксистская линия на классовую борьбу и революцию принимается, но отвергается марксистская теория единого исторического процесса. Причем в отличие от более либеральной апологии любого нового субъекта, здесь субъект должен опираться на какое-то реальное угнетение и движение освобождения. Поэтому «событие» становится новым именем и для исторической объективности, и для исторического факта — но объективность это локальная, а факт сверхэмпирический, вносящий в ситуацию бесконечность. Поэтому в отличие от «железных законов истории», которые не оставляли место для свободы революционных борцов, события существуют не полностью, а лишь в симбиозе с субъективным усилием. Заменяя экзистенциальное понятие «акта», событие отличается высшей интенсивностью свершения, но при этом не исходит из воли субъекта, а имеет идущий извне, из субстанциальной жизни общества, из ее прошлого и будущего, характер. Наконец, при общей рутинизации культурных и государственных институтов, событие есть понятие экстраординарного, которое и выбивается из порядка, и фундирует его, но не может само претендовать на нормальность и обеспеченную установленность (отсюда возможная «событийная» интерпретация чрезвычайного положения К. Шмитта: Magun 2009, Marder 2010). Поэтому также событие, с одной стороны, есть явление истины (Хайдеггер, Бадью) или смысла (Делез), но оно в то же время парадоксально (Бадью) и даже абсурдно (Делез). У Делеза и особенно у Бадью «событие» имеет политическую привязку в незаконченной революции 1968 г. во Франции. У Хайдеггера оно продолжает размышления о событийности нацистской революции, но на момент введения термина Ereignis уходит от прямого политического «узнавания»: это некое иное, неполитическое событие, осуществляющееся неслышно и невидимо, узнаваемое лишь по намекам — но, тем не менее, происходящее здесь и теперь. Тем самым, при всей разнице ситуаций, понятие события возникает, чтобы осмыслить некий импульс, момент событийности, остающийся после самого исторического события (т. е. события в обыденном смысле слова), или в дополнение к нему. В случае Бадью эта связь продумывается эксплицитно и приводит мыслителя к понятию «верности событию», т. е. к возможности и этическому императиву продления события, в его интенсивности и эфемерности, решительным субъектом.

Данная статья посвящена российскому мыслителю Владимиру Бибихину, который приобрел большую известность и влияние серией лекционных курсов и книг, созданных в течение 1990–2004 гг. И в его теории понятие события, а также его аналоги («молния», революция) занимают центральное место. В известной степени это связано с влиянием Хайдеггера, философию которого Бибихин хорошо знал и ценил, а также переводил на русский язык (в частности, он перевел «Бытие и Время») — так что для многих он долгое время казался своеобразным интерпретатором Хайдеггера по-русски, пока не стала ясна самостоятельность и мощь его собственной философии. Бибихин по-видимому не был знаком с философией Бадью, а к Делезу относился с осторожностью и наверное глубоко не изучал его (во французской философии Бибихин ориентировался на Ф. Федье, с которым лично общался и переписывался, и на Ж. Деррида, с которым беседовал и которого переводил во время визита последнего в Москву.). Из всех его текстов и трудов было очевидно, что Бибихин очень серьезно отнесся к перестройке, падению СССР и реформам 1990-х гг., считая их (справедливо, как мне кажется) масштабным событием. Он называл это событие «революцией » и даже видел в нем потенциал для «ренессанса», хотя в то же время не оценивал его однозначно позитивно. И не случайно, что именно на волне этого события, в течение 5–6 лет после 1991 г., он собирал полные аудитории восторженных слушателей со всего города. Таким образом, можно полагать, что категории событийности в работах Бибихина имеют своим эмпирическим горизонтом именно советско-российскую историю 1990-х, и в частности Событие перестройки — антисоветской революции. И соответственно, как и в случаях Хайдеггера и Бадью, это событие накладывает отпечаток на понятие: не предопределяет его, конечно, но диктует постановку проблем, внимание и к определенным аспектам структуры события, и к определенным траекториям их диахронного взаимодействия. В своей статье я попытаюсь реконструировать философию события Бибихина с учетом исторической специфики советско-российской истории 1980–990-х гг.

Россия 1990-х и «другое начало»

Философия, наряду с литературой и публицистикой, была в период перестройки и сразу после нее в центре общественного внимания — именно потому, что менялись базовые ориентиры общественного развития, переводились и печатались ранее запрещенные авторы, а также потому, что и в советском идеократическом обществе философия как институция была в центре идеологических дискуссий. Начиная с 1989 г. и примерно до 1995 г. Бибихин, вслед за уехавшим из Москвы и вскоре умершим Мерабом Мамардашвили, стал культовым московским философом, чьи лекции неизменно собирали полные поточные аудитории. Ассистент и собеседник крупнейшего русского религиозного философа Алексея Лосева (дожившего до 1988 г.), знаток и переводчик Мартина Хайдеггера, Бибихин выработал своеобразный стиль философствования, в котором, если выражаться кратко, этимологическая поэзия Хайдеггера сочеталась с ироническим стилем Розанова и Лосева. Помимо прочих аспектов его работы, Бибихин был философом истории, философом события. Трудно сказать, что этому предшествовало: интерес Бибихина к Хайдеггеру с его движением от «бытия» к «событию», влияние христианской событийно понятой истории (и в частности, теологии Г. Паламы), знание Бибихиным современной французской мысли или бурная история СССР/России 1980–990-х гг. Более того, Бибихин был философом российской истории, последовательно делал из России философское понятие. Опять трудно сказать, был ли этот интерес вызван традициями русской философии, популярными в перестройку размышлениями о том, «куда идет Россия», или принципом Хайдеггера, что мыслить надо ситуативно, здесь и теперь — исходя из точки Dasein (у Хайдеггера, как и у Бибихина, Dasein означало, помимо прочего, национальный вопрос, самоидентификацию народа). Бибихин вначале привлекал интеллектуальную аудиторию отчасти как оригинальный мыслитель, отчасти как знаток западной интеллектуальной традиции, переводчик Хайдеггера и многих других авторов, носитель подчеркнуто несоветского и в то же время неакадемичного дискурса и стиля —но при этом Россия оставалась экзистенциальным центром его рассуждений. Наконец, трудно сказать, что было раньше —полные амфитеатры слушателей в начале 1990-х гг. или сознание собственной миссии как мыслителя и привлечение внимания к историческому смыслу происходящих с Россией событий.


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Andrey Zhdanov
Олег Заславский
Фуркат Палван-Заде
+5

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About