В последнее время я часто вспоминаю о сцене из фильма «Макаров»(1994) про постмодернизм. Знакомая, приехавшая из Москвы, рассказывает Макарову о том, что такое постмодернизм — это метод разлагающего анализа. В момент произнесения этих слов она с силой завязывает Макарову шнурки и рвёт их. В контексте фильма эта сцена, безусловно, пародийна. В частности, это раскрывается в моменте, когда знакомая читает стихи самого главного поэта современности, естественно постмодерниста: «весна, щепка на щепку лезет». Фильм, снятый в начале 90-х годов вполне отражал дух времени. Постмодернизм, воспринимаемый как занимательная западная безделка, возвышал тогдашних интеллектуалов над толпой людей других эстетических взглядов. Я, например, очень люблю постмодернистские русские издания того времени. Написанные, как правило, на выдуманном и узнаваемом языке, они в своем роде оказываются артефактами культуры прошлого.

С момента выхода на экраны «Макарова» прошло уже 20 лет. Постмодернизм, как некая языковая формация, позволяющая разъять отдельную структуру и переформатировать смыслы, вышла далеко за рамки чудаковатых игр интеллектуалов. Для последних эта игра в лучшем случае заканчивалась созданием концепта или перцепта, но как метод, постмодернизм неожиданно удачно влился в то сознание, которое принято считать массовым. По своей сути, такой среднестатистический человек представляет из себя некий модулятор, имеющий маргинальное мышление. Это вызвано рядом социальных, исторических и сексуальных предпосылок его формирования. Такой человек оказывается в состоянии ребенка, которому бабушка разрешает, а родители запрещают и из–за этого он лишен четких представлений об окружающем мире, находясь даже не между двумя, а как минимум тремя переключающимися полюсами дозволенного и табуированного. Именно в такой незащищенной ситуации, скажем так, низкого мыслительного иммунитета оказывается современный человек. Лишенный собственного мнения, он инстинктивно и истерично пытается его выстроить, и внешне это похоже на эпидемии истерии, характерные для прошлых веков. Но для человека, неспособного отделить черное от белого и квадратное от треугольного, практически невозможно выстроить собственное парадигматическое мышление. Именно в этот момент его жизни, незаметно для него появляется подруга из Москвы шепчущая — «щепка на щепку лезет». Такой человек, не являясь цельной личностью, начинает дальнейший процесс расщепления смыслов и перекомбинации мыслительных уровней. Здесь то и наступает коллапс, когда метод разлагающего анализа начинает действовать, и шнурок рвется.

У Хармса была одна сценка, где субъектами говорения были люди с дефектами речи. Один из них не выговаривал гласные, другой согласные буквы. Но, что если говорят не просто люди с дефектами речи, а люди с дефектом мышления. Процесс их говорения образует практически несчитываемое и неисчерпаемое высказывание, границы которого расползаются, подобно раковой опухоли в инвазионной стадии. Таким образом, речь/письмо превращают все вокруг себя в заразительный истеричный процесс, разъедающий и разлагающий окружающую нас реальность.

Сценка Хармса заканчивается счастливо, люди с дефектами речи не могут начать диалог и замолкают. Замолкнут ли люди с дефектом мышления? Ответить на этот вопрос сложно, но тишина в такой ситуации становится добродетелью, в каждом отдельном случаем повторяющий афоризм о том, что молчание — золото.

______

Michel Klimin

Общество распространения полезных книг (FB) (VK)

Блог читателя