Басня про животных за последние сто лет хоть и утратила жанровую форму, но зато ее принципы возродились в качественно новых произведениях. Например, в “Бэмби” — австрийском романе воспитания 1923 года, ставшем диснеевским мультфильмом (1942). Современные мультики все еще сохраняют традиционные элементы басни: они полны аллегорий, поучительны и, конечно, обращены к детям.

“Зверополис” аллегорически изображает урбанизированное эгалитарное общество, где хищники ведут себя смирно и никто не пытается съесть соседа. В нашем мире идеологом такого общества был Фрэнсис Фукуяма, автор короткого эссе “Конец истории?” (1989), разросшегося через три года в книгу “Конец истории и последний человек”.

Согласно Фукуяме, либеральная идея в XX веке столкнулась с двумя противниками — фашизмом и коммунизмом. Фашизм был побежден военным путем, а коммунизм не выдержал гонки с демократиями. Еще до распада Советского Союза Фукуяма отмечает, что марксистская идеология уже не актуальна для элит России и Китая и в этих странах приобретает популярность западный образ жизни и мышления. То есть развитые государства уже выбрали для себя наилучший способ устройства. Это и есть конец истории в том смысле, что больше не появится идеологии, способной конкурировать с либерализмом.

Фукуяма считал, что ни национализм, ни исламский фундаментализм не представляют серьезной угрозы демократическим странам. Начиная с 11 сентября 2001 события нашего века в Евросоюзе, Америке, России, Украине и на Ближнем Востоке наглядно опровергли Фукуяму. “Конец истории” не стал серьезной политической моделью, но остался утопическим проектом своего времени, и именно в этом качестве он сейчас интересен.

Зверополис в оригинале честно называется Zootopia. Утопия диктует, каким должно быть правильное общество. Мультфильм, вооружившись арсеналом басни, все обстоятельно объясняет.

В Зверополисе недопустимы проявления агрессии и нетерпимости. Нежелательны даже намеки на отношения “охотник-жертва”. Полицейские смущаются, когда им приходится говорить прессе, что преступник — хищник. Вместо деления зверей на хищников и травоядных политкорректность требует называть их всех млекопитающими. Только появившись в отделении, Джуди видит, как волк в наручниках жалуется тигру-полицейскому: “Он первым обнажил зубы!”. В утопии даже один жест может быть нарушением порядка. Мишель Фуко в 1970-е разрабатывал в своих работах понятие политики тела: общество предписывает, как люди должны воспринимать и использовать свои тела. Например, и сейчас публичная женская нагота воспринимается негативнее, чем мужская. Джуди запрещает своему напарнику лису Нику называть ее “милой”, чтобы тот воспринимал крольчиху-полицейского всерьез и не объективизировал ее пушистую сущность.

В соответствии с Фукуямой, эта утопия вечна. Никакой альтернативы звериному либерализму здесь нет. Сначала кажется, что заговорщики, по следу которых идут герои, хотят вернуть в Зверополис старый добрый закон джунглей. Но оказывается, что это всего лишь попытка злоупотребить властью, а в самой либеральной идее серьезных изъянов нет. Несмотря на то что толерантность иногда приводит к неловкостям в разговорах с близкими друзьями, жители утопии явно добровольно выбрали этот путь. Родители Джуди, провинциальные фермеры, еще позволяют себе неполиткорректные фразочки, но превращают все в шутку. Опасаться им теперь некого: лисенок-хулиган, задиравший их дочь в школе, перевоспитался и стал их бизнес-партнером.

Когда в “Зверополисе” Джуди нужно выбить информацию из хорька-карманника, она доставляет его к своему знакомому — главе мафии мистеру Бигу. Почему Джуди отдает на растерзание полунищего вора и закрывает глаза на существование мафии? Это один из обозначенных, но не разрешенных конфликтов “Зверополиса” — разрыв между богатыми и бедными. Фукуяма считал, что бедность не порождается либеральным обществом, а досталась ему по наследству от менее человеколюбивых эпох. Тем не менее, по его мнению, “классовый вопрос успешно решен Западом”. Мистер Биг действительно не покушается на общественные институты и утверждает, что сам стоит за порядок. Но мафия устанавливает не либеральный порядок, а патерналистский, основанный на силе и личной преданности. Если у “Зверополиса” будет продолжение, Джуди должна разобраться с мистером Бигом, иначе ее утопия оказывается лицемерной. К тому же, в Zootopia первый корень означает зоопарк (zoo) — место, где животные точно не хотели бы провести всю оставшуюся жизнь.

Кроме либеральной утопии Фукуямы, в “Зверополисе” есть намеки на христианский рай. В школьном спектакле в начале фильма Джуди пересказывает эволюцию млекопитающих от дикого до демократического состояния. Сегодня, по ее словам, “хищник и жертва живут в гармонии”. Это аллюзия на расхожее выражение “агнец возляжет со львом”, составленное из искаженных фрагментов книги пророка Исайи. В русском синодальном переводе Библии: после второго пришествия Христа “волк будет жить вместе с ягненком” (глава 11) и “лев, как вол, будет есть солому” (глава 65).

С едой в “Зверополисе” не все так просто. Кролики, очевидно, едят свою морковь. С остальными травоядными тоже все понятно. Чем питаются хищники, раз охотиться нельзя? Неясно, потому что единственный кушающий в мультике хищник это лис Ник, сосущий леденец. Скорее всего, они действительно стали вегетарианцами в библейском смысле, либо вообще не едят ничего, потому что зачем в раю потребность в пище? Рай, даже если это рай на земле, это тоже установка на “конец истории”, на вечное существование. С какой стороны ни подойди к Зверополису, это замкнутая, работающая и в принципе привлекательная система.

В “Тайне Коко” действие происходит во время латиноамериканского Дня Мертвых, восходящего еще к обычаям аборигенов, но с примесью католических традиций. Однако потусторонний мир в мультике не совпадает с христианским представлением. Нет деления на рай и ад, нет ангелов и небесной иерархии, нет Бога. Мертвые не ведут загробную жизнь каким-то особенным образом, а просто повторяют то, что делали. Прабабушка Мигеля, Имельда Ривера, до сих пор люто ненавидит бросившего ее бывшего мужа-музыканта. Сохраняется свойственное бедной криминальной Мексике неравноправие. Бедные и неизвестные живут в полузатопленных трущобах. Клан Ривера, потомственные сапожники, управляют здешними магическими существами, а популярный и при жизни певец Эрнесто де ла Крус сейчас собирает колоссальный амфитеатр.

Смерть становится “концом истории”, и жители этой утопии обречены повторять каждый год ритуалы Дня Мертвых. Альтернатива этому есть: если живые родственники забудут умерших, то те исчезнут из загробного мира неизвестно куда. Естественно, никто такую альтернативу не выберет. Куда лучше вести полноценную жизнь на том свете и всю вечность иметь под рукой всех близких.

После “Зверополиса” “Тайна Коко” довела до предела и даже абсурда подход Дисней и Pixar к мультфильмам. Если “Зверополис” с его говорящими животными рассказывал о сложных общественных отношениях, как обычная басня, то “Тайна Коко” заходит дальше и пытается сделать доступной тематику жизни и смерти. В обычном представлении смерть — это наиболее травмирующий опыт в жизни человека. В мультике этот опыт теряет смысл сам по себе, не приносит никаких необратимых последствий, а смерть оказывается приятным времяпровождением и возможностью сколько угодно исправлять ошибки прошлого. Как и Фукуяме, многие найдут, что возразить этой радужной утопии, противоречащей и атеистическим, и религиозным представлениям о смерти.

Когда жанр доходит до предела и вырабатывает очевидные клише, появляется произведение, которое эти клише высмеет. Здесь таким произведением стал мультфильм “Полный расколбас” (Sausage Party), вышедший еще до “Тайны Коко” и всего через месяц после “Зверополиса”. Тем не менее, “Расколбас” с возрастным рейтингом 18+ больно бьет по слабым местам замкнутых диснеевских утопий.

Персонажи — продукты в супермаркете. Называя людей богами, они мечтают, чтобы те увезли их в тележке на кассу и потом в лучший мир. Скоро компания сосисок-холостяков узнает, что на самом деле боги садистски убивают их собратьев ножом, теркой и на медленном огне, а миф о “прекрасном далеке” (Great Beyond) был придуман просроченными продуктами, чтобы дать молодняку положительный образ будущего. Население магазина поднимает бунт и убивает продавцов и покупателей.

“Расколбас” тоже имитирует современное общество с проблемами коммуникации. Так, немецкий кетчуп носит косой пробор и усы под Гитлера, а еврейский бублик и лаваш-мусульманин помирятся только перед финальной битвой. Как и Зверополис, супермаркет это замкнутая вселенная, накрытая стеклянным куполом, чтобы никакие враждебные идеи туда не просочились. Но герои сами активно ищут альтернативы и, конечно, в итоге пробивают купол. У них нет загробного мира, как в “Тайне Коко”, и многие безвозвратно погибают, чтобы разрушить утопию и дать людям выбор. Ведь персонажи басен это в конце концов люди под масками мультяшных персонажей.

Самая странная сцена “Расколбаса” это не знаменитая сексуальная оргия продуктов-победителей, а самый конец фильма, когда жвачка, изображающая Стивена Хокинга, открывает портал в параллельную вселенную и герои осознают, что на самом деле они вымышленные персонажи, озвученные известными американскими актерами. В конечном счете мультфильм — это тоже утопия, созданная злыми богами, то есть художниками и съемочной группой, в целях воспитания зрителей. Посмеявшись в основной части, “Расколбас” в эпилоге предлагает завязать с назидательностью в жанре и перейти к чему-то совершенно иному. Пока что Pixar делает все по-старому, но после эстетизации смерти в “Тайне Коко” любая другая тема для создания очередной мультяшной утопии покажется мелкой.

Мифы и кино — телеграм-канал, анализирующий фильмы в культурном контексте.