Публикуем расшифровку выступления Даши Юрийчук в рамках конференции «Серия опоясывающих докладов»* на Винзаводе, посвященной вопросам видимого и невидимого труда в современном искусстве, его институциях и сообществах.

В докладе танц-художница и исследовательница рассказывает о своей усталости и политизирует ее, проводя анализ общих для российского современного танца проблем: статус собственной художественной практики, широко распространенные предложения сделать перформанс за бесплатно или поработать на выставке за копейки, отсутствие профсоюза. Также в докладе рассматриваются лучшие поводы для самоэксплуатации и причины, почему на них не стоит соглашаться.

Даша Юрийчук — танц-художница и исследовательница. Резидентка КЦ ЗИЛ (2016-2017). Соавторка перформансов группы zh-v-yu (в коллаборации с Катей Волковой и Наташей Жуковой): 0day, «Ландшафт для мертвой собаки», «Сад». Победительница «Резиденции Blackbox»-2018, соавторка спектаклей Locker Room Talk и «Кариес капитализма».

Подготовка материала: Настя Дмитриевская

Я очень устала. За последние полгода у меня почти не было выходных. Я работала на низкооплачиваемых работах в качестве хореографа (~93-250 рубля в час), арт-критика (~62 рубля в час), координаторки кинофестиваля (~300 рублей в час) и один раз в качестве хорошо оплачиваемой дизайнерки и редакторки (больше 1000 рублей в час). Но еще работала в качестве танцовщицы и снова хореографа (бесплатно), выступала с исследовательскими докладами (бесплатно), составляла программы/концепции и разрабатывала гайды (бесплатно), которые в перспективе позволят проводить относительно хорошо оплачиваемые занятия (~1000 рублей в час без учета подготовки). Мне очень нравится вся эта работа, но, «следуя за мечтой», я оказалась на дне воронки истощения.

Поэтому мне не присущ энтузиазм и пламенность речей — для этого нужно хорошо питаться, не быть изможденной тревогой. Это текст, в котором не будет теории. Очень уязвимая для меня позиция. Моя обыкновенная стратегия — быть теоретически подкованной, во всеоружии, хорошо владеть аргументацией, потому что я молодая женщина, и требуется быть идеальной, чтобы выступать наравне с мужчинами моей квалификации.

Я постоянно чувствую себя виноватой за свою усталость — ведь я не так уж много и интенсивно работала, чтобы испытывать это чувство. Также я не учитываю привилегий, которые позволили мне заниматься трудом, который описала выше. Поэтому у меня были большие сомнения, стоит ли вообще выступать, но потом подумала — демонстрация уязвимости и есть моя работа.

Кроме того, проблема все–таки не в том, что мне недостаточно классно. Моя усталость свидетельствует о ситуации, затрагивающей всех моих коллег. Поэтому я бы хотела посвятить свой доклад перечислению и анализу обстоятельств, которые привели к этому состоянию, т.е. учесть все виды дополнительной и невидимой работы, а также собрать причины, почему танцовщицы, перформеры, хореографы, танц-художницы соглашаются работать бесплатно. Все эти аргументы служат для того, чтобы обвинить тех, кто занят бесплатным или низкооплачиваемым трудом в сфере искусства, и отвести внимание от того, кто эти условия создает и получает от этого выгоду.

Несуществующий труд. Растерянность

Современного танца не существует. Это значит что:

— есть некий разрыв между танцем, который поддерживается консервативными государственными институтами и танцем экспериментальным. Современный танец остается невидимым для грантов и премий. Фонды и институции понимают под современным танцем современный балет и в номинации современного танца присуждают премии именно ему;

— площадки предлагают показывать работу бесплатно, если вообще соглашаются что-то показать (зрители не знают, что это, поэтому не купят билет);

— танц-художники вынуждены постоянно определять себя, чем именно они занимаются, и образовывать всех вокруг.

Неоплачиваемый труд. Гнев

Неоплачиваемый труд. 5 причин для самоэксплуатации:

1. Искусство выше денег. Эта идея так или иначе вмонтирована в дискурс художественного производства. Нематериальная выгода, которую приобретают художники и художницы, якобы стоит того, чтобы работать без выходных, без зарплаты и т. п. Идея художника-гения, который самозабвенно творит вопреки всему — миф, существующий с тех пор, когда у художников было наследство, имение и крепостные.

Многие из моих коллег соглашаются работать бесплатно только над своими проектами. Другие — в некоторых чужих проектах в надежде на карьеру, ради саморекламы, чтобы накопить социальный капитал.

Идеально работает с жертвенностью и чувством вины за свои привилегии, т.е. возможность заниматься искусством.

Почему это плохая идея:

Низкие и символические гонорары поддерживают элитизм и препятствуют вхождению в среду людей, которые не могут себе позволить работать за престиж. В этой логике искусство — досуг для богатых и тех, кто может себе позволить работать бесплатно. Идея, что свои проекты можно делать бесплатно, сводит искусство к самовыражению: художники недооценивают или игнорируют политичность искусства. А работа за социальный капитал приводит к самоэксплуатации.

2. Вы пока ничего не умеете! Поскольку возможности актуального образования ограничены, первые работы начинающего хореографа или перформера расцениваются как тренировка. Вопрос «на чем основывается требование оплаты труда, если нет образования», задают себе даже сами перформеры. На этом этапе многие задерживаются на долгие годы именно потому, что старые критерии мастерства больше не работают, а свой опыт сложно доказать участием в масштабных проектах (их почти нет) — профессиональные и непрофессиональные работни_цы расцениваются как начинающие.

Идеально работает с перфекционизмом и синдромом самозванства.

Почему это плохая идея:

Она приводит к многочисленным волонтерским договорам о репетициях и выступлениях, которые выдают себя за воркшопы и для многих выглядят честным обменом опыта на бесплатную работу, но на деле эксплуатируют участников. Особенно лицемерно на фоне заботы об этичности.

Тем же, кому удается заявить о себе и, наконец, получить грант на свой проект (как взрослый художник), узнают (сюрприз, сюрприз!), что работа художника низкооплачиваемая (гранта, например, хватает на 100 рублей в час). В такой ситуации, кажется, важнее разбираться в том, как устроены институции и как на уровне инфраструктуры распределена власть, чем обладать навыками, которые ты можешь продать.

3. Вы плохо работаете! Хореограф делает плохой продукт/вы просто не попросили денег. Эта позиция обычно оправдывает неоплачиваемый труд коллег, которые либо, возможно, «просто недостаточно хороши», чтобы получать деньги за свой труд, либо не постарались найти деньги на свой проект. Позиция: «Вы все дураки, просто не понимаете, как это устроено».

Идеально работает с популистской психологией самопомощи — ты сам виноват в своих бедах, мысли позитивно, не будь жертвой и все получится.

Почему это плохая идея:

Найти способ встроиться в капиталистическую систему на условиях, которые выгодны не нам, не так сложно. Призыв «выйти из позиции жертвы» в данном случае подразумевает подстроиться под нужды рынка, выковать из себя идеального неолиберального субъекта, который рассуждает о себе в рамках эффективности и продуктивности, полностью игнорирует класс, пол, расу или ментальные особенности, которые на самом деле определяют перспективы трудоустройства художников и художниц. Неспособность активно действовать является следствием социальной стратификации.

4. Вы вообще никому не нужны! «Поработайте, чтобы рассказать о таком явлении». «Мы даем вам шанс». Я уже говорила, что современного танца как бы не существует, но эта логика работает и в других сферах. Например, в активизме: если ты человек с инвалидностью и хочешь, чтобы существовала твоя репрезентация. Художникам предлагается сниматься в промо-кампаниях брендов, которые оплачивают продакшн, но не работу самих художников.

Идеально работает с желанием изменить мир.

Почему это плохая идея:

Радикальное утверждение, что искусство бесполезно, а если и нужно, то только тем, кто им занимается, часто звучит от тех, кто скрывает выгоду, которую оно им приносит: так, например, бренды зарабатывают имидж социального проекта.

5. Проект хороший, но финансирования никто не нашел или на всех не хватает. Возможно, это твой собственный проект, над которым ты работаешь по ночам. Или проект твоих друзей, и ты «хочешь просто хорошо провести время» или помочь. На самом деле, мы все делаем это. Я очень благодарна всем моим подругам и коллегам, которые делают свои прекрасные образовательные, активистские, художественные проекты. Без них ничего бы не было. Для них следующий раздел этого текста.

Невидимый труд. Усталость

Невидимый труд включает, например:

— поиск работы, составление программ/концепции, разработку гайдов, которые не пригодились, и за это не заплатили.

— заполнение заявок на гранты и в резиденции. Все художники, которые умудряются зарабатывать, не бОльшую, но большую часть времени тратят на заполнение этих заявок: «У меня такая работа. Я сижу и заполняю всякие заявки на гранты и в фонды». Он не делает работу, если ему никто не дает на нее денег.

— ридинг-группы, постоянное самообразование.

Как бороться со всем этим, я не знаю. Мысль, которая приходит мне в голову: самоорганизации и взаимоподдержка тривиальны и связаны с увеличением невидимого труда. Организационная работа тоже чаще всего остается неоплаченной и никем незамеченной, как и работа заботы и поддержки. Но она необходима.

Невидимый труд. Профсоюз

На самом деле в танцсообществе было много разговоров о создании профсоюза, которые выливались в предложения договориться о минимальной оплате труда, без которой никто из нас не согласился бы работать, попытки объединить комьюнити и т.п. К сожалению, пока они ни к чему не привели. Я думаю, нам нужны настоящие организации, которые бы защищали наш труд. Такие есть, например, в Берлине, Нью Йорке, Загребе. Исследованием этих вопросов я собираюсь заняться в ближайшее время.

Вокруг меня все слишком много работают, поэтому я взяла на себя функцию профсоюза: отдых, идейная составляющая, создание атмосферы, забота. Профсоюз отвечает за защиту прав и политическую повестку.

Ада Мухина, моя коллега по спектаклю, говорит, что режиссер — это менеджер, который ускоряет процессы. Если так, то я думаю, что хореограф, будучи внимателен (ой) к телу и разного рода движениям, напротив, замедляет процессы и создает атмосферу, условия, среду, в которых может возникнуть танец. В современном танце сходятся прекарная субъектность и внимание к телу, забота о нем. Если так его понимать, то фигуру хореографа можно экстраполировать на разного рода практики, объединения и рабочие коллективы. Хореограф может взять на себя профсоюзные задачи заботы обо всех, чей труд незаметен как труд, тех, кто занимается в широком смысле трудом социального воспроизводства.

Примечания

[1] Я не претендую на выступление от лица танцевального сообщества. У меня нет никакого релевантного образования, я не зарабатываю ни преподаванием современного танца, ни в роли перформерки, как это делают мои коллеги. Однако, неопределенность профессиональных критериев и прекарность трудовых условий затрагивает и тех, кто получил профильное образование.

* Серия опоясывающих докладов (21— 28 июня, 2019, ЦСИ Винзавод) посвящается всем (пока еще) невидимым персонажам, помощникам и помощницам, девочкам-менеджерам, медиаторам и медиаторкам, редакторам и корректорам, ассистентам и асситенткам, а также всем тем, кто опознает себя в симметричном положении.

Труд — это общее место. Именно через него (часто) пролегает траектория угнетения, воруя то время, то речь, то видимость. Параллельно с этим существуют деятельности, не признанные как труд, а те, кто ими занимаются, соответственно, не опознаются как трудящиеся. И это возмутительно.

Куратор: Настя Дмитриевская