Create post

Роман «Лёд»: эсхатологический делириум Анны Каван


Роман «Лед» — это светская эсхатология в духе «Меланхолия» Ларса фон Триера: ожидание разрушения мира без мифологем обновления мира, возвращения рая или рождения нового человечества.

«Я потерялся, смеркалось, я был за рулем уже много часов, и бензин был на исходе». Первое предложение Каван создает гештальт романа: потерянность, клаустрофобное сгущение сумерек, изматывающие передвижения, приближение конца.

«Лёд» написан британской писательницей направления «нового романа» (переводчик Дмитрий Симановский предлагает ввести в русский язык прижившийся в англоязычной литературе термин «слипстрим», обозначающим литературу на границе между мейнстримом и фантастикой) Анны Каван, выпущенный издательством AdMarginem в 2011 году. Чувствуется модернистский стиль, тем не менее, она довольно смелая и неоднозначная.

Можно, конечно, списать причудливость книги на то, что Хелен была знатной героинщицей. И не такое можно было написать, ведь даже ее лечащий врач — Доктор Блют — был еще тем сумасбродом, вкалывающим пациентам «коктейль из амфетаминов, бычьей крови и витамина Б» (Цитирую Дмитрия Волчека по ссылке: http://admarginem.ru/etc/2107/). К тому же, говорят, регулярное употребление героина приводит к особой чувствительности к низким температурам. А от этой книги веет морозом, я думаю, особо впечатлительные люди могут запросто простудиться.

Анна Каван (10 апреля 1901 — 5 декабря 1968)
Анна Каван (10 апреля 1901 — 5 декабря 1968)

Главный герой, он же рассказчик, в фундаментальном смысле потерян и передает это чувство читателю (чуть ниже опишу какими средствами она этого достигает).

Во-первых, у него, как и у остальных, нет имени — первичной и важнейшей идентификации. Как говорится, «без имени нет человека» (Горький, «На дне»).

Во-вторых, в романе нет географических названий — ни городов, ни стран. Он почти все время скитается, блуждает, воспринимаемый всеми враждебно.

В-третьих, у него практически нет идентичности. Она цепляется за память о девушке, в которую он был когда-то влюблен, но она его давно бросила и вышла замуж за другого. Он решает ее отыскать.

Немного остановлюсь на этом персонаже. Девушку отличают от рассказчика две вещи: память о своем неблагополучном детстве, сформировавшем у нее идентичность жертвы, и описание ее каких-то невероятных волос — «серебряно-белые, как у альбиноса, блестящие, как лунный свет, как подсвеченное луной венецианское стекло». И сама она словно из стекла — худая, маленькая, хрупкая.

Между прочим, образ девушки Анна Каван списала с себя. Да и не Анна Каван она вовсе, а Хелен Эмили Вудс. Она позаимствовала псевдоним у своей главной героини другого автобиографического романа «Оставь меня в покое». Я про себя эту девушку из «Льда» называю Анной.

Итак, вернемся к герою, точнее, их взаимоотношениям. У него на протяжении романа сохраняется одна иррациональная задача — спасать девушку: она то приближается, то удаляется, она злится на него, прогоняет от себя. Скоро все человечество погибнет, лед накроет собой всю планету, а ему все неймется — нужно ее отыскать и спасти. Но не от гибели — умрут все. Спасти от жестоких мужчин и холодов, обеспечив ей чувство безопасности и заботу в последние дни, минуты, мгновения.

Невнятно звучит в пересказе, да?

Чувство потерянности и дезориентации возникает и у читателя. «Лед» — это роман, в которым ты подскальзываешься всякий раз на каждом абзаце, вопрошая о статусе написанного — относится это к тому, что произошло, или это обрывок сна, видения или фантазии рассказчика? Автор стирает границы между событиями, который происходят внутри романа и воображением героя.

Особенность этого романа заключается в том, что он практически лишен художественных образов. Встречаю такое в художественной литературе, кажется, впервые (любительские тексты, нашпигованные понятиями и канцеляризмами не в счет).

Язык поначалу кажется топорным, к примеру — «он величественно занял место во главе». Величественно — это слово-амеба, которое, может, и придает слабую характеристику персонажу — правителю, тем не менее, не производит художественного эффекта. Вспоминаются шуточки насчет слов-амеб: «Как Вам картина?» — «Красиво». «Как Вам спектакль?» — «Достойно». «Как тебе фильм?» — «Прикольный». «Как он сел?» — «Величественно».

Или вот: «Как бы то ни было, я должен был ее найти; факт оставался фактом. Я испытывал то же навязчивое влечение, что заставило меня поехать к ним сразу же по возвращении на родину. Рационального объяснения этому не существовало, просто я был не в состоянии с собой справиться. Желание стало непреодолимым и требовало удовлетворения. Я забросил дела. Ее поиски — стали моим основным занятием». Это похоже на дневниковые записи. Думаю, подобный эффект и достигался. В тексте нет ни риторических троп, ни риторических фигур, иногда встречаются сравнения и стертые метафоры. Это отсутствие продиктовано приемом отстранения. Это первый выделенный мною прием. Это создает особую скорость повествования, без «влипания» в отдельные вещи (через пару дней конец света, какая разница на что была похожа чашка, из которой я пил чай?) двигающий сюжет, одно действие сменяется другим, герой спешит, лед надвигается, погода меняется, люди уезжают, девушка теряется.

Другие приемы, которые я обнаружила у Каван:

— прием эгоцентризма. Один из наиболее интересных мне приемов, помогающих описывать происходящее с одной-единственной позиции — с точки зрения эго, максимально открепленного от common sense большинства. Производимый эффект: сон, галлюцинации, фантазии героя и события внешнего мира равнозначны для повествования. Что внутри, то и снаружи. Это сквозная идея для модернистской литературы в целом.

Один из автопортретов А. Каван
Один из автопортретов А. Каван

— прием текучести. Редкие абзацы — кто только с ними не экспериментировал? — усиливают ощущение сноподобности и дезориентации у читателя.

— прием абстрагирования. Нет географических названий, нет имен, нет деталей, нет конкретизации внешности (кроме описания светящейся худобы и белых волос девушки), нет психологизма. Это придает экзистенциальное ощущение от образа скольжения по поверхности льда. Можно написать ванильно: нет такой теплоты человеческих взаимоотношений, способной растопить возникший лед между людьми.

-прием дескрипции. Много описаний действия — кто чем занят, как герой путешествует в поисках девушки, как правитель воюет, как мародеры нападают на полицейских и занимаются грабежом, как люди мерзнут и спешат переехать в более теплые места. Это заменяет психологизм и внутренние состояния персонажей.

Судя по всему, «Лед» — это описание личной мифологемы, остро переживаемой писательницей, и все персонажи суть она сама, только разложенная на три разных режима. Хрупкая обиженная жертва, властный жестокий правитель, зацикленный на своем долге спаситель.

Анна Каван умерла 5 декабря 1968 года. После смерти писательницы практически не осталось личных документов, но остались экзистенциально правдивые тексты о себе самой. И какая разница, как и для героя «Льда» — фантазия это или исторический факт? Что внутри, то и снаружи.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About