Проблема памяти в психоанализе. Мотив неудовольствия (Unlustmоtiv) и архитектоника душевного аппарата.

“…и в то время, как намеренно я хотел забыть одну вещь, я забыл — против своей воли — другую.” — цитата из работы Фрейда коротко передает нам суть по сей день до конца непознанного феномена, памяти.

Мы ежедневно подвержены процессам которые ассоциативно связывают наши слова с бессознательными представлениями, это приводит или не приводит нас к определенным действиям, которые формируют психическую и фактическую реальность каждого.

Память, как функция психического аппарата субъекта, при сохранении и воспроизведении впечатлений может давать и дает сбои при столкновении с намерением избежать чего-то неприятного, внезапно появившегося. Протест созревший в глубине души являет нам обмолвки, ошибки, описки, забывания, якобы сводящиеся к набору звуков. Однако почти всегда внешняя нелепость объясняется неосознаваемой до сих пор мыслью либо мотивом, направленным против всей речи. И часто то, что мы считали забытым может внезапно всплыть в памяти, открыв нам то, чего мы вспоминать не желали.

Говоря об архитектонике душевного аппарата как композиции отдельных его элементов мы опираемся на ассоциативные связи, точно как при попытке описания сновидения. Ведь таким путем существует вероятность найти то , что спровоцировало отпор из бессознательной нашей части.

Вытеснение, цензура, сопротивление инструменты памяти, с которыми имеет дело психоанализ на практике и вывод который при этом получаем — нет необходимости напрягать внимание, неизбежное запомнится. Взаимосвязь между забыванием и воспоминанием остается непознанной.

Загадка инфантильной амнезии. Покрывающие воспоминания и особая темпоральность психического.

Важные, насыщенные аффектами впечатления детства зачастую не оставляют никакого следа в памяти взрослых. Размышляя над этим моментом Фрейд делает предположение о том что выбор который производит память в детстве происходит вовсе не на основе разумных воззрений зрелости.

Безразличные воспоминания детства замещают действительно верные впечатления. То есть в самом раннем детстве образуются покрывающие воспоминания, которые позже неосознанно интеллектуализируются. Происходит некое возвратное действие в психическом аппарате субьекта, которое порождает идею об аналогии детских переживаний и амнезий лежащих в основе всех невротических симптомов.

Воспоминание о событии детства вовсе не дает гарантии того, что в настоящем моменте мы будем знать на каком из элементов будет сделано психическое ударение.

Непрерывный ток «самоотношения» («Eigenbeziehung»). Внутреннее единообразие феноменов психопатологии обыденной жизни и их механизм.

Разворачивая идею о непрерывном токе который действует через мышление и напоминает механизм забывания имен, Фрейд говорит нам о том, что так или иначе ощутил на себе каждый. Это постоянное сравнение того что мы слышим о других людях со своими мыслями (комплексами). Наиболее сильными искажающими автор называет комплексы личные, семейные и профессиональные. И если имя принадлежит нескольким комплексам, то вытеснению или забыванию подвергается в итоге имя более значимого направления.

Мотив при это всегда один — избежать неприятных воспоминаний. Хотя иногда эти воспоминания и связаны с ложным намерением.

Продолжая мыслить в данной логике можно сказать что только познавая себя, свою невнимательность и признавая за собой ошибочность ряда повседневных действий, мы можем делать выводы о характере и общности подобного рода феноменов. Иными словами, нам требуется провести некую психическую работу с тем чтобы довести до сознания неизвестное .

Множественный детерминизм психического и «свобода воли».

Не всегда на первый взгляд явные и очевидные, однако причины того или иного события протекающего в нашей психической жизни есть в любом случае.

“Верю во внешний случай, но не верю внутреннюю психическую случайность”, — писал Фрейд , имея ввиду, что в итоге всем нашим мыслям свойственны определенные мотивы.

Мотивы эти скрыты от сознания и нет возможности сознательно сочинить бессмыслицу, как бы нам этого ни хотелось в рамках наблюдения и эксперимента, обнаружится строгое детерминирование процессов душевной жизни.

Обращаясь за поддержкой к своей свободной воле, даже если верим в детерминизм, мы как бы утверждаемся в позиции “могу поступить по-другому, но не стану и на то есть мотивы”. Такая схема работает только в случае с неважными решениями , потому как важные выборы случаются задолго до того как случились, в бессознательном.

Суеверие, психоанализ и паранойя.

Продолжая мысль о случайности внешней и психической, стоит сделать акцент на том, что суеверный человек ищет мотив снаружи, для него случайности не случайны и все происходит потому что и для чего-то.

В практике психоанализа подобное можем наблюдать в случае паранойи, ведь параноик отвергает идею случайности и до его сознания доходит многое из того что в случае с якобы нормальным человеком может быть обнаружено спустя многие годы, или не обнаружено. Другой вопрос что он не склонен приписывать подобное себе и успешно проецирует свое понимание на других.

И у суеверного и у параноика общим является стремление не верить в случай и искать объяснения событиям.

Истоки же подобной кропотливой исследовательской работы этих двух категорий субъектов, их постоянный поиск причин действий и слов, берут свое начало от подавленных агрессивных импульсах. В общем, можно сказать, что это есть ожидание наказания от внешнего мира с их стороны. За что? За мысли, которые вопреки доброму воспитанию злы.

"…Детерминация психических феноменов происходит все же без пробелов".

Есть действия, мысли и слова, которым мы находим объяснение своим сознательным мотивом. Однако есть случаи когда ассоциативная связь между группами мотивов не сложилась и объяснение психического феномена таким образом мы вынуждены искать в области бессознательного. То есть в отсутствии причины на уровне сознания, мы обнаружим ее в поле бессознательного.

"…если я и верю во внешний (реальный) случай, то не верю во внутреннюю (психическую) случайность".

Случайность внешнего мира не исключает причинности субъективного внутреннего. Мотив созревший сознательно или бессознательно перед мыслью,словом, действием вовсе не исключает присутствия неких случайных событий ворвавшихся извне.

"…граница между нормальным и ненормальным в области нервозности непрочна и что все мы немного нервозны".

Такой механизм, как сновидение, объединяет границу между нормальным и нервозным в том плане, что ошибочные действия и образы сновидения формируются следуя общим законам устанавливаемым психической жизнью. Не всегда получается так, что симптом явлен резко. Зачастую проявление болезни мы видим в менее интенсивном варианте через ошибочные или симптоматические действия.