Вячеслав Дурненков написал для Центра Мейерхольда неожиданную, магнетическую пьесу «Ситком». Двое пишут сериал, и зрители видят на сцене и авторов, и их героев. Драматурга новой драмы — поколения, сыгравшего главную роль в театре нулевых — сейчас ставит на сцене команда, принадлежащая новой генерации: режиссер Денис Азаров и сценограф Дмитрий Горбас. Перед премьерой, которая состоится 13 июля, арт-директор ЦИМа Елена Ковальская расспросила автора о том, что он затеял.

— Ты все время в кафе что-то строчишь на компьютере. Что именно?

— Сериал пишу. Нуар.

— А что предпочел бы делать?

— Сидеть в кафе и смотреть, как люди мимо идут. Я могу так часами смотреть, мне интересно. Для меня тема всегда была одна — современный человек.

— Ты если не Тольятти, то в деревне, в глуши живешь, по росе босиком ходишь в сатиновой рубахе. Какие там современные люди.

— Там тоже люди есть. Драматург друг человека. Я когда маленьким был, фантастику любил, про будущее. Когда вырос, поступил на истфак — прошлое меня интересовало. А сейчас настоящее мне интересно. Формы новые, задачи интересные. Сейчас мне интересно с низовыми формами работать — ситком, ромком.

— Что в них интересного?

— Интересны жесткие структуры. Хотелось бы пьесы писать таким образом, чтобы структура инкубатором смыслов. Чтобы закладывалось что-то одно — например, в «Ситкоме» это механизм расставания. А параллельно получалось что-то другое — например, «Шесть персонажей в поисках автора». Структура ведь это что? Это логика. Логика утверждает, например, что сейчас кризис. А у меня работы навалом. А прежде я по году мог без работы сидеть — за что только не брался, только порнографию не писал. Мир заражен логикой, а ее нет. Логику кто-то с какой-то целью продавливает. Живешь в деревне без интернета — у тебя одна жизнь. Приезжаешь в город, открываешь новости — и охуеваешь. Однажды в такой момент я почувствовал себя персонажем в чьей-то пьесе. Который сомневается в существовании автора. Или понимает что тот сошел с ума. Я ехал в поезде в Москву, читал пьесу по диагонали — и вдруг понял. «Ситком» — это же ремейк Пиранделло!

— В деревне, стало быть, подлинная жизнь?

— Подлинность — это тоже банальность. Единственный страх у меня есть: страх быть поверхностным. Все что я делаю это стараюсь не быть поверхностным. Сил больше нет быть поверхностным. Надо работать. Работать с формой. Мне про любовь и дружбу неинтересно писать. Мне интересно писать не о том, кем человек якобы является, а про то, как он живет. Я сейчас так пишу диалоги, чтобы актер легко мог их присвоить. В этом плане мне интересно так писать, чтобы предполагались разные прочтения. Первая такая пьеса у меня была «Север». Сейчас еду дальше. Хочу сделать трилогию про современного человека. «Антикафе» была первая часть. Про время. «Ситком» про зону комфорта. И третья часть — «Пауза».

— Можно подробней о комфорте?

— Мы живем сейчас в зонах комфорта. Искусством занимаемся в хороших местах с нормальными людьми, общаемся со своей аудиторией. Мы можем не пересекаться с неприятными людьми, а с приятными мы вступаем в так сказать коллаборации. Это такие оазисы. Тот же ЦИМ — оазис. При этом ЦИМ как бы место эксперимента. А раньше эксперимент существовал вовсе не в оазисах. Все было как бы ровным слоем размазано. А сейчас все покрыто ровным слоем зон комфорта. Кто по сути сейчас занимается по-настоящему современным искусством? Акционисты. Вот мне и захотелось хотелось поработать с этой ситуацией: выход из зоны комфорта в зону риска. Говорить о этом в лоб невозможно. Вернее, я не могу говорить. Я плаваю немного, потому что, ну я такой.

— Третья честь трилогии будет про паузу. В чем там дело?

— Пауза и есть пауза. У меня есть такое предположение, что внутри спектакля, в театре время можно остановить.

— Вот оно что.

— А что. Надо ставить себе сверхзадачи. Снесет все равно, но вверх по течению.

— Так ли ты хорошо изучил театр, чтобы остановить с его помощью время?

— Если что я и знаю, то театр. Театр это сумма технологий. Об этом в частности «Ситком». Все на свете сумма технологий. Все можно разобрать. У меня нет театрального образования. Но я десять лет делал театр везде. В местах, где его никогда не было и никто его не видел. И единственное что я понял, что это работает. В колонии, интернате, красном уголке, где угодно. Главное сказать: давайте договоримся — вот здесь будет сцена, а здесь будет зал — и все тут же начинает работать. Это что-то архаическое, что-то, что древнее и сильнее нас.

— Это необычный будет «Ситком».

— Да, должен быть странный. Местами смешной. Надо найти способ существования, тут я Денису Азарову доверяю. У меня есть в голове какая-то идеальная картина, как это надо играть. Но актерам я бы не смог объяснить.

— На что это должно быть похоже, по-твоему?

— На Линча. На Матрицу — там местами непонятно, где матрица, а где реальность. На самом деле, понятно. Мне потом один оператор говорил: если смотреть на хорошем качестве, то на сценах матрицы появляется такой зеленоватый флер у пленки.

— Ты уже видел репетиции. Что получается?

— Дико смешно получается. Посидел, послушал — стал больше понимать про пьесу. Там оказывается столько разного.

— Что еще ты узнал про «Ситком», чего не планировал?

— Любая вещь может быть обоснованной. Когда я это понял, меня это очень испугало. Любой космос — это попытка обосновать все. С этого античность началась — с попытки все разъять и все объяснить. Детство человечества с этого началось. «Ситком» об этом тоже. Там есть боги, есть люди, и есть посредник, который украл огонь и отдал его людям. Он дал персонажам имена — и все, они вышли в жизнь, детство закончилось. Это про Прометея, вот что я понял. А на самом деле, «Ситком» — это «Божественная комедия», метатекст. Это обо всем сразу.

Следующий показ спектакля «Ситком» состоится 28 ноября в 19.00 в Центре имени Вс. Мейерхольда