Может и не справилась. Но к чему то, что противно для меня? Сознательно копировать кого-то? Не быть продолжением, а быть безликим подражателем. Использовать то, что не принадлежит мне по праву. Выжимать из себя слова после уверенной точки автора, даже если его смерть наступила тогда, когда я соприкоснулась с текстом. И всё же я уверена, что автор присутствует. Он сливается со мной в каждом вдохе и чувствует каждый мой выдох, наполненный мыслью, которая рассыпается, как крупа по всей площади моего существования. Он дышит мне в спину, прожжённую мурашками во время моего молчания. Он не задает вопросов и не дает ответов. Теперь он — мой читатель. Он читает мое чтение. Я чувствую это, словно находясь в параллельном мире, но кто выстроил эту параллель? Я чувствую его негодование, тихое, яростное, когда я хочу за ним повторить. Он этого не хочет. И имеет право.
Каждый текст — история. Выстраданная, искаженная временем, а может мной, история. Как я могу калечить чужой текст только потому, что я не могу создать свой? Не хочу быть рабом чужого текста, я и так раб многих вещей. Лучше уж быть косвенным рабом, подчиняясь своим желаниям.
И зачем мне продолжать чужую историю, вместо своей. Так и привыкнуть можно…и окажется в конце пути, что моей истории-то и не было. Окажется, что мой текст — это все-лишь кто-то другой, но не я. И я — не я, а кто-то другой. А это мой самый большой страх, от которого не спрячешься под одеялом, как в детстве. Даже наоборот, он там и настигнет. Там, где макромир превращается в собственный микромир, в котором должно было быть уютно. Он сорвет с меня спокойствие, вопьется безжалостной рукой в горло и начнет задавать вопросы. У меня есть оправдания, но ответов нет. А ему плевать на оправдания, он закрывает мне рот, приказывая отвечать по существу!
Так продолжение чужого — создание ли своего? Не уверена. Мне хочется быть содержанием, а не формой. Конечно, я не претендую на правильность мысли, но я претендую на существование этой точки зрения. Она не продолжение, она — точка создания.
Мир и без моего вмешательства является повтором. Будто фильм, который заново начинается после титров. Словно кнопка restart зависла на сломанном проигрывателе. Только наблюдатели всё время разные и всегда забывают о том, что кто-то этот фильм включил. Может так и нужно? Или вовсе не следует задаваться такими вопросами. Но вдруг окажется, что мы действительно не последователи, а лишь подражатели. Что тогда остается делать? Противится ли такой естественности? И это ли порядок вещей. А вдруг да, то нужен ли нам такой порядок?
Я отрицаю подражание, но, к сожалению, это еще ничего не значит. Мы все подражатели и пародисты. Мы все — накопленный опыт других. Мы — результат написанного до нас текста. Эпоха пародистов? Или хранители предшествующих знаний. Кто мы? Кто?
Неподъемная цепь вопросов, как кандалы оковывает мои запястья и щиколотки, не давая мне подняться. Не уверена, что смогу совладать со своей ношей, но я буду стараться изо всех сил, потому что не могу по-другому.
Не хочу не хочу не хочу! И что с того? Кто меня слышит кроме меня? А даже, если слышит, что толку? Не хочу копировать, но самое ужасное, что именно это я и делаю, вопреки своим желаниям. Не хочу копировать, но до меня все было создано, всё написано. И тогда возникает вопрос: есть ли место для реальной меня или я уже чья-то копия?