Взаимопроницаемы ли два далеких мира –
один, воображаемый, и другой, реальный?
Могут ли наконец совпасть два параллельно
текущих времени, соединившись в качестве
истинной меры существования?

Горан Петрович

Любой читатель, должно быть, не раз ловил себя на мысли, что захватившая его книга будто раскрывает перед ним двери в другой мир, позволяя на время выпасть из привычной повседневности и ощутить себя кем-то другим. Он примеряет на себя образ Адриана Леверкюна («Доктор Фаустус» Томаса Манна) и заключает сделку с дьяволом, охотно становится Джоном Мельмотом («Мельмот Скиталец» Ч.Р. Метьюрина) и находит таинственную рукопись, узнает себя в Гарри Галлере («Степной волк» Гессе) и жертвует своим разумом, подходит к зеркалу и, обнаружив изуродованный собственной рукою рот, вспоминает, что имя его Мальдорор («Песни Мальдорора» Лотреамона). Возможно, читатель и вовсе обходится без отождествлений с героями прочитанных книг, и всякий раз, как взгляд его касается страницы, он вступает в безмолвный диалог с автором. Горану Петровичу известен иной (поистине редкий) тип читателя — читатель, наделенный даром полного чтения. В книге он встречает не автора и даже не самого себя — он встречает в ней других читателей. Приступая к прочтению «Серафиты» Бальзака, думали ли вы о том, что в эту самую минуту кто-то точно так же погрузился в мир, навеянный визионерскими сочинениями Сведенборга, и вместе с вами — не видя вас, не чувствуя, не зная о факте вашего присутствия ни в мире, ни в этой книге — затаив дыхание, следит за Серафитой-Серафитусом? Случалось ли вам слышать чье-то дыхание между строк «Искушения Святого Антония» Флобера, вздрагивать от чьих-то шагов на страницах «Зеленого лика» Густава Майринка? Представьте, что однажды в ваши руки попадет такая книга, которая даст вам возможность пережить небывалый опыт — столкнуться с читателем или читателями, точно как и вы попавшими в литературную обитель, созданную Лео Перуцем или Барбе д’Оревильи.

Студент филологического факультета Адам Лозанич, подрабатывавший корректором в журнале по туризму, обладал этой редкой способностью. Однажды к нему обратились с весьма необычным предложением — ему предстояло внести некоторые, строго согласованные с заказчиком, изменения в книгу некоего господина Анастаса С.Браницы. Несмотря на то, что автор вот уже полвека как покинул этот мир, Адам был несколько обескуражен характером просьбы настойчивого молодого человека, обещавшего солидное вознаграждение. Перед будущим филологом лежала книга, переплетенная в сафьяновую кожу. Имя автора ничего ему не сообщало и Адам решил найти хоть какую-то информацию об Анастасе Бранице. «МОЕ НАСЛЕДИЕ. Написал и издал за собственный счет господин Анастас С.Браница, литератор. Белград, тысяча девятьсот тридцать шестой год» — сообщала титульная страница. Эпиграф к книге гласил:

Этот роман появился благодаря огромной и неразделенной склонности к мадемуазель Натали Увиль, одаренной художнице и жестокой возлюбленной, поэтому его окончательная версия посвящена всем предкам моего рода и блаженной памяти моей матери Магдалины, скончавшейся от коварной лихорадки 3 октября 1922 года. В день святого Иоанна 7/20 января 1936 года — Анастас С.Браница.

Приятель Адама, работавший в Национальной библиотеке, о таинственном авторе сумел найти лишь немногое: в одном из номеров «Сербского литературного вестника» за 1936 год обнаружилась разгромная критическая статья о книге Анастаса Браницы. Труд всей его жизни был бестактно назван «графоманским опусом», «скукой длиной в шестьсот страниц». Критик был возмущен тем, что в книге нет не только ни одного героя, но по сути отсутствует само действие, и вместо этого автор предлагает читателю утомительное описание парка, виллы, бесчисленных предметов, подробно останавливаясь на каждой мелочи, казалось, имевшей значение лишь для него одного. Через некоторое время после публикации нелестной рецензии в Дунае было найдено тело Анастаса Браницы. Предположили, что писатель, пережив нервный срыв, покончил с собой.

Ту же Национальную библиотеку по понедельникам посещала Елена, занимавшаяся изучением английского языка. Елена, как вы, наверное, уже догадались, также имела дар проникать в книгу и встречать там других читателей, но этот дар проявил себя не сразу. Девушка служила экономкой у пожилой дамы по имени Наталия Димитриевич. Она-то и сыграла главную роль в судьбе Елены. Главные обязанности новой экономки сводились отнюдь не к бытовым вещам, как можно было бы себе представить — она должна была помогать хозяйке разбираться с воспоминаниями, которых было так много, что память более не вмещала их и грозила предать забвению все, что продолжало связывать ее с миром живых. Кроме того, Елена должна была регулярно участвовать в особом ритуале — практике совместного чтения. Прежде, чем Наталия Димитриевич приступала к ритуалу, она приводила в порядок свой внешний вид («Нужно всегда быть прилично одетым, никогда не знаешь, кого можешь встретить») и только затем брала в руки экземпляр определенной книги, вручая Елене точно такой же.

— Госпожа Наталия, когда мы уходим туда, вы понимаете куда, существуем ли мы здесь? — очнулась Елена.

— Существуем ли?! — повторила старая дама. — И где? Это хороший вопрос. Я уверена, что речь идет одновременно о своего рода как бы присутствии и как бы отсутствии.

Любовь к чтению Наталии Димитриевич передал ее отец, некогда владевший книжным магазином «Пеликан» (там-то она и повстречает человека, которого уже никогда не сможет забыть). После военных событий магазин, как и часть квартиры на лице Пальмотича, где проживала семья Димитриевич, подвергся конфискации. Все жили в атмосфере постоянного страха и ожидания незванных гостей. Каждый звук на лестничной площадке, каждый шорох в коридоре вызывали новую волну паники. Мать Наталии не смогла перенести этого ужаса и вскоре умерла. Гаврило Димитриевич, бывший владелец книжного магазина, с той минуты охладел к внешнему миру и все свое время стал проводить в домашней библиотеке. Десять лет он поддерживал в себе жизнь только благодая чудесному дару входить в литературные миры, где его ждали встречи с другими читателями. Однажды он загадочным образом исчез из своего кабинета, и Наталии оставалось лишь строить догадки, в какой из книг окончился путь ее дорого отца.

…Пространства некоторых книг выглядят, как окаменевшие. Напоминают проклятые города, в которых все оставалось на своих местах, где можно находиться целыми днями, но не слышать ни одного звука, кроме собственного дыхания. Были книги, содержавшие только прошлое, настолько давнее прошлое, что все образы сохранялись лишь благодаря привидениям. Были книги, в которых звучал шелест человеческой речи, музыка, смех, при приближении оказавшиеся эхом столетней давности. Или же книги, которые посещали только посвященные, стремившиеся по остаткам восстановить внешний вид какого-нибудь здания или вытащить из забвения, бывшего тяжелее самой тяжелой тяжести, какую-нибудь достойную известности мысль.

Наталия Димитриевич стремительно утрачивала свои воспоминания. Даже названия окружавших ее предметов начинали трусливо ускользать в тайники ее подсознания. Елена восстанавливала цепочки прошлых событий, рассказывая старой даме о ее бывшем ученике профессоре Добривое Тиосавлевиче, интересовавшемся «Моим наследием» Анастаса С.Браницы, о ее работе в книжном магазинчике отца, о молодом человеке, любовь к которому она сохранила на всю жизнь. Этот человек был не просто заядлым читателем, способным входить в литературные миры. В то же время он не был просто автором книг, в которые набивались толпы преданных читателей, также обладавших способностью «полного чтения». Он был демиургом. Он был Анастасом Браницей.

Сам того не подозревая, Браница, созидая мир для себя и своей возлюбленной, сотворит пространство, в котором появятся и герои, и действие, ибо читатели, перешагнувшие порог его книги, будут любить и сомневаться, обретать надежду и умирать. Умирать по ту и эту сторону книги. Они не будут знать, что такое предаваться пустым фантазиям, стремясь сбежать от внешнего мира с его проблемами и нерешенными задачами — мир Браницы станет для них продолжением их внутренней жизни. Нет-нет, убивающий в фантазиях никогда не найдет себя с орудием убийства в руках в так называемой реальности. Между миром его грез и миром, откуда он тщетно пытается сбежать, зияет пропасть. Напротив, мир, созданный Браницей, пронизывает собой жизнь читателей настолько, что, умирая «там», они умирают и «здесь».

В одном пространстве встретятся Анастас Браница и Натали Увиль, Адам и Елена, Наталия Димитриевич и безответно влюбленный в нее Сретен Покимица (устраивавший «чистки» в книгах, куда проникали антикоммунистические читатели), кухарка Златана (в реальном мире считавшаяся пропавшей без вести) и профессор Тиосавлевич, семейство Стонов и супружеская пара, что вознамерится захватить виллу Браницы.

Какой была его жизнь? Почему о нем известно так мало? Кем был Анастас Браница? Смерть отца, онтологическая чуждость в мире, где его место занял отчим, семь книг с печатью в форме вселенского дерева, в которые до полного самозабвения погружалась его мать Магдалина, ее смерть от лихорадки, послевоенное время, где уже не было грозной фигуры псевдо-отца, солидное наследство, прибывающие и прибывающие книги…Анастас жил как отшельник отвергнувшийся от мира, променяв человеческие лица на книжные страницы. Евгений Головин говорил что нам доступны три уровня бытия: обыденный уровень, на котором мы находимся большую часть своей жизни, уровень сновидения и, наконец, уровень воображения или, как называл его французский мыслитель Анри Корбен, имагинальный мир, mundus imaginalis. Подозрительно близко подошел к нему Анастас Браница, но на том уровне имагинального мира, где ему доводилось бывать, встречались не боги и люди, а читатель с читателем. Нет, Браница не грезил и не был эскапистом.

Мнение, что существование mundus imaginalis, утверждаемое духовными подвижниками, является «бегством от реальности», симптоматично для метафизической импотенции, свойственной нашему времени. Если мы зададимся целью проанализировать концепт «реальности», отвержение существования mundus imaginalis, в свою очередь, окажется чем-то подобным «бегству во внешнюю реальность». Все рационалистические объяснения, строящиеся на каузальной редукции, коренятся в «нищете философии», о которой не стоит распространяться.

Анри Корбен.

Там, в промежуточном мире, в мире воображения, Браница повстречал дочь горного инженера Сезара Увиля. Случилось это в тот момент, когда оба они приступили к прочтению книги об эллинской архитектуре, “Le Temple Grec». Поскольку книга не относилась к числу самых популярных, Браница знал, что не столкнется там с толпой читателей, но, конечно, он не мог и предполагать, что встретит там свою любовь. Явление Натали Увиль привело его к мысли, что вся его прежняя жизнь была лишь введением, предисловием к той подлинной и по-настоящему осмысленной жизни, которая ему теперь открылась. Анастас и Натали уединялись в «аркадийских» областях книги, им даже не приходило в голову встретиться где-то в повседневности, заказать столик в уютном кафе или прийти к часу дня в один из парков. Они встречались исключительно в книгах. Анастас решил создать для них уникальное пространство, где никогда не появится ни один читатель, ни один чужак, где все будет принадлежать только им одним. Он начал с писем, в которых подробнейшим образом описывал их новый мир. Все свое состояние Анастас тратил на консультации с лучшими специалистами во всех областях. Он желал знать тайны ренессансных садов и секреты великих архитекторов, он обращался к выдающимся биологам и землемерам, геологам и астрономам, колдунам и стеклодувам, не жалея никаких средств. Анастас не обращал внимания на повседневность, сокращая часы своего пребывания в ней до минимума. Несмотря на то, что его богатство стремительно таяло, он не собирался останавливаться. Анастас был одержим своим замыслом. Из книжного магазина «Пеликан» он постоянно возвращался с огромной пачкой книг. Ничего не видя перед собой, он, разумеется, не замечал влюбленной в него Наталии Димитриевич, дочери владельца магазина. Однако именно ей суждено будет стать хранительницей тайны Браницы. Вы спрашиваете, почему Анастас и Натали так никогда и не пожелали отложить в сторону книги и соединить свои судьбы в том мире, где их ждали семейные радости и неурядицы, детский плач и удушающая петля быта, очереди в магазинах и походы в кино, etc.? Их встреча, которая все–таки состоялась, была незапланированной, неожиданной, травмирующей (правда, всего для одной из сторон). Анастас заметил ее в толпе у памятника Благодарности Франции.

Да, нет сомнения, это она…Анастаса обдало жаром. Хотя среди тесных строк его писем им часто случалось бывать гораздо ближе друг к другу, однако за их пределами встречаться им еще не приходилось, особенно так близко, на расстоянии вытянутой руки. Что теперь делать? Как вести себя? Взаимопроницаемы ли два далеких мира — один, воображаемый, и другой, реальный? Могут ли наконец совпасть два параллельно текущих времени, соединившись в качестве истинной меры существования?

Когда их взгляды соприкоснутся, она не узнает его. В полном отчаянии Анастас вернется домой и закроется в своем кабинете. Раз Натали не узнала его «здесь», то «здесь» его не существует — он есть только «там». И «они» есть только «там». А значит, надо продолжать создавать мир по ту сторону ничтожного «здесь». Из писем, адресованных любимой, он сделает роман. Чтобы его издать, Анастас продаст свой дом. Роман «Мое наследие», в котором не было ни одного героя, никто не соглашался издавать. Все свои деньги он отнесет в типографию «Глобус», где и напечатают сто экземпляров его книги. Мир будет создан, но он останется в нем один. Натали покинет Сербию и выйдет замуж. Скорбь и пустота.

Едва ли Анастас вошел в реку, откуда ему не суждено было выплыть, из–за той злосчастной рецензии, что была напечатана в «Сербском литературном вестнике». Он всего лишь захочет совершить действие, которое — впервые в его жизни — произойдет и «здесь», и «там» одновременно. Ведь смерть — единственное, что не ведает пропасти между ними. Должно быть, многие помнят синхронизацию событий «здесь» и «там» в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»: когда Азазелло дал испить влюбленной паре Фалернского вина, освободив их от тяжести плоти, в реальном мире произошло два события: в 118 палате сумасшедшего дома остановилось сердце Мастера, в московской квартире девушка, по имени Маргарита, схватилась рукой за сердце и медленно упала на пол.

Какова судьба романа, в котором не было ни одного героя и где любовь, не успев зародиться, тут же сменилась разлукой? Не повторят ли Адам и Елена судьбу Анастаса и Натали? Уйдет ли девушка в свою повседневность, оставив юноше лишь волны Дуная, который, как верят сербы, берет свое начало в раю? Молодой филолог решится изменить конец романа, а значит, ему удастся изменить и судьбу.

Смотри, здесь написано: «На берегу реки Адам и Елена отвязали лодку, выгребли на середину и поплыли. Молодой человек сидел на веслах, а девушка читала ему что-то из тетради, лежавшей у нее на коленях…»

Н.Сперанская