Create post
+!+

Время богов

Dmitry Koulikov
Alexander Silverstov
Виталий Иванович Иванов
+16

Консерваторы и традиционалисты говорят о том, что когда-то в прошлом было хорошо и даже боги ступали по Земле, а потом всё испортилось. Для того, чтобы эксплицировать миф о Золотом веке, одни провозглашают упадок Кали-юги, другие тоскуют по героике модерна, третьим достаточно ностальгировать по СССР, а четвертым и вовсе хватает того, что «в ЖЖ было куда интересней, чем в этом вашем Фейсбуке». Есть консерваторы философского рода, и такие нередко взывают к Мартину Хайдеггеру, что на первый взгляд выглядит закономерным, ведь именно этот философ писал о человеческой истории как о постепенном забвении бытия, обращался к истоку этого процесса в эллинской философии и порицал опустошающее, дегуманизирующее техническое начало. Но, присмотревшись к его онтологической мысли о времени чуть внимательнее, мы обнаружим, что она утверждает сущностный приоритет потенциального над актуальным и будущего над прошлым или настоящим. Всё дело в смерти, и, если консерваторы сознательно и бесстрашно вглядятся в ее темную фигуру, они поймут, что боги — отнюдь не в прошлом.

У каждого из нас смерть — это то, что всегда есть в будущем. Никто из нас не имеет своей смерти в прошлом. Смерть для человека — это то, что будет, и то, что своей будущностью выдвигает человека из прочего сущего. Возможность набрасывания, создания жизненного проекта и экзистенциальная озабоченность перспективой — есть то, что отличает людей от животных, которые, находясь в «неявном напоре сущего», не знают бытийной истины своей конечности, а потому не имеют и возможности черпать творческое начало из области виртуального, то есть не имеют возможности языка. Экзистенциальная онтология направлена к будущему и к тайне его сущностной «пустоты», из которой сбывается происходящее событие. Будущее как могущество-сбыться, как «может-быть» любой метафоры или превращения (а, значит — и как родитель языка, в котором по принципу игры или ритуала одно обозначается через другое), будущее как возможность-бытия-быть, и есть настоящее время игры или время богов, воплощающих принцип превращения — это время богов, производящих логос. Консерваторы льют слёзы слепых, но им следует рыдать ещё горше: боги — никогда не в прошлом, но всегда — в будущем. Время, которое не временно, и бытие, которое не есть нечто существующее, сходятся в том «месте», которое мы можем понять как будущее или смерть, как время богов, время бессмертных, которые в одной из максим Гераклита "бессмертны смертностью смертных".

Человек соотнесен к универсуму таким способом, что в своей осознаваемой конечности он пребывает между действительным и возможным, актуальным и потенциальным, реальным и виртуальным. Очевидно, что в этой соотнесенности покоится склад сознания и коренится исток языка. Язык показывает свое сущностное начало через феномен игры, через возможность-сбыться, и, таким образом, всегда принадлежит времени или смерти, между которыми некоторые антропологи (к примеру, Жильбер Дюран) фактически ставят знак равенства. Архаические обряды, ставшие отправной точкой культуры и искусства, представляют собой феномен игровой инверсии, онтологически «общий» с детскими играми, в которых игрушкам или действиям присваиваются виртуальные значения — так мы, современники, можем понять (или, скорее, деконстриуровать) ещё одну максиму Гераклита: «Время мира это ребенок, играющий в кости. Его игра — царствование».

Хайдеггеровская фундаментальная онтология и симфоничные с ней философские учения заставляют вспомнить астрологию, в которой Дом тайны — это последний XII Дом гороскопа, максимально отдаленный от личности и исходных позиций рожденного (I Дом). XII Дом — это дом трат, потерь, расходов и нехватки, дом чего-то не существующего, а также дом сна и посмертия, и его естественным хозяином является Сатурн, неумолимая планета времени и судьбы. XII Дом — это дом всегда-будущего, истинные «сады смерти», сфера содержательной тайны языка, который принадлежит не человеку, а смерти, делая и самого человека принадлежащим ее сверхвласти. Похоже, халдейские мудрецы, хотя и не были экзистенциалистами, но, в отличие от наших доморощенных консерваторов, понимали, что боги не в прошлом, а в будущем. В будущем, с которым мы никогда не столкнёмся. Быть консерватором, равно как и прогрессистом — могут позволить себе только люди наивные или суетливые. Мы же, новые стоики, говорящие на языке смерти, утверждаем, что чудесная сила превращений, тайна жизненной гибкости, принцип языка и мышления, карта судьбы, кости игры и всякая божественность вообще — всё это не составляет ни надежности, ни безнадёжности, при том, что надежда может быть одной из игровых костей, выпадающих во времени и из времени, из того времени, где нашей смертью живут бессмертные. Это время-будущее. Почему? Потому что в будущем никто из нас не умрет; — потому что в будущем мы уже мертвы.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Dmitry Koulikov
Alexander Silverstov
Виталий Иванович Иванов
+16

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About