Некоторое время назад у меня случился книжный марафон братьев Стругацких. Лет этак в 15 после прочтения «Трудно быть богом» АБС стали для меня богами советского сай-фая, и не секрет, что они признанные классики научной фантастики во всем мире. Но теперь, читая их произведения и пропуская их через призму феминизма, не могла не заметить одной проблемы, впрочем, достаточно значительной. Где женские персонажи? Ну, хоть какие-нибудь характеры, пусть второстепенные? Их можно пересчитать по пальцам одной руки рабочего фрейзерного станка.

Главные герои у Стругацких почти всегда по-советски честные и прямодушные, добрые и естественно немного наивные («Понедельник начинается в субботу»), часто очень отважные (цикл «Полудня», «Трудно быть богом»). Стоит отдать должное: они не лишены внутреннего психологизма («За миллиард лет до конца света», «Град обреченный»). Есть место и придурковатым, но веселым персонажам и злодеям разного калибра жестокости. Обвинить братьев Стругацких в типизированности героев никак нельзя. Мужских героев.

А теперь вспомним женщин, упоминавшихся на страницах их книг.

Шведка Сельма Нагель в «Граде обреченном»: "…Когда она проходила, он ощутил крепкий запах духов и еще какой то парфюмерии… юбка у нее была совсем короткая, чуть длиннее свитера, а ноги были голые, белые…"; Хорошенькая Сельма Нагель равнодушно взяла сигарету, чиркнула зажигалкой и закурила… Вообще то при дневном свете она и не казалась такой уж хорошенькой. Лицо у нее было скорее неправильное и грубоватое даже, нос коротковат и вздернут, скулы слишком широкие, а большой рот намазан слишком густо. Однако ножки ее, основательно обнаженные, были превыше всех и всяческих похвал…";

"– Ты кем была на том свете?

— Фокстейлером, — сказала Сельма.

— Кем?

— Ну, как тебе объяснить… Раз два, ножки врозь…

— И хорошо зарабатывала?

— Дурак, — сказала она почти ласково. — Это же не для денег. Просто интересно. Скука же…"

Вот еще один эпизод из того же романа: «Сельма Нагель, — лениво отозвалась Сельма, протягивая руку. — Шлюха»; «Сельма Нагель, шведская шлюха, была прямо таки красавица»

Как видно из приведенных выше цитат Сельму оценивают в терминах «хорошенькая -нехорошенькая» и при этом активно объективизируют и слатшеймят. Можно также говорить, что в книге представлен расхожий стереотип о шведках и шведах, как сексуально распущенных людях. Не стоит забывать, что в дальнейшем Сельма станет женой главного героя.

Примерно то же можно наблюдать и во «Втором нашествии марсиан». Артемиду описывают как распущенную женщину, т.к. у нее есть любовник, и она склонна к истерикам. Гермиона описывается как «типичная» женщина-мать, жена-домохозяйка, которая при любом удобном случае третирует всю семью.

Мир Полудня («Страна багровых туч», «Путь на Амалтею», «Стажеры») — это истинно мужской мир, здесь в прямом смысле слова не нашлось места женщинам.

Маша Юрковская появляется эпизодически: в «Стране багровых туч» есть упоминание о ней, когда ее бывший муж Григорий Дауге пишет ей же письмо и ссорится из–за этого с ее же братом. В «Стажерах» она появляется как самостоятельный персонаж в двух эпизодах — прощания и встречи космонавтов: «В баре было пусто, только за столиком у окна сидела какая-то красивая женщина…»; «Он смотрел на нее, на гладкие загорелые руки, на открытые гладкие загорелые плечи, на легкое светлое платье с чуть-чуть слишком глубоким вырезом. Она изумительно сохранилась для своих лет…». Ее же описание в другом месте: «Она сразу же отвернулась, но он успел заметить ее лицо под меховой шапочкой — когда-то, наверное, очень красивое, а теперь старое, обрюзгшее, почти безобразное». Героиню здесь подвергают сначала объективации, затем — лукизму. При этом, Григорий Дауге обвиняет ее в том, что она прожигает свою жизнь, не забывая ее слатшеймить про себя. В конце, когда Юрковская потеряла брата, ее лицо авторы описывают как «старое, обрюзгшее, почти безобразное». Здесь героиня явно подвергается кроме всего прочего еще и эйджизму. Стоит отметить, что старение главных героев-космолетчиков описывается по-разному, но никогда в таких оборотах речи.

В «Пути на Амальтею» упоминается несколько женских персонажей: Зойка, Галина, Наденька, Джейн, Юрико. Но только две из них хоть как-то задействованы в сюжете: Галина и Зойка. «Очень, — ответила Галя. — Мне, Зоенька, хочется посидеть на траве, походить вечером по парку, потанцевать… Не наши воздушные танцы, а обыкновенный вальс. И пить из нормальных бокалов, а не из дурацких груш. И носить платье, а не брюки. Я ужасно соскучилась по обыкновенной юбке».

Вот очень характерный диалог из того же «Пути»:

"Чепуха какая, — сказала Зойка. — Я читала, что женщины гораздо лучше переносят голод, чем мужчины…

— Так то женщины, — сказал Потапов. — А то дети.

— Железное остроумие, — сказала Зойка. — Прямо чугунное…"

А вот еще один интересный эпизод:

«Я, например, привык к перегрузкам, хотя сначала было очень плохо, и я думал даже, что меня переведут на факультет дистанционного управления. В Школе это называлось «отправиться к девочкам»… «Отправиться к девочкам» считалось зазорным. Совершенно непонятно почему. Девушки шли работать на разные Спу и на станции и базы на других планетах и работали не хуже ребят. Иногда даже лучше».

Вышеописанная ситуация является яркой иллюстрацией к утверждению С. де Бовуар. В своем труде «Второй пол» она описала привычную в нашем обществе ситуацию, когда мужчина стыдится любых своих проявлений, приписываемых обществом к типично женским, т.к. он считает это унизительным для себя (но не наоборот): «Ни один мужчина не согласился бы стать женщиной, но все они хотят, чтобы женщины были». "… Работали не хуже ребят…", — а почему собственно подразумевается, что они должны работать хуже? Почему выбран такой странный критерий работы? Герой (Иван Жилин) в этом монологе будто оправдывается за свой сексизм, но у него это плохо получается (рамки социума навязывают ему обратное поведение).

В «Стажерах» Наташа — эпизодическая героиня, которая имеет потенциал раскрыться как самостоятельный персонаж, но не может. Она управляет коллективом мужчин, и, как руководитель, обладает большим чувством ответственности: «Здесь пробоина небольшая, Наташенька, но это ерунда, мы ее сегодня же быстро заделаем, а внутри все цело… Наташа подошла к ним, взглянула на пробоину. — Свиньи вы, ребята, — тихо сказала она». Но у нее не получается сохранять дисциплину внутри коллектива и свой авторитет руководителя. Все ее подчиненные называют ее не иначе как «Наташенька» и подтрунивают над ее строгостью и ответственностью, считая это напускным: «Наташенька наша сегодня серьезная, — и испытующе посмотрел на Наташу. — Да ну вас, в самом деле, — сказала Наташа. Она ела, ни на кого не глядя, очень сердитая и нахмуренная.- Сердитая Наташенька наша…»

В "Сказке о Тройке " описано много примечательных созданий: снежный человек, пришелец, птеродактиль, говорящий клоп… и др. Может быть, среди них затерялась женщина? До смешного, нет. Только два персонажа в повествовании женского рода: ящер в озере Лизавета и говорящая коза. Обе задействованы только в отдельных эпизодах сюжета. Все остальные существа равные по сознанию человеку — мужского рода.

В «Попытке к бегству» женских персонажей нет вообще (кроме нескольких упоминаний о девушке одного из главных героев). Авторы оправдывают этот факт сложными условиями социума (феодальный строй) и окружающей среды (суровый климат) в сюжете произведения: «Кстати, вы заметили, что здесь нет ни одной женщины?»; «Служба гордая, но скучная. Нет женщин».

В «Трудно быть богом» есть три женщины хоть как-то задействованные в повествовании: Анка, Кира и дона Окана.

Вот эпизод с доной Оканой: «В конце коридора дона Окана внезапно остановилась, обхватила Румату за шею и с хриплым стоном, долженствующим означать прорвавшуюся страсть, впилась ему в губы… От феи остро несло смешанным ароматом немытого тела и эсторских духов…Ну, я тебя, потаскуха, подумал Румата и сжал ее в объятиях. Противный… — тяжело дыша, сказала она с восхищением. — Ты чуть не сломал меня…Румата достал платок и украдкой вытер рот…». Мне кажется, тут в принципе и комментировать нечего.

Кира — типичная героиня — жена: молчаливая, все терпящая и безмерно преданная мужу как своему хозяину (последнее в «Трудно быть богом» можно трактовать буквально: она служанка в доме Руматы).

Анка задействована в повествовании только два раза: в начале и в конце книги. Она умеет стрелять из арбалета, в ней чувствуется смелость. Пожалуй, это все что можно сказать о ней. Она (неожиданность!) даже равна героям-мужчинам — Антону и Пашке, и даже стреляет более метко, чем они. Также она всегда остро реагирует, когда герои пытаются называть ее Анечка, т.к. она не хочет чтобы с ней «сюсюкали», считали нежной и слабой, применяли к ней менсплейнинг.

Потенциально, из нее могла бы выйти сильная женская героиня и в плане психологизма вообще и в плане личных качеств в частности. Но братья Стругацкие не смогли или не захотели раскрывать Анку как самостоятельную героиню.

Можно утверждать, что женщины в произведениях братьев Стругацких — это даже не типы, а функции в самом обездушенном, обезличенном смысле слова: женщина-шлюха: красивая, коварная, распутная, но с ней можно провести время или пофантазировать на эту тему, не забывая ее при этом постоянно слатшеймить.

Нужно заметить, что под женщиной-шлюхой в произведениях подразумевается не женщина, которая оказывает сексуальные услуги за деньги, а та, которая слишком активно для женщины, по меркам общества, проявляет свою сексуальность.

Женщина- мать — другая функция в книгах АБС: всепонимающая, всепрощающая, бесконечно терпеливая, она немного товарищ в плане силы самопожертвования, если того потребует муж (идеальный коммунар) и постели (такая героиня — очень редко сексуально привлекательная, чаще просто милая, но с чувством юмора).

Это очень хорошо считывается по произведению «За миллиард лет до конца света». Ирка — жена главного героя — милая и верная («Она была розовая, свежая, ясноглазая и веселая. Жаворонок; "…полуодетая Ирка орудует утюгом… Не забывай Каляма кормить… за квартиру не забудь заплатить… если шеф позвонит, дай ему мой адрес»; "…я способен радоваться Иркиному здесь присутствию, радоваться, что Ирка оказалась в одном со мною окопе под ураганным огнем…") и Лидка Пономарева — ее «лжеподруга», которая "…сменила свой мини-сарафан на мини-юбочку и мини-кофточку…"; "… у него уже стала Лидочкой…"; "…вытянула свои длинные коричневые ноги… Ноги были гладкие, как зеркало"; "…эта шея создана для поцелуев. Равно как и ее плечи. Не говоря уже об остальном".

В произведении выстраивается жесткая дихотомия: жена или ее хорошенькая подруга. Герою по сюжету необходимо разрешить эту двойственность (надо признать, он делает это с большим волевым усилием в пользу жены): «Цирцея, подумал он. И сразу же добавил: впрочем, я люблю свою Ирку и никогда в жизни ей не изменю…».

Больше всего, конечно, в произведениях Стругацких распространен образ женщины-жены (кто-то же должен делить с главным героем все перипетии сюжета, деля с ним и постель). У многих героев есть жены. Кроме вышеописанных — это еще Гута из «Пикника на обочине» («Она ловко и бесшумно двигалась по кухне, располневшая, но по-прежнему крепкая и ладная») и др.

На самостоятельную героиню тянет только Мария-Мартышка из того же «Пикника на обочине», т.к. это новый тип женского персонажа (в полном смысле его нельзя считать таковым, т.к. Мартышка еще ребенок). Это тип юродивой и даже не совсем человека, поэтому героиня таким специфическим образом преодолевает гендерные рамки: "…вся она была как на ладони — маленький сопящий зверек. Рэдрик не удержался и погладил ее по спине, покрытой теплой золотистой шерсткой…"; «Рэдрик осторожно обнимал теплое существо, ползающее по нему, вглядывался в огромные, сплошь темные, без белков, глаза, прижимался щекой к пухлой, заросшей золотым шелковым пухом щечке»; "…неслышно возникла Мартышка, постояла, положив на стол мохнатые лапки…" Можно даже осторожно говорить о том, что Мартышка олицетворяет собой концепцию «Другого», высказанную в т.ч. С. де Бовуар (N.B. «Другого» не как женщины, а как представительницы иного мира). Но в принципе ее потенциал как литературной героини тоже не раскрыт.

В «Улитке на склоне» Нава в некоторой степени «преодолевает» функцию жены, т.к. ей, как и другим героям, дано право говорить. Но ее право ставится под сомнение, т.к. она пользуется им гораздо больше, чем ее муж Кандид — Молчун. Таким образом, авторы иронизируют над болтливостью Навы, придавая ей наивность, что вполне можно считать скрытым газлайтингом

"Ты почему без меня ушел? — спросила Нава немного запыхавшимся голосом. — Я же тебе говорила, что я с тобой уйду, я одна в этой деревне не останусь, нечего мне одной там делать, там меня никто и не любит, а ты мой муж, ты должен меня взять с собой, это еще ничего не значит, что у нас нет детей, все равно ты мой муж, а я твоя жена, а дети у нас с тобой еще появятся… Просто я честно тебе скажу, я пока еще не хочу детей, непонятно мне, зачем они и что мы с ними будем делать… Мало ли что там староста говорит или этот твой старец, у нас в деревне совсем не так было: кто хочет, у того дети, а кто не хочет, у того их и нет… ". Нава вырастает из функции жены, т.к. имеет свое мнение не только оставаться ей с мужем или нет, но и иметь ли ей детей.

«Я мужчина, — сказал Кандид, — мне никто ничего не сделает. — Еще как сделают, — возразила Нава. — Я тебе говорю: вдруг это уроды? Им ведь все равно, мужчина, женщина, мертвяк, они тебя самого уродом сделают, будешь тут ходить…», — а вот таким образом думает ее муж.

«Улитка на склоне» отличается от других произведений АБС тем, что концепцию «Другого» здесь реализует не женщина, а мужчина. Кандид пришел из привычного мира в совсем иной (происходит по литературным канонам переименование героя из Кандида в Молчуна). Этот новый для Кандида мир работает по своим особым правилам и законам. Мы, читатели, смотрим на мир Навы глазами ее мужа, поэтому поначалу нам кажутся странными быт и бытие того иного общества, но, приняв его «правила игры», становится понятно, что Нава ведет себя гораздо разумнее Кандида, т.к. знает законы своего иного общества.

В «Улитке на склоне» есть один интересный в плане проявления сексизма момент. Часто упоминается, что «мертвяки» крадут женщин, а не мужчин "…поскольку у мужиков мясо жесткое, а зубов мертвяки не имеют…".

В произведениях братьев Стругацких нет ни одной героини, которая, являясь женой главного персонажа, не была бы созависима с ним.

Понятно, что АБС родились и выросли в СССР, что, как известно сильно повлияло на их творчество (многие реалии советского общества отражены в их произведениях). А в СССР после А. Коллонтай феминизма не было (он сменился социальным концептом «женщина-мать, женщина- труженица», лишенным сексуальности). Скорее всего, ни Аркадий, ни Борис понятия не имели о женском диссидентском движении 70-х-80-х (или относились к этому как к чему-то экзотическому и своеобразному). Кроме того, большинство проанализированных здесь романов были созданы до 1979 года (именно тогда начал выходить самиздатский журнал «Женщина и Россия»), т.е. в тот период, когда в СССР феминизма, даже подпольного (кроме декларируемых пустых идей, исходящих от партии), не было вообще.

Но во многих своих произведениях поднимаясь на подлинно философский уровень («Град обреченный»; «За миллиард лет до конца света») и размышляя, в том числе над проблематикой гуманизма и равенства, АБС не считают женщин людьми (т.е. равными по значимости своим героям мужчинам), они не замечают их как живых существ, не считают их достойными своего собственного повествования, отдельного от мужских персонажей хоть на каком-то временном отрезке. В сюжетах женские персонажи проскальзывают лишь эпизодически словно привидения. Они функции и приложения к главным героям. Повторюсь, во многих своих произведениях, несмотря на их фантастическую обертку, братья Стругацкие как зеркало отражали реалии советского общества. Изменилось ли что-нибудь сейчас? Как будто нет.

P. S. Я знакома не со всем творчеством АБС, поэтому мой критический отзыв может оказаться неполным, фрагментарным и вероятно не совсем достоверным (учитывая, что только по какому-то отдельно взятому роману Стругацких можно написать целую диссертацию). Но на основе вышеперечисленных произведений, я пришла к таким выводам. Вполне возможно, что я пропустила какой-либо роман, где есть главная героиня: смелая, добрая, отважная, все понимающая — настоящая коммунарка.