Перевод важного текста Славоя Жижека, сделанный усилиями антивоенного канала объединенных левых НЕВОЙНА. О пятом всаднике апокалипсиса, реабилитации героизма и необходимой мобилизации как возможности освобождения.

Продолжая ежемесячно платить миллиарды долларов за российский газ, Европа играет на руку Кремлю, демонстрируя всепоглощающее самодовольство. Рано или поздно Европа должна осознать, что ее реакция на украинский кризис косвенно показывает, насколько она способна решать еще более серьезные проблемы, уже различимые на горизонте.

К концу апреля 2022 года, всего через два месяца после того, как Россия вторглась в Украину, мир осознал глубокую перемену в том, что эта война означает для будущего. Ушла мечта о быстром разрешении. Война уже странным образом «нормализована», принята как процесс, который будет продолжаться бесконечно. Страх внезапной, драматической эскалации будет преследовать нашу повседневную жизнь. Власти Швеции и других стран, насколько я понимаю, советуют населению запастись провизией, чтобы выдержать условия военного времени.

Этот сдвиг в мировоззрении отражается на обеих сторонах конфликта. В России все громче говорят о том, что он становится глобальным. Как выразилась глава RT Маргарита Симоньян: «Или мы проигрываем на Украине, или начинается Третья мировая. Лично я считаю более реалистичным путь Третьей мировой».

Такая паранойя поддерживается безумными теориями заговора об объединенном либерально-тоталитарном нацистско-еврейском заговоре с целью уничтожить Россию. На вопрос, как Россия может заявлять о «денацификации» Украины, если президент Украины Владимир Зеленский сам еврей, министр иностранных дел России Сергей Лавров ответил: «Могу ошибиться, но у А. Гитлера тоже была еврейская кровь. Это абсолютно ничего не значит. Мудрый еврейский народ говорит, что самые ярые антисемиты, как правило, евреи».

С другой стороны, особенно в Германии, формируется новая версия пацифизма. Если отвлечься от высокопарной риторики и сосредоточиться на том, что на самом деле делает Германия, то посыл ясен: «Учитывая наши экономические интересы и опасность быть втянутыми в военный конфликт, мы не должны слишком сильно поддерживать Украину, даже если это означает, что она будет поглощена Россией». Германия боится перейти черту, за которой Россия разозлится по-настоящему. Но только Владимир Путин решает, где проходит эта черта в каждый конкретный момент. Игра на страхе западных пацифистов — важная часть его стратегии.

СТАВКА НА САМОДОВОЛЬСТВО

Очевидно, что все хотят предотвратить новую мировую войну. Но бывают случаи, когда чрезмерная осторожность только поощряет агрессора. Хулиганы по своей природе всегда рассчитывают на то, что их жертвы не будут сопротивляться. Чтобы не допустить более широкой войны, организовать какое-либо сдерживание, мы тоже должны проводить четкие линии.

До сих пор Запад делал обратное. Когда Путин еще только готовился к началу своей «спецоперации» в Украине, президент США Джо Байден сказал , что его администрации придется подождать и посмотреть, пойдет ли Кремль на «незначительное вторжение» или на полную оккупацию. Подразумевалось, конечно, что «незначительный» акт агрессии можно будет вытерпеть.

Недавний сдвиг в восприятии раскрывает глубокую мрачную правду о позиции Запада. Хотя ранее мы выражали опасения, что Украина будет быстро разгромлена, наши реальные опасения были прямо противоположными: что вторжение приведет к войне, которой не видно конца. Было бы гораздо удобнее, если бы Украина сразу пала, что позволило бы нам выразить возмущение, оплакать утрату, а потом вернуться к своим обычным делам. То, что должно было стать хорошей новостью — маленькая страна неожиданно и героически сопротивляется жестокой агрессии крупной державы, — стало источником стыда, проблемой, с которой мы не знаем, что делать.

Европейские левые пацифисты предостерегают от какого-либо возрождения воинственно-героического духа, поглотившего прежние поколения. Немецкий философ Юрген Хабермас даже предполагает, что Украина виновна в моральном шантаже Европы. В его позиции есть что-то глубоко меланхоличное. Как хорошо известно Хабермасу, послевоенная Европа смогла отказаться от милитаризма только потому, что была надежно укрыта ядерным зонтиком США. Но возвращение войны на континент предполагает, что этот период, возможно, закончился, и что безоговорочный пацифизм потребует все более и более глубоких моральных компромиссов. К сожалению, вновь потребуются «героические» поступки, и не только для сопротивления и сдерживания агрессии, но и для решения таких проблем, как экологические катастрофы и голод.

ПОСЛЕ ПОТОПА

Во французском языке разрыв между тем, чего мы боимся официально, и тем, чего мы боимся на самом деле, прекрасно выражается с помощью так называемого эксплетивного «нет», которое само по себе не имеет значения, потому что используется только из–за синтаксиса или произношения. В основном это происходит в сослагательных придаточных предложениях после глаголов с отрицательным значением (бояться, избегать, сомневаться); его функция состоит в том, чтобы подчеркнуть негативный аспект того, что шло перед этим, например: « Elle doute qu’il ne vienne. («Она сомневается, что он /не/ придет») или « Je te fais confiance à moins que tu ne me mentes. («Я тебе доверяю, если ты /не/ солжешь мне»).

Жак Лакан использовал ne explétif , чтобы объяснить разницу между двумя видами желания [wish и desire]. Когда я говорю: «Я боюсь, что буря /не придет/», мое сознательное желание состоит в том, чтобы она не пришла, но мое истинное желание выражено в добавленном «нет»: я боюсь, что буря не придет, потому что Я тайно очарован ее жестокостью.

Что-то вроде эксплетивного «нет» применимо и к опасениям Европы по поводу прекращения поставок российского газа. «Мы опасаемся, что прекращение подачи газа вызовет экономическую катастрофу», — говорим мы. Но что, если заявленный нами страх — неправда? А вдруг мы на самом деле боимся того, что прекращение подачи газа не приведет к катастрофе? Как недавно сказал мне Эрик Сантнер из Чикагского университета — если мы быстро адаптируемся, что это будет означать? Прекращение импорта российского газа не ознаменовало бы конец капитализма, но, «тем не менее, вызвало бы реальный сдвиг в «европейском» образе жизни», сдвиг, который был бы самым желанным, независимо от России.

Если понимать это эксплетивное «нет» буквально, то действие в соответствии с «нет» — это, пожалуй, самый настоящий политический акт свободы сегодня. Рассмотрим распространяемое Кремлем заявление о том, что прекращение поставок газа из России равносильно экономическому самоубийству. Учитывая вещи, которые необходимо сделать, чтобы вывести наши общества на более устойчивый путь, не будет ли это освобождением? Перефразируя Курта Воннегута, мы избежим попадания в историю как первое общество, которое не спасло себя, потому что это было слишком затратно.

ЧЬЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ?

Западные СМИ пестрят сообщениями о миллиардах долларов, отправленных в Украину; однако Россия до сих пор получает десятки миллиардов долларов за газ, который она поставляет в Европу. Европа отказывается учитывать то, что она может оказать чрезвычайно мощное невоенное давление на Россию, а также сделать многое для планеты. Более того, отказ от российского газа привел бы к глобализации иного рода — крайне необходимой альтернативе как западной либерально-капиталистической разновидности, так и российско-китайскому авторитарному бренду.

Россия хочет не только демонтировать Европу. Она также позиционирует себя как союзник развивающегося мира против западного неоколониализма. Российская пропаганда умело использует горькие воспоминания многих развивающихся стран и стран со средним уровнем дохода о насилии со стороны Запада. Разве бомбардировка Ирака была не страшнее бомбардировки Киева? Разве Мосул не сравняли с землей так же безжалостно, как Мариуполь? Представляя Россию как агента деколонизации, Кремль, разумеется, оказывает военную поддержку местным диктаторам в Сирии, Центральноафриканской Республике и других местах.

Деятельность кремлевской ЧВК «Вагнер», которая служит авторитарным режимам по всему миру, дает представление о том, как будет выглядеть глобализация в русском стиле. Как недавно сказал одному западному журналисту Евгений Пригожин, дружок Путина, стоящий за ВЧК, «вы — умирающая западная цивилизация, которая считает русских, малийцев, центральноафриканцев, кубинцев, никарагуанцев и многие другие народы и страны отбросами третьего мира. Вы — жалкая вымирающая кучка извращенцев, а нас много, миллиарды. И победа будет за нами!» Когда Украина с гордостью заявляет, что защищает Европу, Россия отвечает, что будет защищать всех прошлых и настоящих жертв Европы.

Мы не должны недооценивать эффективность этой пропаганды. Последние опросы общественного мнения в Сербии показывают, что впервые большинство избирателей выступают против вступления в Европейский Союз. Если Европа хочет победить в новой идеологической войне, ей придется изменить свою модель либерально-капиталистической глобализации. Все, кроме радикальных изменений, потерпит неудачу, превратив ЕС в крепость, окруженную врагами, которые полны решимости проникнуть в нее и разрушить.

Я хорошо представляю последствия бойкота российского газа. Это повлечет за собой то, что я неоднократно называл «военным коммунизмом». Вся наша экономика должна быть реорганизована, как в случае полноценной войны или аналогичной крупномасштабной катастрофы. Это не так далеко, как может показаться. Растительное масло уже неофициально ограничено в продаже в магазинах Великобритании из–за войны. Если Европа откажется от российского газа, для выживания потребуются аналогичные вмешательства. Россия рассчитывает на неспособность Европы совершить что-либо «героическое».

Правда, такие изменения повысят риск коррупции и дадут возможность военно-промышленному комплексу получить дополнительную прибыль. Но эти риски необходимо сопоставлять с более крупными ставками, которые выходят далеко за рамки войны на Украине.

ПЯТЬ ВСАДНИКОВ

Мир сталкивается с несколькими одновременными кризисами, которые вызывают четырех всадников апокалипсиса: чуму, войну, голод и смерть. Эти всадники не могут быть просто отвергнуты как фигуры зла. Как заметил Тревор Хэнкок, первый лидер Партии зеленых Канады, они «удивительно близки к тому, что мы могли бы назвать четырьмя всадниками экологии, которые регулируют размер популяции в природе». В экологическом плане «четыре всадника» играют положительную роль, предотвращая перенаселение. Но когда дело доходит до людей, эта регулирующая функция не работает:

«Численность человечества увеличилась более чем втрое за последние 70 лет, с 2,5 миллиардов в 1950 году до 7,8 миллиардов сегодня. Так что же случилось… Почему нас не контролируют? Есть ли пятый всадник, из–за которого наша популяция в какой-то момент будет уничтожена, как лемминги?»

До недавнего времени, отмечает Хэнкок, человечество могло контролировать четырех всадников с помощью медицины, науки и техники. Но теперь «массовые и быстрые глобальные экологические изменения, которые мы спровоцировали» выходят из–под нашего контроля. «Итак, хотя, конечно, нас могут стереть с лица земли удар астероида или извержение супервулкана, самая большая угроза для человечества, «пятый всадник», если хотите, — это мы сами».

Будем мы уничтожены или спасены, зависит от нас. Но, хотя глобальное осознание этих угроз растет, оно не трансформируется в значимые действия, поэтому четыре всадника мчатся все быстрее и быстрее. После ковидной чумы и возвращения крупномасштабной войны надвигаются кризисы продовольствия. Это приводит или еще приведет к массовой гибели людей, как и все более серьезные стихийные бедствия, вызванные изменением климата и утратой биоразнообразия.

Мы, конечно, должны сопротивляться искушению прославлять войну как аутентичный опыт, способный вывести нас из нашего самодовольного потребительского гедонизма. Альтернатива — не просто кое–как выбраться из кризиса. Альтернатива это такая мобилизация, которая приносила бы нам пользу еще долго после окончания войны. Учитывая опасности, с которыми мы сталкиваемся, милитаристская страсть — это трусливое бегство от реальности. Равно как и комфортное, не героическое самодовольство.

11 мая 2022, Любляна