^{* несколько дисклеймеров}

^{Этот текст был написан для Republic в августе 2023 года. Еще существовал Арцах, еще не произошла очередная силовая интервенция азербайджана, которая привела к новому кризису и новым беженцам внутри Армении.}

^{Моя миграционная история расширилась — я живу в Германии на основании гуманитарной визы. Я ставлю для себя задачу в том числе переосмыслить именно миграционный опыт и опыт беженства, выработать политическое требование и позицию из разных аспектов внутри этого процесса, поэтому думаю важным начать именно с этого текста.}

Восемь утра. Я просыпаюсь, пью кофе, принимаю душ, достаю вчерашние залитые краской и замазанные шпатлевкой джинсы weekday, такие же кеды NB и одну из мерчевых футболок из прошлыми культурными проектов или инициатив, кладу в рюкзак мультитул, индикаторную отвертку и шуруповерт. Все, я готов к новой смене.

Кажется тут нужно немного вернуться назад. Я перебрался из россии в Армению в апреле 2022 года. В рф я был работником культуры и активистом, занимался художественными, гендерными исследованиями, кино и участвовал в создании безопасных пространств для различных дискриминируемых сообществ. Уже после нескольких антивоенных акций и выходов на уличные протесты, в самом начале полномасштабного российского вторжения в Украину, стало понятно, что остаться в рф не получится. Новый виток внимания силовых ведомств, увольнение с контрактной работы — говорили о том, что нужно сделать выбор и я выбрал Армению. Основным критерием этого выбора было то, что, как мне казалось, из Армении я смогу продолжить участвовать в антивоенной деятельности, поддерживать товарищей и товарищек и продолжать работать над своими кейсами. Частично так и произошло.

Важным отличием в моем опыте, который я попытаюсь тут описать, было то, что я воспринимал свой переезд в Армению ни как «временную меру», а как эмиграцию. Это означало обязательное включения в бюрократические процессы легализации, изучение языка, получение разрешения на работу, собственно ее поиск и т. д.

Когда сейчас думаю о первых нескольких месяцах жизни в Армении, я в первую очередь вспоминаю странную свободу и страх, которые вдруг начали пересобирать мир вокруг, как будто я выходил из очень давних абьюзивных отношений.

В Ереване уже тогда неожиданно оказалось много знакомых из разных городов россии, многие как и я были полны решимости бороться, поддерживали друг друга, включались в волонтерские проекты, помогали беженцам из Украины и Арцаха, но как я сейчас уже понимаю, на этой волне мы многое не замечали вокруг и многое были готовы быстро списывать на языковые, культурные различия, на травмы колонизации в конце концов.

Еще, то время запомнилось мне речами о поддержке россии и политики путина. Многие армяне (в основном среднего возраста) радовались наплыву россиян. Один мужчина торжественно объявил, что «русские» могут делать в Армении все что угодно, ведь чем их больше тем больше вероятность того, что путин защитит и Армению. Конечно в сентябре 2022 года (во время азербайджанского вторжения и последующей блокады Лачинского коридора) эти настроения резко изменились.

По первому своему образованию — я инженер. В Ереване я много помогал товарищ: ка обустраивать дома, делать ремонты в различных арендованных помещениях и пространствах. Параллельно я продолжал искать работу, в целом любую, от видео оператора в театре, до укладчика асфальта.

Есть кстати забавный момент к которому я до сих пор не могу тут привыкнуть — это невозможность сказать «нет» или как-то оперативно обозначить изменения планов. Какое бы объявление о работе я не находил, всегда оказывалось, что работник очень нужен, что работы много, а мои скиллы подходят почти на 100%. Всегда при этом оставался только какой-то один очень не значительный этап, который надо уладить. Например «обсудить с коллегой» или «написать начальнику» — после этого работодатель переставал тотально выходить на связь. Представьте, у вас не хватает средств на жизнь и вам каждый раз говорят: «Все ок, ты принят!» и каждый раз после этого пропадают. Тогда эти случаи меня в основном веселили, но в итоге стали проживаться как часть механизма эксплуатации, который очень незаметно вытягивает эмоции, надежды и силы.

Так прошло полгода. Я получил официальную прописку, социальную карту, вид на жительство, разобрался в бюрократии, открыл счет, но постоянной работы так и не нашел. Ко мне продолжали обращаться друзья и подруги за помощью. Товарищ: ки подкидывали короткие удаленные работы из разных точек Европы и это все помогало мне выживать.

В Ереване я в основном «молчал» и «слушал». Мне очень хотелось понять точку в которой мы с этой южно-кавказской республикой можем стать друг для друга полезны и чему-то друг у друга научиться.

Кстати насчет работы я понял тут одну штуку — она чаще всего находилась там, где это вообще не предполагается или не обозначается. С этим утверждением связана история в магазине отделочных товаров с которой практически началась моя "новая карьера". Однажды Е. зашел туда за краской. В очереди перед ним женщина покупала большую партию, а когда подошла очередь Е., продавец рассказал, что покупает она под большой коммерческий проект и что там все сложно с работниками. Конечно следующий вопрос был: "а ты не занимаешься покраской? а бригада есть?". После этого разговора у Е. уже был ее телефон и рекомендации продавца. В итоге мы получили эту работу. Тогда нас было четверо, все в своей профессиональной деятельности в рф имели отношение к культуре. По ироничному стечению обстоятельств нашей первой большой работой стала покраска огромного пространства музея русского искусства в Ереване. Мы шутили: «ну что, мы же всегда хотели работать с музеями, да?»

На рынке строительных и отделочных услуг в Армении в основном существовало условно две группы (деление конечно происходит по признаку национальности и наличие прав) работников, которые существенно отличались по размеру оплаты труда и степени дискриминации. Первая и самая дискримируемая из них — это пакистанцы или индусы. Им предлагают черные (иногда опасные) и низкооплачиваемые задачи или например их часто используют как «аргумент», чтобы сбить цену и надавить на другие группы. Вторая — это собственно сами граждане Армении внутри которой совершенно разные отношения и стереотипы. Есть даже такое странное подобие шовинизма в котором армянские работодатели не дают работу своим согражданам утверждая, что те медленно работают и вообще не заслуживают доверия.

Про доверие у меня тоже кстати есть история. Рабочий процесс ремонтных работ в Армении как бы уже в своей инфраструктуре предполагает игру с нулевой суммой. Нет варианта когда все будет прозрачно и взаимовыгодно. Например работодатель всегда стремится любыми средствами заплатить меньше предполагая, что работники стремятся его обмануть. В свою очередь работники уверены что они обмануты и в любом случае стремятся отыграться. Например на каждом строительном рынке в Армении можно получить чек на любую сумму за купленные материалы т. е. убедив "босса" в необходимости той или иной закупки можно потратив n-ое количество денег получить по чеку с накрученной суммой вдвое больший возврат и т. д.

Волна эмиграции из рф изменила это деление на рынке. Теперь между этими двумя группами наемных работников существует третья, работники которой иногда даже выглядят более привилегированными чем армяне, от части из-за этого перверсивного шовинизма, а от части просто из-за своеобразной экзотизации.

Мало кто из работодателей в Армении мог себе представить, что вокруг них будут бродить толпы россиян в поисках практически любой работы.

Недавно один мой знакомый пограничник рассказал, что официальную регистрацию за последний год в республике получили более 500 тысяч граждан России. Это на самом деле пугающая цифра для страны в которой живет 2-3 миллиона человек.

После музея русского искусства мы с Е. в смешанных бригадах делали ремонты в частных квартирах, кальянных, кафе, галереях и т. д. За это время у нас был совершенно полярный опыт, от дружеского взаимодействия до выкидывания с объекта без оплаты труда. Конечно я представлял себе, что такое будет происходить, конечно это в целом низкооплачиваемая и почти бесправная работа, конечно в ней огромное количество пересечений капиталистических и патриархальных угнетений и конечно люди вовлеченные в нее почти не имеют возможности сопротивляться этому угнетению. Я много про это читал, знал, работал с людьми, частью жизни которых был подобный тяжелый труд. Мне казалось, что я справлюсь, потому что мне не все равно, потому что я может более подготовлен и более того мне был даже интересен и важен подобный опыт. Однако к одной психологической особенности этого труда я совершенно не был готов и даже, если честно, не представлял о ее существовании. Попробую объяснить.

Чтобы каждый день собираться и выходить на смену очень важно видеть для себя горизонт улучшения в окончании рабочего процесса. Когда первый раз попадаешь на объект, на тебя наваливается абсолютный ужас. Ты видишь руины, которые необходимо привести в порядок за предельно короткий промежуток времени. В голове возникает мем из серии: «Я не справлюсь. Больше уверенности! Я точно не справлюсь!». В любом случае начинаешь планировать, работать и все постепенно складывается и делается. С каждым днем становится спокойнее и приятнее, но удовлетворение полностью не приходит никогда, так как в тот момент, когда все готово ты перемещаешься на другой объект в точно такие же или даже худшие руины и все начинается снова.

Сперва это имеет незаметный эффект, но когда работаешь долго — это становится просто невыносимо. Чтобы сохранить хоть какой-то ментальный порядок, условная норма жизни начинает сдвигаться именно в сторону тех руин, которые есть в начале. Когда ловишь себя на мысли, что тебе все равно что вокруг, что результата труда просто нет, что тебе не важны люди вокруг и не важны нюансы и особенности процесса — вот в этот момент мне стало действительно страшно.

Забавно, что многие люди которые никогда систематически не работали на стройках, воспринимают сегодняшний ручной труд как максимально созидательный процесс в котором человек всегда наслаждается результатом своего труда, но на практике эта повторяемость в итоге полностью отчуждает работни: цу от финального результата, ведь чем этот результат ближе тем скорее ты снова окажешься в пыльном и полностью разбитом помещении.

Люди, которые работают так годами и при этом сохраняют свои увлечения, чего-то хотят, могут заботиться о семье например — это безумно сильные люди. Они просто герои и героини.

Сейчас я перестал каждый день так работать. Я иногда беру смены в ситуациях, когда мои товарищ: ки действительно физически не справляются. Как мне кажется таким образом я продолжаю их поддерживать и параллельно искать для себя подходящую занятость. Опять в основном «слушаю» и «молчу».