Create post
Когнитиные игры

Антропология де Сада: к вопросу о женской природе. Жюстина или Жульетта? Или...

Marina Khvostova
Vostok Zla
Igor Lukashenok
+17
«Кто же она, настоящая либертенка? Это кто-то невероятный: господин Жульетта» © Марсель Энафф

Практика либертинажа со стороны женщин сыграла значимую теоретическую роль в антропологических размышлениях де Сада. В период жизни маркиза социо-культурные реалии были таковы, что женщина всё ещё была исключена из истории, обреченная на свою «естественность». Под так называемой естественностью прежде всего понимались функции воспроизводства, а также многочисленные практики с ними связанные: дети, хозяйство, готовка и т.д. То есть, те немногие вещи, что связаны с циклом биологического воспроизводства. В «элементарных структурах родства» Леви-Стросс пишет: «Женщины обеспечивают биологическую репродукцию, а не код». Культура — прерогатива мужчин, которые и производили выше упомянутый код. Создание общественных институтов и оформление дискурса проходят под флагом полного господства мужского. Цивилизация маскулинна.

В своих размышлениях Сад никогда не пытался пошатнуть сексистские установки западной культуры своего времени. В своей аргументации Сад идёт от противного: если женщиной действительно говорит язык непосредственной «естественности», то знаком чего является её становление либертенкой? В логике Сада женщина-либертен доказывает наиболее важный теоретический постулат его системы мысли: сама природа есть олицетворение порока и жестокости. Марсель Энафф в «Изобретении тела либертена» даёт по этому поводу следующий комментарий: "Через женщину либертинаж достигает неподдельности природы".

Параллельно развивающиеся судьбы Жюстины и Жульетты служат де Саду для обоснования этих соображений. Жюстина — юная девушка, которая всячески осуждает порок. Удел Жюстины — следование голосу своей невинно-моногамной «естественности». По мере развития сюжета происходящие с ней ужасы множатся прямо пропорционально её упорству в её добродетельности. В конечном счёте история Жюстины заканчивается тем, что природа мстит ей, поражая её молнией. «Природа, неспособная говорить ею, говорит против неё» (Энафф).

История Жульетты представляет диаметрально противоположный случай. Жульетта очень удачлива и быстро становится крайне богатой и влиятельной женщиной. Главное же, что она полностью отдаёт себя порочному наслаждению либертинажа. Удачливость Жульетты не даёт права усомниться в том, что именно через неё выговаривает себя истинная суть женщины (а значит и самой природы).

Однако, природа не говорит о норме. Необходимая любому либертену словесная артикуляция всевозможных пороков заключается в том, что природа есть вовсе не эталон нормы. Принцип «Сказать всё» — необходимое следствие полного молчания природы, которая не место нормы, а пространство безграничных возможностей. А если не перечислить всё, то каким образом понять, что тебе нравится?

Нравится, тем не менее, ничто иное как то, что нравится мужчинам. Кульминационным моментом в обретении Джульеттой её природы является тот момент, когда она отождествляется со своими господами-либертенами и интроецирует в себя мужские цели и фантазмы, что говорит о мужской ипостаси её наслаждения. Именно здесь, вслед за Лаканом, мы могли бы задаться вопросом о проблемном характере женского наслаждения, которое у де Сада либо вообще отсутствует (случай Жюстины), либо полностью соответствует тому, как наслаждаются мужчины: «Ты наслаждаешься как мужчина, или никак»- намекает нам де Сад.

В садизме отцовская и патриархальная тема определенно является господствующей. В романах Сада нет недостатка в героинях; но во всех своих действиях, своих совместных удовольствиях, своих выдумках и затеях они подражают мужчине, нуждаются в присмотре и руководстве со стороны мужчины и посвящают их ему одному © Жиль Делёз

Аутентично женское наслаждение представляется не только проблемой многочисленных произведений де Сада, но и одной из проблем, с которой в принципе столкнулись женщины в определенный период своей истории. Эмансипация, как ни странно, отсылает нас не только к преодолению двойных стандартов и др. пережитков маскулинной цивилизации, но и возможностью не отождествляться с мужчиной подобно тому, как это делает Жюльетта, когда интроецирует в себя фантазмы своих господ. Вплоть до эмансипации у женщины не возникало никаких проблем с идентичностью, однако, проблема заключалась в том, что в производстве этой идентичности она не играла никакой роли. Мужчина производил её идентичность, поскольку, как было замечено ранее, именно он производил культурный код. Ловушка эмансипации связана с тем, что отказавшись от рабства культурного кода, производимого маскулинной цивилизацией, женщина рискует все равно оказаться в рабстве мужского, как это и произошло с Жюльеттой. Что делать в случае, когда «старое» женское не для тебя, а «нового» ещё не появилось? Возможно выходом из этого положения было бы в принципе отказаться от произведенных раннее идентичностей, что позволило бы нам не говорить о «женском» и «мужском», т.е. ярлыках, которые и являются причиной всех бед. Это рассуждение ушло далеко в сторону от антропологии Маркиза де Сада. Именно поэтому здесь мы и закончим повествование.



Эта заметка изначально была написана для группы «Маркиз де Сад и философия», где вы можете найти множество других интересных соображений, посвященных философским и психоаналитическим аспектам мысли божественного маркиза.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Marina Khvostova
Vostok Zla
Igor Lukashenok
+17

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About