Create post
Psychology and Psychoanalysis

Жиль Делёз. Два вопроса о наркотиках.

chepysch :)
Sonya Novichkova
vaudeville
+16

Уже в «Логике смысла» Делёз развивает идею о том, что, вопреки всем своим недостаткам, наподобие «непрерывного бросания пить» или же «непрерывного бросания принимать», которые закрывают для субъекта доступ к потокам желания и приводят к бессмысленному суициду, наркотики одновременно обладают позитивным и удивительным эффектом (тем не менее, возможным и без них). О каком именно эффекте говорит Делёз? Наркотический приход ценен вовсе не в силу того, что он имеет своим следствием некоторый кайф, присущий любому приёму наркотиков. Смещение на поверхность — вот, в чём настоящий интерес наркотического прихода. Иными словами, наркотики позволяют занять иную позицию в той топологической структуре мышления (Глубина/Высота/Поверхность), которую Делёз разрабатывает на месте той в равной мере пространственной модели, которую предлагал Фрейд в рамках психоанализа. Но возникает вопрос: почему для Делёза ценным представляется именно опыт поверхности? Каждая упомянутая топологическая позиция связана с особым способом расчленения сущего и понятия — с тем способом, каким на уровне онтологии мыслится способ существования смысла. С наркотическим приходом смысл перестаёт быть чем-то, что всплывает на поверхность из нерепрезентируемой глубины вещей, которую пытались найти досократики. В равной мере, с приходом устраняется и тот дух серьёзности, что выдаёт мораль, которая стыдится назвать своё имя, за нечто трансцендентное данное (именно этим характеризуется платоновская Высота). Можно подумать, что опыт выхода на поверхность на секунду отсылает к своего рода выходу за пределы Воображаемого — той западни, что превращает слова в вещи.

Приятного чтения.

Всего два вопроса. Наркотики. Прекрасно видно, что мы не знаем, что с ними делать (даже наркоманы не знают), но в равной мере мы не знаем, как о них говорить. То мы упоминаем удовольствия, которые сложно описать и которые предполагают уже сам наркотик, то, напротив, ссылаемся на некоторый общий род внешних [наркотикам] каузальностей (социологические измышления, разговоры о проблемах коммуникационного характера и некоммуникабельности, ситуация с молодым поколением и т.д.). Первый вопрос можно было бы сформулировать следующим образом: Существует ли некоторая каузальность, присущая наркотикам? Можем ли мы искать в этой области?

Специфическая каузальность не означает «метафизическая», но в равной мере не означает что-то исключительное научное (например химическую [каузальность]). Это не инфраструктура, от которой всё остальное зависело бы как от причины. Речь скорее о том, чтобы очертить территорию или же контур некоторой наркотической сборки [ensemble-drogue], которая была бы, с одной стороны, во внутренней связи с различными видами наркотиков, но, с другой стороны, имела бы наружное отношение с более общими каузальностями. Я возьму пример из совершенно иной области — психоанализа. Всё то, что мы можем сказать против психоанализа, не аннулирует следующего факта: он попытался установить каузальность, присущую некоторой области, и речь не только об области неврозов, но также о любого рода образованиях и продуктах, имеющих психосоциальный характер (сны, мифы и т.д.). Мы можем сказать в очень общей манере, что эта специфическая каузальность была намечена им следующим образом: продемонстрировать тот способ, каким желание начинает вкладываться в систему мнезических следов [traces mnesique] и аффектов. Вопрос не в том, чтобы узнать, можно ли в принципе говорить о такой каузальности: так или иначе имел место быть поиск подобной каузальности. Тем самым психоанализ вывел нас из очень общих размышлений на эту тему, хотя и ценой впадения в иные мистификации. Ошибка психоанализа относительно наркотических феноменов в достаточной мере демонстрирует, что применительно к наркотикам речь идёт о совершенно иной каузальности. Но мой вопрос в следующем: можем ли мы помыслить каузальность, присущую наркотикам? И в каких направлениях мы должны мыслить? Например, у наркотиков есть кое-что очень особенное: желание напрямую инвестирует себя в систему-восприятия. Таким образом всё становится совершенно различным. Под восприятием необходимо понимать как внутренние созерцание, так и внешние, и, в частности, восприятия пространства-времени. Мне кажется, что в определенный момент исследования были направлены именно в этом направлении: Мишо во Франции, и, иным образом, бит-поколение в Америке, а также Кастанеда и т.д. [Их интересовал вопрос о том], как наркотики изначально затрагивают скорости, модификации скорости, пороги восприятия, формы и движения, микро-восприятия, восприятие становящееся молекулярным, сверхчеловеческое время или же субчеловеческое время и т.д. Но также [их интересовал} и вопрос о том, как желание напрямую входит в восприятие, напрямую инвестирует себя в восприятие (откуда и имеет место быть феномен десексуализации при приёме наркотиков). Подобный взгляд позволил бы найти связь с внешними каузальностями более общего характера, тем не менее не теряясь в них: таким образом именно роль восприятия, его привлечение в актуальные социальные системы, заставила Фила Гласа сказать, что наркотики изменили проблему восприятия даже для не-наркоманов. Но в равной мере подобная точка зрения позволила бы придать наибольшую важность химическим исследования, тем не менее не рискуя впасть в «сциентистскую» концепцию. Тем не менее, если верно, что мы уже бывали в этом направлении, в направлении автономной системы Желание-Восприятие, то почему, как кажется, сегодня мы по крайней мере частично покинули её? И в частности во Франции? Дискурсы о наркотиках, наркоманы и не-наркоманы, медики и юзеры впали в великое смущение. Или же это ложное впечатление, и есть место, предназначенное, чтобы искать эту особую каузальность? Что мне кажется важным в идее особой каузальности, так это что она нейтральна и имеет ценность как для приёма наркотиков, так и для терапии.

Второй вопрос связан с тем, чтобы отдать отчёт в наркотическом «повороте»: в какой момент этот поворот настал? Настал ли он с необходимостью слишком быстро и в такой манере, что ошибка или катастрофа с необходимостью составили часть плана-наркотиков? Это подобно изогнутому движению. Наркоман производит свои активные линии ускользания. Но эти линии свёртываются и принимаются кружиться в чёрных дырах, каждый наркоман в своей дыре, будь то группа или индивид, подобно олухам. Скорее раздолбанные, нежели обдолбанные. Гваттари говорил об этом. Микро-восприятия заранее перекрываются, в зависимости от конкретного наркотика, галлюцинациями, бредом, ложными восприятиями, фантазмами и параноидальными припадками. Арто, Мишо, Бэрроуз, которые были знатоками этого, ненавидели эти «ложные восприятия», эти «ужасные чувства», которые напоминали им одновременно предательство и, тем не менее, неизбежное последствие. В равной мере именно здесь любой контроль теряется, и устанавливается отвратительная система зависимости, зависимость в отношении продукта, дозы, призрачных образований, зависимость от дилера и т.д. Необходимо было бы абстрактно разделить две вещи: область витального экспериментирования и смертоносного начинания. Витальное экспериментирование — это когда некоторое стремление захватывает вас, завладевает вами, устанавливая всё больше и больше связей [connexions], открывая вас некоторым связям: подобное экпериментирование может допускать своего рода само-разрушение, оно [экспериментирование] может проходить через употребление сопутствующей начальной продукции: табака, алкоголя, наркотиков. Но оно не является суицидальным, поскольку разрушающий поток не ограничивается самим собой, но служит в качестве сопрягающего звена для других потоков, какими бы ни были риски. Суицидальное же предприятие, напротив, возникает тогда, когда всё сводится к лишь одному потоку: «моя» доза, «мой» приход, «мой» стакан. Это противоположность установления связей, это организованное отделение. Вместо «сюжета», который послужит хорошим темам и живости, возникает одинокое и плоское развитие, словно стереотипная интрига, где наркотик существует ради наркотика и ведёт к смехотворному суициду. Более нет ничего кроме одной единственной линии, ритмизированной сегментами: «Я бросаю пить — я вновь начинаю пить», Я больше не наркоман — я снова могу принимать". Бейтсон показал, каким образом «Я больше не пью» составляет часть алкоголика — ведь это наличное доказательство того, что сейчас он может вновь начать пить*. В равной мере наркоман не перестаёт бросать — ведь это доказательство того, что теперь он вновь принимать. В этом смысле наркоман связан с вечной дезинтоксикацией. Всё низводится до унылого суицидального сценария, содержащего два альтернативных сегмента [бросил/могу начать снова]: это противоположность установлению связей, множеству переплетающихся линий. Нарциссизм и авторитризм наркоманов, их злоба и желчь: они присоединяются к невротикам в их предприятии затрахать мир, распространить своё заражение и навязать свою ситуацию (внезапно, то же психоаналитическое предприятие походит на лёгкий наркотик). Тем не менее, каким образом происходит это превращение опыта, хотя и саморазрушительного, но витального, в смертоносное предприятие типичный зависимости, идущей по одной лишь линии? Неизбежно ли это? Если и существует момент, когда должно состояться терапевтическое вмешательство, то это именно здесь.

Возможно, две моих проблемы сопрягаются. Быть может, именно на уровне каузальности присущей наркотикам, мы могли бы понять, почему c наркотиками всё столь плохо оборачивается, и почему они извращают [detournent] свою собственную каузальность. Стоит ещё раз повторить: тот факт, что желание напрямую инвестирует себя в восприятие является чем-то крайне удивительным, это очень красиво, это своего рода ещё неизведанная земля. Но галлюцинации, ложные восприятия, параноидальные приступы, долгий список зависимостей — всё это хорошо известно, даже если сегодня это было возобновлено наркоманами, которые считают себя экспериментаторами, рыцарями современного мира и универсальными донорами нечистой совести. Что происходит, когда мы переходим от одного к другому? Разве наркоманы не воспользовались восхождением к новой системе желания-восприятия, чтобы извлечь из неё свою выгоду и сделать из неё средство их шантажа? Как сопрягаются эти две проблемы? У меня впечатление, что в настоящий момент мы не продвигаемся вперёд и не совершаем плодотворной работы. Работа. Работа определённо центрируется вокруг двух этих вопросов, но, в настоящий момент, более даже непонятно, где бы она могла иметь место быть. Те, кто знаком с этой проблемой, наркоманы и врачи, как кажется, покинули всяческие поиски как для себя самих, так и для других.


Приложение от переводчика: Почему алкоголик непрерывно бросает пить?

Любопытное, и само по себе неочевидное, высказывание Делёза («Алкоголик — это тот, кто непрерывно бросает пить») довольно остроумно резюмирует один из тезисов статьи Бейтсона под названием «Кибернетика “Я”: теория алкоголизма».

Активный период «завязывания» с выпивкой Бейтсон связывает с «гордостью алкоголика» — гордостью, которая состоит в отрицании фразы «Я не могу бросить пить». В исходной ситуации происходящее структурируется именно воруг этого вызова, ответ на который и мобилизует действия алкоголика. Тем не менее, возможность завязать на некоторое время разрушает исходный вызов и смещает акцент на высказывание «Я могу оставаться трезвым». Таким образом, странное поведение алкоголика, будто бы отсылает к фрейдовскому Verneinung (Отрицание) в отношении означающего «алкоголик» (что означает, что он как бы выплёвывает из себя алкоголизм и не соотносит его с собой) . В момент «завязки» алкоголик не идентифицируется с означающим «алкоголик», из–за чего и возникает упомянутое: «Я могу оставаться трезвым». Хотя Бейтсон никак и не упоминает одноименную фрейдовскую статью («Отрицание»), но он объясняет происходящее в похожих терминах. В свете этого механизма отрицания действия алкоголика выглядят вполне понятными: «Почему бы и не выпить, я же (не) алкоголик?».

Отсюда становится понятным, почему для Делёза, в случае алкоголизма, речь идёт о двух ритмизированных сегментах «Я перестаю пить — я вновь могу пить», между которыми циркулирует алкоголик.


Перевод — Архипов Никита


Перевод сделан для паблика “La Pensée Française”

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
chepysch :)
Sonya Novichkova
vaudeville
+16

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About