Дом Мельниковых — это два цилиндра, вросшие друг в друга. Сверху похоже, будто это нейтрон и протон внутри атома. А я, я, собираясь туда, с замиранием сердца думал, о том, как этот дом встанет в моей системе координат рядом с 2 Willow Road Эрно Голдфингера или, например, кварталом Weissenhof в Штутгарте. Их решительные линии и аккуратная геометрия, рационализм и внтуренняя логика — словно уровновешивают несимметричный, неряшливый мир вокруг. Алмазные окна дома кружились в моей голове, сливаясь в один рябящий океан света.

Я мог думать только о нём. При встрече я говорил друзям, «а ты знаешь, в Москве я пойду в дом-музей Мельникова». Поскольку друзей много, а безумный — я один, то для солидности добавлял: "он сконструировал первый саркофаг Ленина".

Но это не помогало. И не останавливало кружение. Ядро атома притягивало меня.

Сделав круг по Садовому кольцу, я спустился к дому.

Обошел его, проник внутрь с экскурсией.

Но внутри было не как у Голдфингера, не как у Ле Корбюзье.

Не стерильный баухауз, как кажется с улицы, и не вполне традиционная изба, как пытаются нас убедить кружевные салфеточки, гнутые ножки мебели и образа в углу.

Кружась по винтовой лестнице, мы взбирались наверх.

Шаг за шагом, пространство словно разворачивается, делаясь все шире, все светлее от прихожей, к гостиной, от гостиной к мастерской. Вокруг по лестнице — наверх.

Словно повинуясь коллайдеру дома, алмазные окна вдруг начали разгоняться, сталкиваться, распадаться, становясь все меньше и меньше, пока, наконец, не дошли до углеродных атомов, составляющих алмазы.

Одновременно авангардный и кондовый, стерильный и полный жизни, дом Мельникова очаровывает и внешне, и внутренне. Наружный заряд конструктивизма нейтрализуется внутренним традиционализмом обстановки и структруры дома.

Все новаторские решения автора были вынужденными из экономии, но при этом и сам дом и алмазные окна были вынуждены стать олицетворением авангарда тридцатых.

Он создает заряд. Этот заряд привлекает на свою орбиту.

Кружась вокруг — и внутри него по винтовой лестнице, — мы создаем порыв, электрон, и в месте с ним — атом.

В этом атоме — идеалы и порывы прошлого. В этом атоме — наше стремление понять предков. Но это не самое главное.

В этом атоме — и мы сами.

Из блога lifeshock.me