Create post

Язык квир-идентичности

Valery Sozaev
Anna Karvaleyru

Дискурс имеет принципиальное значение. Именно дискурс участвует в (пере) распределении власти в обществе. Дискурс сексуальности в этом смысле не является исключением. Используя сексуальность, власть маргинализует одни группы и возвышает другие, перераспределяет ресурсы, в том числе и символические, а иногда и лишает свободы людей, выходящих за пределы конвенционального восприятия сексуальности.

В этой смысле интерес представляет то, как эти группы ставят под сомнения дискурс власти, развивая свой собственный дискретный дискурс и идентичность. Как пишет Мишель Фуко,

если секс подвержен репрессиям, то есть, приговорен быть запрещенным, несуществующим и молчаливым, то сам факт того, что кто-то говорит об этом, имеет характер осознанного нарушения. Человек, который использует такой язык, помещает себя до некоторой степени вне досягаемости власти, он выводит из равновесия существующий закон и каким-то образом предвосхищает наступление свободы» (Foucault 1978, p.6).

Американское квир-сообщество с 1960х годов практиковало «политику» выхода из шкафа (coming out of the closet). По мнению активистов того времени публичное заявление о своей ориентации пошатнет репрессивный дискурс, а если так будут поступать все американские геи и лесбиянки, то общество в итоге примет тот факт, что внутри него существуют различные группы. Общество неоднородно и дискриминация, по каким бы то ни было признакам, не должна иметь место. Это привело к тому, что «комьюнити» само стало до некоторой степени репрессивным и исключительным. На членов сообщества стало оказываться давление с тем, чтобы они совершали каминг-ауты. Политика, приведшая в 60-70е годы XX-го века к впечатляющим результатам в области защит геями и лесбиянками своих прав на идентичность, сама стала репрессией по отношению к личности. Представителей ЛГБТ, кто отказывается следовать такого рода «рекомендации», подвергают остракизму, критикуют как инфантильных, неспособных взять на себя ответственность не только за свою ориентацию, но и за солидарность с другими. Квир, появившийся как идеология свободы, сам стал тюрьмой. Как указывает Филлпипс:

«в идеальном обществе выбор пола, гендера, гендерной роли и сексуальной ориентации будет свободным и неограниченным социальной конвенцией, давлением или мнением» (Phillips 2005, p. 13).

В современных Соединенных Штатах, несмотря на сохраняющееся не толерантное отношение к представителям ЛГБТ, квир-идентичность и дискурс плотно вошли в ткань общественных процессов. Власть, стремясь привлечь голоса гомосексуалов, публично декларирует свою лояльность идеям инклюзивности. Капитализм, с свою очередь, инкорпорировал идею, воплотив ее в виде продукта. Сегодня существуют линии одежды, парфюма и другие аксессуары для гомосексалов. Крупные компании давят на правительства штатов, в которых принимаются анти-ЛГБТ законы (не так давно Дисней пригрозил губернатору штата Джорджия, что компания уйдет из штата, если будет подписан закон, направленный против трансгендеров). Эксплуатация квир-идентичности в США приводит к тому, что гомосексаулы становятся своего рода отдельной группой внутри общества.

Подобная ситуация не происходит в России. В нашей стране не было «стоунволлской революции» и «марша на столицу» (Swan and Wallace n.d.). Гомосексуальность, декриминализованная в 1993 году, так и не была демаргинализирована и депоталогизирована в общественном сознании. Российская власть того времени не была ни толерантной, ни инклюзивной. Советская норма была отменена под нажимом Совета Европы. В результате обществу не разъяснили необходимость декриминализации гомосексальных практик. То же самое произошло и с исключением гомосексуальности из списка психических заболеваний. Так дискурс «политического геторосексизма» (А.А. Кондаков n.d., с. 166) развернувшийся в 2010е, был воспринят населением как само собой разумеющееся явление. Однако власти, взяв на себя роль говорящего о гомосексуальности, сами того не осознавая, создают гомосексуальный дискурс. В СМИ стали писать о том, что в России, оказывается, есть геи и лесбиянки. До того невидимые, они стали частью общества, выделенные с негативный, но все же дискурс.

В ответ на маргинализующий и деструктивный дискурс власти, российское ЛГБТ-сообщество создает свой дискретный дискурс. Как отмечает А. Кандаков:

«Тема» — один из наиболее распространенных и подвижных терминов для обозначения сексуальностей вне рамок гетеронормативной культуры» (А.А. Кондаков n.d.).

Язык «темы» позвояет сконструировать собственную реальность, создать свое дискуссионное поле — инклюзивное, изменчивое, незафиксированное. Язык «темы» позволяет быть гибким, он не оказывает давления на говорящего, не раскрывает его идентичности в отличии от дискурса клозета, сама логика которого говорит о том, что из него необходимо вырваться. Как справедливо отмечено А. Кондаковым,

«Тема» также предполагает активное участие говорящих субъектов в производстве значений слова. В момент говорения и в момент восприятия «темы» каждый из участников беседы делает вклад в оформление языковой конвенции. Эта конвенция, безусловно, базируется на заранее заданных условиях восприятия слова таким образом, который позволяет вообще продолжать коммуникацию. Однако она также производится в процессе коммуникации как результат конкретной ситуации, в которую вовлечен коллектив говорящих. Смысл, произведенный в этой ситуации, может больше никогда не оформиться вновь, потеряться навсегда, поскольку он конкретен, ситуативен и нестабилен. И тем не менее такая нестабильность вовсе не воспринимается говорящими как опасность и потеря основ, столь часто связываемые с понятием нестабильности. Моментальное производство и исчезновение конвенции характеризует свободный, антиавторитарный и подвижный язык, не предполагающий давления категорий, властных отношений и ориентации на вечное воспроизводство одного и того же смысла слов. (А.А. Кондаков n.d.).

Таким образом, язык «темы» выступает одновременно и как антитеза жесткому репрессивному языку власти, говорящему на языке точных формулировок закона и бюрократических штампов и как что-то более флюидное, чем дискурс американского квир-сообщества с давлением на человека.

Литература:

Foucault, Michel. 1978. “History of Sexuality Volume I, The Will to Knowledge.” 1 NV — 3.

Phillips, Layli. 2005. “Deconstructing ‘ Down Low ’ Discourse: The Politics of Sexuality , Gender , Race , AIDS , and Anxiety.” Journal of African American Studies 9(2): 3–15.

Swan, and Wallace. “Gay, Lesbian, Bisexual, and Transgender Civil Rights: A Public Policy Agenda for Uniting a Divided America.”

А.А. Кондаков. На Перепутье: Методология, Теория И Практика ЛГБТ И Квир-Исследований. http://ssrn.com/.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Valery Sozaev
Anna Karvaleyru

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About