Наверное, самая влиятельная работа в рамках, так называемой квир теории (queer theory) — это трехтомник Мишеля Фуко, часть которого (первый и второй томы) в русском переводе получила название «Воля к истине — по ту сторону знания, власти и сексуальности» (в оригинале же книга называется «L’Histoire de la sexualité», что дословно означает «История сексуальности»). В названии перевода явно присутствует отсылка к труду Фридриха Ницше «Воля к власти». Немецкий философ, несомненно, оказал на Фуко сильное влияние. Фуко перенял у Ницше метод генеалогии, который был им использован сначала в «Истории безумия», потом в «Надзирать и наказывать» и в «Воле к истине».
Следует заметить, что, несмотря на несоответствие перевода названия оригинальному трехтомнику, он имеет смысл и вот почему. «Воля к истине» начинается с тем, что Фуко ставит под сомнение так называемую «репрессивную гипотезу», согласно которой:
1. Примерно до XVII века по отношению к сексу не существовало запретов, о нем говорили, его не стеснялись, секс не был «персоной нон грата» в публичном дискурсе;
2. Со времен Викторианской Англии и вплоть до времени жизни самого Фуко тема секса властью сознательно табуировалась и изгонялась из публичного дискурса.
При первом приближении данная «гипотеза» действительно выглядит достаточно правдоподобно. Фуко связывает уверенность в ее правдоподобии с развитием капитализма и нацеленностью деятельности человека на производство продукта. Сексуальные утехи вроде бы только лишь отвлекали рабочего от производства, а значит, следовало свести секс к одной единственной функции, которую Маркс считал главной, — производство человека. Именно по этой причине секс был ограничен пространством хозяйской спальни. Фуко отмечает, однако, что местами, где секс оставался неограниченным были публичный дом и психиатрическая лечебница. Фуко отмечает:
«проститутка, клиент и сутенер, психиатр и его истерический больной — эти «другие викторианцы» перевели тайком удовольствие, о котором не говорят, в порядок вещей, которым знают счет; под сурдинку разрешенные в таком случае слова и жесты идут там по твердой цене. Только там дикий секс имел будто бы право быть чем-то реальным, пусть и весьма островным, а также право на некоторые типы дискурсов — подпольных, огороженных, закодированных. Во всех же прочих местах современное пуританство наложило, мол, свой тройной декрет о запрещении, несуществовании и молчании» [1].
Но сам Фуко ставит своей задачей опровергнуть «репрессивную гипотезу», показать, что тема секса и сексуальности сознательно властью подчеркивалась, людей заставляли говорить о сексе, секс был вопросом публичного дискурса. Для того, чтобы подтвердить свои доводы французский философ обращается к христианской традиции исповеди. По его мнению, через исповедь постепенно формировался дискурс секса и сексуальности, выделялось знание о сексе. Именно в исповедальне рождались первые знания о сексе. Впоследствии церковь уступает место различным отраслям медицины, которые начинают активно изучать сексуальную жизнь: выделяются отклонения, а соответственно, и идеал как противоположность этим отклонениям. Постепенно сформировался кодекс поведения, в соответствии с которым всем взрослым гражданам надлежало заводить семьи и через
Одновременно с этим, по Фуко, происходит трансформация власти.
Власть перестает быть сугубо «юридико-дискурсивной», основанной на запретах и ограничениях и приобретает скорее регулирующий характер, становится «био-властью», то есть властью продуктивной, исходящей уже не только и не столько от жестко структурированного и иерархизированного центра.
На смену церковного пастыря или гражданского служащего или судьи, которые могли пресекать содомию, измену или инцест приходят множественные врачи, психиатры и ученые — лица, утверждающие, что обладают знанием о сексе и о том, каким он должен быть, а, следовательно, имеющие власть. Особенностью био-власти становится ее заинтересованность в демографических характеристиках общества, она озадачивается вопросами деторождения, смертности, здоровья населения, предписывает определенные модели сексуального, в том числе, поведения. Так, на обломках закона, знавшего лишь «нет», рождается новая форма управления — норма, функция которой — регулирование, основанное на знании.
Следовательно, власть как таковая перестает пониматься в веберовских терминах господства и подчинения. Она продуктивна и деятельна. Она порождает смыслы, основанные на знании. Власть окружает нас, контролирует наше поведение и регулирует его. Власть утверждает над нами господство через знание, через производство правды, но это более не один центр силы, не единое правительство в митрополии, это, скорее все социальное единство.
1. Фуко Мишель. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Пер. с франц., комм. и послесл. С.Табачниковой — М.: Касталь, 1996 — 448 с.
