Create post
Оттенки тела

Воля к истине как проект био-власти

Mikhail Kurganov
Евгений Горохов
Anna Litovskikh
+8

Наверное, самая влиятельная работа в рамках, так называемой квир теории (queer theory) — это трехтомник Мишеля Фуко, часть которого (первый и второй томы) в русском переводе получила название «Воля к истине — по ту сторону знания, власти и сексуальности» (в оригинале же книга называется «L’Histoire de la sexualité», что дословно означает «История сексуальности»). В названии перевода явно присутствует отсылка к труду Фридриха Ницше «Воля к власти». Немецкий философ, несомненно, оказал на Фуко сильное влияние. Фуко перенял у Ницше метод генеалогии, который был им использован сначала в «Истории безумия», потом в «Надзирать и наказывать» и в «Воле к истине».

Следует заметить, что, несмотря на несоответствие перевода названия оригинальному трехтомнику, он имеет смысл и вот почему. «Воля к истине» начинается с тем, что Фуко ставит под сомнение так называемую «репрессивную гипотезу», согласно которой:

1. Примерно до XVII века по отношению к сексу не существовало запретов, о нем говорили, его не стеснялись, секс не был «персоной нон грата» в публичном дискурсе;

2. Со времен Викторианской Англии и вплоть до времени жизни самого Фуко тема секса властью сознательно табуировалась и изгонялась из публичного дискурса.

При первом приближении данная «гипотеза» действительно выглядит достаточно правдоподобно. Фуко связывает уверенность в ее правдоподобии с развитием капитализма и нацеленностью деятельности человека на производство продукта. Сексуальные утехи вроде бы только лишь отвлекали рабочего от производства, а значит, следовало свести секс к одной единственной функции, которую Маркс считал главной, — производство человека. Именно по этой причине секс был ограничен пространством хозяйской спальни. Фуко отмечает, однако, что местами, где секс оставался неограниченным были публичный дом и психиатрическая лечебница. Фуко отмечает:

«проститутка, клиент и сутенер, психиатр и его истерический больной — эти «другие викторианцы» перевели тайком удовольствие, о котором не говорят, в порядок вещей, которым знают счет; под сурдинку разрешенные в таком случае слова и жесты идут там по твердой цене. Только там дикий секс имел будто бы право быть чем-то реальным, пусть и весьма островным, а также право на некоторые типы дискурсов — подпольных, огороженных, закодированных. Во всех же прочих местах современное пуританство наложило, мол, свой тройной декрет о запрещении, несуществовании и молчании» [1].

Но сам Фуко ставит своей задачей опровергнуть «репрессивную гипотезу», показать, что тема секса и сексуальности сознательно властью подчеркивалась, людей заставляли говорить о сексе, секс был вопросом публичного дискурса. Для того, чтобы подтвердить свои доводы французский философ обращается к христианской традиции исповеди. По его мнению, через исповедь постепенно формировался дискурс секса и сексуальности, выделялось знание о сексе. Именно в исповедальне рождались первые знания о сексе. Впоследствии церковь уступает место различным отраслям медицины, которые начинают активно изучать сексуальную жизнь: выделяются отклонения, а соответственно, и идеал как противоположность этим отклонениям. Постепенно сформировался кодекс поведения, в соответствии с которым всем взрослым гражданам надлежало заводить семьи и через какое-то время производить потомство. Если эта логика нарушалась, то это было сигналом обществу о наличии проблемы.

Одновременно с этим, по Фуко, происходит трансформация власти.

Власть перестает быть сугубо «юридико-дискурсивной», основанной на запретах и ограничениях и приобретает скорее регулирующий характер, становится «био-властью», то есть властью продуктивной, исходящей уже не только и не столько от жестко структурированного и иерархизированного центра.

На смену церковного пастыря или гражданского служащего или судьи, которые могли пресекать содомию, измену или инцест приходят множественные врачи, психиатры и ученые — лица, утверждающие, что обладают знанием о сексе и о том, каким он должен быть, а, следовательно, имеющие власть. Особенностью био-власти становится ее заинтересованность в демографических характеристиках общества, она озадачивается вопросами деторождения, смертности, здоровья населения, предписывает определенные модели сексуального, в том числе, поведения. Так, на обломках закона, знавшего лишь «нет», рождается новая форма управления — норма, функция которой — регулирование, основанное на знании.

Следовательно, власть как таковая перестает пониматься в веберовских терминах господства и подчинения. Она продуктивна и деятельна. Она порождает смыслы, основанные на знании. Власть окружает нас, контролирует наше поведение и регулирует его. Власть утверждает над нами господство через знание, через производство правды, но это более не один центр силы, не единое правительство в митрополии, это, скорее все социальное единство.

1. Фуко Мишель. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Пер. с франц., комм. и послесл. С.Табачниковой — М.: Касталь, 1996 — 448 с.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Mikhail Kurganov
Евгений Горохов
Anna Litovskikh
+8

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About