С 2022 года правые партии усилили позиции в 18 из 27 стран ЕС. Они не в силах изменить политику по Украине, но всё больше меняют Европу и сами меняются вместе с ней

Эта статья впервые была опубликована на сайте «Новой газеты Европа». Материал принадлежит «Новой газете Европа». Любое его использование допустимо только после согласования с редакцией издания.

Правые популистские партии, которые еще несколько лет назад многими воспринимались исключительно как маргинальные, к 2025 году уверенно закрепились в европейском политическом истеблишменте.

Сразу в трех странах ЕС — Италии, Венгрии и Бельгии — сформированы правительства под руководством правых консерваторов. Еще в четырех — Финляндии, Нидерландах, Словакии и Хорватии — они входят в правящие коалиции в качестве младших партнеров. В результате выборов 2024 года громче стал голос правых и в Европарламенте.

Основная причина европейского крена вправо — разочарование значительной части населения ЕС в нынешней элите, усиленное пандемией, а затем и войной. При этом тренд на рост популярности ультраправых стабилен и вряд ли изменится в ближайшие годы. Осознавая это, мейнстримные партии стали заимствовать риторику крайне правых сил и всё чаще идти на компромиссы с ними. Десятилетиями существовавшие негласные запреты на сотрудничество с ультраправыми — так называемые санитарные кордоны и брандмауэры — остались в прошлом.

«Новая-Европа», детально изучив электоральные результаты и рейтинги правых сил в европейских странах за последние несколько лет, показывает, как увеличилось представительство ультраправых в политике ЕС, в чем им уже удалось поменять Европу, но почему и им самим приходится меняться.

Правые — хит сезона

«Нас много, мы великие, мы сильные», «вчера мы были еретиками, теперь мы мейнстрим», «Европа принадлежит нам» — столь громкие заявления представителей крайне правых сил еще несколько лет назад казались сильным преувеличением. Теперь если и кажутся, то в значительно меньшей степени. Первая половина 2025 года дала ультраправым немало поводов для радости.

Так, несомненным успехом стали состоявшиеся 23 февраля парламентские выборы в Германии. Ультраправая популистская «Альтернатива для Германии» (AfD) пришла второй, набрав 20,8% голосов. При этом во всех землях бывшей ГДР она заняла первое место. Лидер партии Алис Вайдель выразила готовность войти в коалиционное правительство, но все традиционные политические силы от этого предложения отказались. Более того, 2 мая Федеральное ведомство по охране конституции Германии присвоило AfD статус «подтвержденно правоэкстремистской партии». Правда, спустя несколько дней решение было приостановлено на время рассмотрения судебного иска, поданного крайне правыми. Между тем Вайдель не сомневается: ничто не помешает партии на следующих выборах прийти первой и возглавить правительство.

Успешно выступали ультраправые и на местном уровне. К примеру, в апреле на муниципальных выборах в Вене Австрийская партия свободы (FPÖ) почти утроила свой результат по сравнению с прошлым голосованием и, получив более 20% голосов, заняла второе место после правящей Социал-демократической партии.

Еще более яркий случай произошел за пределами ЕС —

в Великобритании. 1 мая на местных выборах крайне правая партия Reform UK, основанная одиозным политиком Найджелом Фараджем для продвижения идей брекзита, получила более 41% от всех разыгрываемых мандатов в муниципальных советах (677 из примерно 1,6 тыс).

Это позволило партии взять под контроль десять местных советов, а также заполучить два мэрских портфеля. Хотя на выборах 2019 года эта политическая сила набрала всего 2%, в 2024-м ее поддержка составила уже 14,3%. Сейчас же рейтинг партии превышает 26%.

18 мая в Португалии на парламентских выборах успешно выступила крайне правая партия Chega («Хватит!»). Опросы предсказывали ей 15–17% голосов, но в итоге она набрала 22,6%, уверенно закрепившись в роли третьей по значению силы страны. Как и в Германии, войти в правительство крайне правым не удастся: слишком токсичны они для местных элит, но влияние на политику в Португалии они оказывают немалое.

В тот же день мог состояться еще один триумф крайне правых: во втором туре президентских выборов в Румынии за победу боролся лидер ультраправой партии «Альянс за объединение румын» Джордже Симион. В первом туре он набрал около 41% голосов, в то время как его соперник Никушор Дан — около 21%. И это при том, что националистически настроенный евроскептик Симион был де-факто спойлером: он выдвинулся после того, как в выборам не допустили его популярного единомышленника Кэлина Джорджеску, обвиненного в сотрудничестве с Кремлем. Впрочем, в итоге Дану удалось собрать вокруг себя всех, опасающихся прихода к власти крайне правых, и победить.

До конца года европейским крайне правым предстоит еще несколько серьезных испытаний. 25–26 мая в Италии состоятся муниципальные выборы, которые можно воспринимать как вотум доверия итальянскому правительству во главе с Джорджей Мелони. По совместительству — лидером крайне правой партии «Братья Италии».

А в октябре парламентские выборы должны состояться в Чехии, и там фаворитом считается партия ANO Андрея Бабиша — ее относят к правоцентристам, а не к крайне правым, но идеологические позиции ANO стремительно меняются. В случае получения достаточного количества голосов у Бабиша есть шансы найти партнеров и создать правящую коалицию. Правда, существует также вероятность того, что в июне политик повторит судьбу лидера французского «Национального объединения» Марин Ле Пен: как и ей, суд может запретить Бабишу вести политическую деятельность. И это, вероятно, лишит его всех надежд на возвращение во власть после четырех лет в оппозиции.

Массированное наступление

Тенденцию к усилению крайне правых стало невозможно игнорировать несколько лет назад. Особенно стремительно позиции таких сил стали укрепляться после полномасштабного вторжения России в Украину. В течение 2022 года крайне правые заметно увеличили представительство в парламентах нескольких крупных стран, а где-то даже вошли в правительства. Впрочем, тогда всё-таки речь шла о том, что рост влияния правых сильно переоценен. К лету 2025 года ситуация изменилась.

Для подготовки этой публикации «Новая-Европа» проанализировала результаты выборов, состоявшихся в странах ЕС до 22 февраля 2022 года, а также итоги последних на текущий момент голосований и актуальные рейтинги партий. И пришла к выводу: в большинстве государств Европы позиции крайне правых сил укрепились.

Если сравнить результаты и рейтинги партий до февраля 2022 года и после, то можно увидеть, что крайне правые улучшили позиции в 18 из 27 стран — членов ЕС. Существенный прирост произошел в крупных странах: Франции, Италии, Германии, Австрии, Португалии и Румынии.

На данный момент сколь-либо заметной крайне правой партии нет лишь в одной стране ЕС — Мальте.

Рассматривая партии из нашего списка, участвовавшие сразу в двух выборах — до 22 февраля 2022 года и последних на текущий момент, — можно увидеть: 20 из них упрочили позиции, в то время как 9 — ухудшили. В первой пятерке по приросту: «Братья Италии» Джорджи Мелони (+21,6 п. п.), французское «Национальное объединение» Марин Ле Пен (+16 п. п.), португальская «Хватит!» (+15,4 п. п.), нидерландская Партия свободы Герта Вилдерса (+12,7 п. п.), Австрийская партия свободы (+12,6 п. п.).

Сравнение «довоенных» показателей с рейтингами по состоянию на май 2025 года дает еще более впечатляющие результаты. На первом месте — всё те же «Братья Италии», но у них уже +24,8 п. п. Далее идет «Национальное объединение» (+21,8 п. п.). Затем — «Альянс за объединение румын» (+20,6 п. п.), популярность которого с парламентских выборов 1 декабря 2024 года выросла на 11,8 п. п. На четвертом и пятом местах — Австрийская партия свободы (+17,2 п. п.) и «Альтернатива для Германии» (+14,2 п. п.). То есть можно ожидать, что при сохранении тенденции на следующих выборах эти партии заметно улучшат свое положение. И далеко не только они.

Хотя в каждом случае есть свои нюансы, во многом причины такого роста совпадают:

это и накопившаяся усталость от традиционных элит, и экономические проблемы, и обеспокоенность наплывом мигрантов, и, наконец, тревога за европейскую безопасность, вызванная вторжением России в Украину.

Однако не все правые партии ощущают себя одинаково прекрасно.

Лидер по падению электоральных результатов в нашем рейтинге — итальянская «Лига» (– 8,6 п. п.). Провал во многом был предопределен идеологическими метаниями ее лидера Маттео Сальвини, что привело к утрате идентичности партии и дезориентировало электорат: избиратели предпочли голосовать за более последовательную, но и более умеренную Джорджу Мелони.

На втором месте этого антирейтинга находятся правые консерваторы из польской партии «Право и справедливость» (PiS; — 8,2 п. п.), проигравшие в 2023 году продемократической и более центристской коалиции под руководством Дональда Туска. Утрата PiS власти привела к тому, что Польша постепенно отыгрывает назад произошедшие в ней — как это часто бывает под властью крайне правых — авторитарные реформы.

Третье место среди потерявших поддержку заняла Датская народная партия, получившая в ноябре 2022 года на 6,1% голосов меньше, чем на предыдущих выборах. Правда, за прошедшие два с половиной года ей удалось преодолеть этот негативный тренд, и вероятно, на будущих выборах датские крайне правые также усилят позиции.

От имени ЕС

Крайне правые продвигают свою повестку не только на уровне отдельных государств. По результатам прошлогодних выборов они существенно укрепили свои позиции и в Европарламенте. На общеевропейских выборах больше всего голосов крайне правые набрали в Австрии, Бельгии, Чехии, Венгрии, Франции, Италии и Словении. И еще в восьми странах — Германии, Испании, Латвии, Польше, Португалии, Румынии, Словакии и Хорватии — они оказались на втором-третьем местах.

В результате в Европарламенте на 2024–2029 годы сформировалось сразу три фракции крайне правых сил.

В группу «Патриоты за Европу» (PfE) вошли ультраправые из «Фидес» (Венгрия), «Национального объединения» (Франция), Vox (Испания), «Лиги» (Италия), Партии свободы (Нидерланды) и другие силы. Сейчас у группы 84 мандата, что делает ее третьей по численности внутри Европарламента — сразу после мейнстримных социал-демократов и правоцентристов.

«Европейские консерваторы и реформисты» (ECR) во главе с Джорджей Мелони объединили чуть более умеренных правых политиков. Помимо «Братьев Италии» в группу вошли: «Истинные финны», «Шведские демократы», «Новый фламандский альянс» (Бельгия). Вместе они удерживают 78 мандатов и являются четвертой силой Европарламента.

«Европа суверенных наций» (ESN) — новая фракция, созданная в 2024 году и объединяющая наиболее «нерукопожатных» ультраправых, даже по меркам других правых сил. В нее входят 25 депутатов, 15 из которых представляют «Альтернативу для Германии».

В итоге три группы совокупно заняли 187 кресел из 720, что составляет 26% от общего числа мандатов. В парламент прошлого созыва (2019–2024) был избран 751 депутат (тогда в ЕС входила Британия), и 135 из них представляли две крайне правые фракции: «Европейские консерваторы и реформисты» и «Идентичность и демократия». Это составляло 18% от общего числа европарламентариев. Соответственно, представительство крайне правых расширилось на 8 п. п.

Всё дело в миграции

Однако рост рейтингов крайне правых — это не просто приятные для них цифры. Они напрямую отражаются на политике европейских стран.

Уже в трех государствах ЕС крайне правые возглавляют кабинеты министров. К правящему с 2010 года в Венгрии Виктору Орбану в 2022 году присоединилась Джорджа Мелони во главе Италии. А в феврале этого года пост премьер-министра Бельгии получил Барт де Вевер, глава партии консервативных националистов «Новый фламандский альянс».

Кроме того, крайне правые присутствуют в правящих коалициях еще четырех стран: Финляндии, Нидерландах, Словакии и Хорватии. Особая ситуация в Швеции: партия «Шведские демократы» находится за пределами коалиции, но поддерживает ее в соответствии с договором о взаимодействии.

Естественно, что такие полномочия позволяют крайне правым продвигать свою повестку. В первую очередь это касается вопросов миграции. Именно потоками мигрантов правые объясняют едва ли не все проблемы: кризисы в системах здравоохранения, рост стоимости жилья и жизни, разгул преступности и так далее. Путь к решению проблем, по их мнению, очевиден: надо просто ужесточить подходы к миграции. Или, как выразился Виктор Орбан на февральском съезде крайне правых в Мадриде, начать «новую Реконкисту, новое восстановление Европы».

Как пояснил «Новой-Европа» приглашенный профессор Центрально-Европейского университета (CEU) Антон Шеховцов, миграционная тема — это то, что объединяет крайне правых. По его словам, сам термин «крайне правые» подразумевает определенное расположение «на политической, а не на экономической шкале». Ле Пен, например, с экономической точки зрения близка к левым, а у AfD неолиберальные взгляды. Но все они, по словам эксперта, согласны с тезисом о том, что «права нации значимее, чем права индивида» (а не наоборот, как считает европейский политический мейнстрим). И эту нацию, объясняет Шеховцов ход мыслей крайне правых, необходимо защищать от всех «иных», которые ей могут навредить: представителей других национальностей, рас, религий. Исследователь также обращает внимание на популизм как общую черту, но оговаривается: это не уникальное свойство крайне правых, популизм встречается «во всех идеологических семьях».

Действительно, для стран, где крайне правые входят в правительство, характерно жесткое отношение к миграции. Так, новое бельгийское правительство нацелилось на «существенное и структурное сокращение числа прибывающих просителей убежища». В ходе переговоров по формированию коалиции были согласованы такие меры, как обязательная проверка электронных устройств подателей заявлений, ужесточение требований к воссоединению семей, а также активное принудительное выдворение «иностранцев, совершившие преступления или представляющих опасность для общественного порядка или национальной безопасности» Бельгии.

А, например, в Италии в конце марта одним днем, без предупреждения, изменили программу «гражданства для потомков».

Раньше его можно было получить удаленно, через консульства, доказав наличие итальянского предка, жившего на итальянской территории в любой момент после 1861 года. Программа была популярна среди латиноамериканцев: только в 2024 году итальянское гражданство себе сделали 30 тысяч аргентинцев и 20 тысяч бразильцев.

Теперь же право ограничено наличием только родителей и бабушек/дедушек с итальянскими корнями, введены экзамен на знание языка и индивидуальные интервью, а также требование трехлетнего проживания в Италии до подачи заявления.

По образу и подобию

Однако изменения в духе крайне правых происходят не только в странах, где в правительствах присутствуют носители подобных идей. Влияние идет и опосредованно, так как многие центристские силы заимствуют подход крайне правых в попытках привлечь к себе их избирателей.

В разговоре с «Новой-Европа» исследователь крайне правых из Университета Людвига-Максимилиана (Мюнхен) Михаэль Зеллер заявил, что

«несколько центристских партий в разных странах Европы переняли позиции крайне правых, особенно в миграционных вопросах». По его словам, это выражается в трактовке миграции как проблемы безопасности, а не, например, рассмотрение ее с точки зрения прав человека.

Так, Зеллер обратил внимание на то, что, едва став канцлером ФРГ, Фридрих Мерц сразу же ужесточил контроль на границах. Это эксперт считает прямым следствием влияния со стороны AfD.

Во Франции ту же роль играет «Национальное объединение». Так, в начале мая министр внутренних дел Брюно Ретайо разослал префектурам циркуляр, в котором потребовал ужесточить подходы к процедуре получения гражданства. Префектам поручено строже проверять прошлое кандидатов и следить за их финансовой самостоятельностью. С 1 января 2026 года для получения не только гражданства, но и многолетнего ВНЖ во Франции потребуется сдать экзамен по истории и культуре, а минимальный уровень знания французского языка для получения паспорта повысится с B1 до B2.

Министр Ретайо, в последние месяцы не раз отметившийся фразами вроде «стать французом — это надо заслужить», — был кандидатом на роль лидера правоцентристской партии «Республиканцы», основанной экс-президентом Николя Саркози, и по итогам голосования 17 мая победил. Второй кандидат — Лоран Вокье — тоже явным образом заигрывал с ультраправыми избирателями. Например, он предлагал отправлять лиц, находящихся под угрозой депортации, на французский архипелаг Сен-Пьер и Микелон, расположенный у берегов Канады. Цель подобных заявлений — оттянуть к президентской гонке 2027 года часть избирателей от ультраправых, особенно на фоне крайне низких шансов принять в ней участие Марин Ле Пен.

Между тем Антон Шеховцов расставляет акценты немного иначе:

это не центристы перенимают риторику крайне правых, речь идет об отмене негласных табу на дебаты по проблемам мигрантов и некоторым другим вопросам, обсуждение которых ранее «могло легко спровоцировать обвинения в расизме». 

«Либералы, которые ранее скрывали свои истинные позиции, сейчас на общем фоне начинают о них говорить. Ведь все поняли: если проблемы замалчивать, от этого они никуда не исчезают», — уверен эксперт.

Михаэль Зеллер также указывает на то, что не случайно накануне выборов в Европарламент глава Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен «вела кампанию за жесткую миграционную политику и утверждала, что под ее руководством еврокомиссары совместно с национальными лидерами добились серьезных результатов, в то время как крайне правые только запугивали и нагнетали».

В качестве доказательства эффективной работы приводилось принятие в апреле 2024-го европейского Пакта о миграции и предоставлении убежища. Он позволил унифицировать процесс рассмотрения заявок, ускорить депортации, внедрить систему распределения мигрантов по странам. Были также введены стимулы для неевропейских стран, которые соглашаются принимать обратно своих граждан.

Как показали выборы в Европарламент, игра фон дер Ляйен на чужом поле себя оправдала лишь частично: правоцентристская Европейская народная партия, к которой принадлежит и глава Европейской комиссии, осталась крупнейшей фракцией, но и крайне правые свою часть внимания электората получили. 

Еще один пример опосредованного влияния крайне правых — по сути, сворачивание зеленого поворота ЕС. Про достижение климатической нейтральности к 2050 году, сокращение выбросов парниковых газов и развитие чистой промышленности теперь значительно реже вспоминают и в отдельных странах, и на уровне всего ЕС. Появился даже специальный термин greenlash — обратная реакция на экологическую повестку со стороны крайне правых, а вместе с ними и правоцентристов. Они используют протесты фермеров, высокие цены на энергоресурсы и недовольство избирателей ростом стоимости жизни для критики и ослабления зеленого курса.

И, стоит признать, им это вполне удается. К примеру, 8 мая 2025 года Европарламент поддержал предложение смягчить требования к европейским автопроизводителям: они смогут переходить на более строгие нормы по вредным выбросам постепенно, а не к 31 декабря 2025 года, как предполагалось изначально. Экологические активисты уверены, что это решение сделает электромобили менее доступными и замедлит их распространение на территории ЕС.

Игра в пользу крайне правых

Падение невидимого барьера, который ранее не позволял традиционным партиям взаимодействовать с крайне правыми, — вынужденный шаг. Сейчас такая тактика помогает истеблишменту удержаться у власти. Однако в среднесрочной перспективе она, напротив, может нанести ему урон.

Многие эксперты уверены, что даже первоначальный сигнал о готовности умеренных сил к сотрудничеству с ультраправыми лишь укрепляет последних: при наличии санитарного кордона избиратели, которые не просто симпатизируют крайне правым взглядам, но хотят видеть их воплощенными в жизнь, с меньшей вероятностью будут голосовать за радикалов, ведь у тех нет шансов войти в правительство.

«Когда умеренные партии подмигивают крайне правым, этот сдерживающий фактор испаряется. И избиратели, как правило, предпочитают оригинал копии»,

— отмечает в разговоре с The Guardian директор аналитического центра Istituto Affari Internazionali (Италия) Натали Точчи. Она, как и ряд других экспертов, считает вероятным поглощение правоцентристских партий Европы крайне правыми в течение 10–15 лет.

Но даже если полного поглощения не произойдет, нас как минимум ждет дальнейший рост рейтингов крайне правых. Антон Шеховцов отмечает, что те «еще не находятся на пике популярности». Михаэль Зеллер поясняет, что обычно «электоральный потолок крайне правых ограничивают уровнем в 20%», однако в разгар кризисов, «вызывающих у избирателей опасения за свою безопасность», популярность таких сил может увеличиваться. Политическая нестабильность, продолжает эксперт, способствует росту поддержки сильной власти, которую крайне правые часто пропагандируют. Разочарование в традиционных партиях и политическая апатия также подталкивают к голосованию за радикальных аутсайдеров.

При этом оба эксперта обращают внимание на негативные последствия таких тенденций: добившись власти, крайне правые, как правило, размывают демократические нормы и институты. «В какой-то момент крайне правые, придя к власти в той или иной европейской стране, приведут ее в катастрофическое состояние», — предсказывает Антон Шеховцов. Кроме того, эксперт обращает внимание на «фактор России» и «вполне возможной агрессии против страны НАТО до 2030 года». В случае реализации такого сценария, добавляет он, «Европу будут ждать серьезные испытания, при которых крайне правые будут играть негативную роль».

Раскол по Украине

Впрочем, влияние правых популистов на европейскую политику всё же пока имеет свои пределы. И ключевая причина этого заключается в том, что по многим вопросам между крайне правыми по-прежнему сохраняются серьезные разногласия. Речь не только об уже упоминавшейся разнице в экономических взглядах, но и об отсутствии какого-либо единства по главному вопросу в сфере безопасности — войне России с Украиной.

Джорджа Мелони, например, последовательно демонстрирует 
поддержку Киева и оказание Украине всевозможной помощи «столько, сколько потребуется». На другом конце спектра — Виктор Орбан, обвиняющий Брюссель в намеренном затягивании процесса мирного урегулирования. 

При этом его позиция объясняется не некой любовью к Москве, а — как и у всех крайне правых — представлением о том, что выгодно и не выгодно его стране. Орбан и его единомышленники уверены, что продолжение войны и сохранение санкций против РФ будут и дальше серьезно бить по кошелькам европейцев.

Показательным в этом отношении стало недавнее мартовское голосование в Европарламенте по резолюции «Продолжение непоколебимой поддержки ЕС Украины после трех лет российской агрессии». Ключевые тезисы — необходимость резкого увеличения помощи Киеву со стороны ЕС, а также поддержка европейской «коалиции желающих» и идеи 30-дневного перемирия. «За» резолюцию выступили 442 из 666 голосовавших.

Мнения внутри фракции «Европейские консерваторы и реформисты» при этом разделились: 47% выступили «за», 4% — «против», 49% воздержались. Среди «Патриотов за Европу» голосование было, таким: 1% — «за», 32% — «против», 67% воздержались. А в фракции «Европа суверенных наций» — напомним, с самыми радикальными крайне правыми — проголосовавших «за» вовсе не оказалось, тогда как 79% выступили против, 21% воздержался.

Таким образом, голосование стало очередным подтверждением того, что говорить о европейских крайне правых как о чем-то монолитном в вопросах внешней политики Европы нельзя.

Николай Першин