Перевод статьи Haaretz от 16.06.24

Правозащитники говорят, что даже Мартин Лютер Кинг и Махатма Ганди не были бы признаны отказниками по соображениям совести, исходя из того, как этот термин понимается в ЦАХАЛ. Академики, входящие в состав Комитета, активисты, отказники и адвокаты рассказывают Haaretz о том, как военная система обращается с непокорными отказниками.

«ЦАХАЛ — не самая справедливая структура, — сказал Таль Митник по тюремному телефону-автомату в конце прошлого месяца. — И я не жду от них справедливости».  

Он был одет в армейскую форму. Летняя жара раскаляла территорию военной тюрьмы, пока он говорил. Это был его единственный звонок за день. После этого Митник — первый израильтянин, отказавшийся от призыва в армию после начала войны с ХАМАС в октябре прошлого года, — возвращался в свою камеру на семь человек до обеда.

Отказники по соображениям совести обычно отбывают три-четыре месяца за решеткой в качестве наказания. Но Митник провел в военной тюрьме более полугода, отбывая один срок за другим, прежде чем был освобожден на прошлой неделе, — необычное исключение. 18-летний Митник, имеющий миллионы просмотров в Интернете, является одним из самых известных в Израиле борцов за мир в среде поколения Z.

Такие, как он, часто попадают в тюрьму Армии обороны Израиля за одно и то же преступление. Связанные многомесячными судебными тяжбами, они сталкиваются с теневой системой военного правосудия. А она, по словам правозащитников, нарушает международное право и основные стандарты надлежащей правовой процедуры.  

Некоторые отстаивают свою позицию перед Комитетом по вопросам морали — меняющейся комиссией, состоящей из трех представителей военных и гражданского философа из академического мира. Цель этих некоторых — официально быть признанными отказницами и отказниками от военной службы по соображениям совести в соответствии с израильским законодательством, для чего необходимо убедить военный трибунал в том, что они пацифисты. В случае успеха они получат свободу в виде освобождения от призыва. 

Однако этот процесс не так прост. Израильское юридическое определение пацифиста настолько узко, что даже Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг-младший не смогли бы попасть под него, считает Майкл Сфард, ведущий адвокат по правам человека, представлявший интересы сотен отказниц и отказников. ЦАХАЛ до сих пор официально не признал Митника отказником по соображениям совести. 

«Они должны будут заплатить свою цену»

У тех, кто отказывается от призыва в знак политического протеста, — например, против оккупации или того, как военные ведут разрушительную войну в Газе, — меньше шансов пройти комиссию.

По словам профессора Ноама Зохара, — философа, входящего в состав комиссии и преподающего в университете имени Бар-Илана, — в Израиле «глубокое чувство справедливости» не обязательно означает признание отказником по соображениям совести. Он привел в пример Розу Паркс, которая в 1955 году отказалась уступить свое место белому мужчине в сегрегированном автобусе в Алабаме, как пример протестующего, который, скорее всего, не прошел бы комиссию сегодня. «Она ожидала, что за это ее посадят в тюрьму», — рассказал профессор. «Это с ней и произошло».   

Отказницы от призыва «должны знать, что они должны будут заплатить цену» за гражданское неповиновение, сказал профессор Ави Саги, еще один философ в составе ротационного Комитета, который также преподает в университете Бар-Илан. «Мне не то чтобы нравилась эта цена». По словам Саги, нарушение закона, даже по справедливой причине, влечет за собой последствия. 

На одном из недавних слушаний один из отказников заявил комитету, что отказался служить, потому что разочаровался и хочет добиться политических перемен. «Я похвалил его и сказал, что хотел бы, чтобы все граждане государства Израиль были такими, — сказал Саги. — Мы бы избавились от проблемного правительства, которое ведет нас к диктатуре и катастрофе». Тем не менее, Саги проголосовал против признания его отказником по соображениям совести.

По словам Митника, когда Саги говорил, военные представители вокруг него улыбались, а один сказал Саги под нос что-то вроде того, что профессор «сломал» Митника. «Я не помню точно. Это отвратительно, если это было и правда сказано», — сказал Саги, отказавшись от дальнейших комментариев по делу Митника. 

«Нарочито запутанные вопросы»

Ноа Леви — адвокат, в свое время тоже бывший отказником. Он представлял интересы Митника и ему подобных. Леви сообщил Haaretz, что сам процесс настолько окутан тайной, что «подобное должно быть незаконно». По словам Леви, чтобы подать заявление на слушание в Комитет по вопросам морали, необходимо сначала получить аффидевит, подписанный адвокатом, хотя это требование «нигде не прописано».  

София Орр, вторая после Митника израильская девушка, отказавшаяся от призыва в армию с 7 октября, назвала вопросы — большинство из которых, по ее словам, задавал Саги — «нарочито каверзными» и «очень поверхностными» (часто Комитет обрывал ее, прежде чем она успевала закончить ответ):   

«Если бы сейчас было 7 октября и солдаты ЦАХАЛа спасли вас, были бы вы благодарны? — вспоминает один из вопросов Орр. Или вы бы предпочли умереть, потому что они применили насилие, чтобы спасти вас?».  

В прошлом месяце Орр получила статус отказницы по соображениям совести, и ее 85-дневное пребывание в военной тюрьме подошло к концу. 19-летняя вегетарианка, которая «даже на муху не наступит», по ее словам, «подходила под тот тип, который они искали», и ей пришлось приукрасить аспекты своей личности, чтобы освободиться от обязательного призыва.  

Она также подозревает, что сексизм мог сыграть свою роль. Несмотря на то, что они одинаково выступали против военного насилия и протестовали против войны между Израилем и ХАМАС бок о бок с Митником, их результаты оказались разительно отличными: одна прошла комиссию с первой попытки, другой же провалился дважды.

«Их гораздо легче убедить в том, что женщина отказывается от военной службы по соображениям совести, — говорит София. — Из Таля же они хотели сделать показательный пример».   

Саги отверг обвинения в гендерной предвзятости как «чушь», но не дал конкретного ответа, когда его спросили, какие меры по предотвращению дискриминации были приняты Комитетом.

«Чушь» — такой же ответ он дал, когда его спросили о критиках, утверждающих, что Комитет по вопросам морали действует вразрез с международным правом.   

В докладе, опубликованном в прошлом году, Amnesty International отметила, что израильская система военной юстиции нарушает правила, установленные Организацией Объединенных Наций, запрещающие применение двойной ответственности и дискриминацию по взглядам в отношении лиц, отказывающихся от военной службы по соображениям совести. Комитет по вопросам морали, говорится в докладе, «часто отклоняет дела пацифистов». 

Член Комитета Зохар был удивлен, узнав, что существует международный закон об отказе от военной службы по соображениям совести. «Я не знаю ни одного международного закона об этом, — сказал он. — Должен признать, что я специализируюсь на этике, в том числе на этике ведения войны, но не на международном праве». 

В свою очередь, Саги, казалось, не был обеспокоен жалобами правозащитной группы, просто сказав: «Amnesty может писать, что хочет». По его мнению, сегодняшний Комитет по вопросам морали является справедливым — и является улучшением предыдущих. 

До начала 2000-х годов, когда Саги был представлен в качестве одного из первых гражданских членов, Комитет состоял из пенсионеров Министерства обороны, которые, как заявляет Саги, были предвзяты по отношению к отказникам и не имели никакой профессиональной подготовки.   

По словам Саги и Зохара, сейчас Комитет признает большинство из тех, кто предстает перед ним, отказницами и отказниками по соображениям совести, но ни один из них не может предоставить записи или статистику для подтверждения сего факта. Пресс-секретарь ЦАХАЛ отказался предоставить эти данные.

Сфард, адвокат по правам человека, по-прежнему скептически относится к израильской системе военной юстиции. По его словам, Комитет действует на основе «нечетких стандартов», а те, кто не соответствует его представлениям о том, что такое отказ от военной службы по соображениям совести, сталкиваются с нарушением своих прав. 

Международное право «определенно предусматривает свободу совести» — идею о том, что «людей нельзя принуждать делать то, что подрывает их основные ценности», — говорит Сфард.

Запутанная философия

Из-за того, что процесс работы Комитета является неформальным, при решении дел могут использоваться сложные теории. Борьба за свою свободу может быстро превратиться в игру по интеллектуальной гимнастике. Известно, что Комитет использует трудноуловимые философские аргументы. Например, Саги говорит, что его работа в Комитете вдохновлена одним из самых известных в истории сторонников гражданского неповиновения: Генри Дэвидом Торо. Попросту говоря, американский философ XIX века считал, что чем больше солдат готовы сидеть в тюрьме в знак протеста против войны, тем большее давление будет оказано на правительства, чтобы положить конец кровопролитию.   

Комитет часто проверяет отказников педантичными и парадоксальными аргументами, а также ссылками на исторические фигуры, в результате чего подростки вроде Митника оказываются в тупике.

Собственная интерпретация Саги, независимо от того, соответствует ли она замыслу Торо или нет, заключается в том, что он обязан помогать судить отказниц, а для последних тюрьма — способ содействовать продвижению их дела. Но такое мышление практически не оставляет возможностей для убежденных активистов, которые предпочли бы свободу тюрьме. А одна из революционно ориентированных позиций Торо заключалась в том, что система несправедлива, если она наказывает тех, кто отказывается от военной службы по соображениям совести.    

«При правительстве, которое несправедливо сажает в тюрьму любого, — писал Торо, — истинное место для справедливого человека — это тоже тюрьма».

Члены Комитета и ЦАХАЛ имеют многовековую историю цитирования демократических мыслителей, поддерживающих отказ от военной службы по соображениям совести, только для того, чтобы использовать слова этих мыслителей против самих отказников.

Например, во время второй интифады ЦАХАЛ столкнулся с проблемой, когда сотни отказников выступили с протестом против оккупации. Главный армейский юрист того времени Менахем Финкельштейн утверждал, что, согласно теории категорического императива Иммануила Канта, отказ от службы в ЦАХАЛ является неправильным. Если каждый солдат и призывник уйдет, говорил он, это будет означать конец израильской демократии. Однако Кант в своих трудах поддерживал отказ от службы по соображениям совести.

Комиссия часто проверяет отказников с помощью столь же педантичных и парадоксальных аргументов, а также ссылок на исторические фигуры, в результате чего подростки вроде Митника оказываются в тупике. Не имея юридического представительства на протяжении всего времени допроса, Митник, только прошлым летом окончивший среднюю школу, с трудом поспевал за Саги — состоявшимся ученым, почти в четыре раза старше его.    

«Когда Митник пытался донести свою точку зрения, его опровергали теориями, о которых он никогда не слышал», — говорит его адвокат Леви. 

Для таких, как Митник, которые не могут быть признаны отказниками по соображениям совести, не существует золотой середины: избирательный отказ запрещен законом. В 2002 году Верховный суд Израиля вынес решение против группы резервистов, которые заявили, что будут служить в армии — только не на Западном берегу или в Газе, где, по их мнению, придется «доминировать, изгонять, морить голодом и унижать целый народ».

 Как и те резервисты и многие другие, кто пришел до него, Митник решительно выступает против оккупации и намерен бросить вызов одной из сильнейших армий мира своими убеждениями. По его мнению, то, что скажет Комитет, ничего не изменит. «Единственный способ узнать, являюсь ли я отказником по соображениям совести, — говорит Митник, — заключен внутри меня».   

Перевод: Ливаднов Георгий