Create post
Центр изучения кризисного общества

Брат и географ

Никита Серебряков
Christina Karanskaya
panddr
+1


О двух самых ярких персонажах постсоветского кино — остались ли они «русскими»?

Оксана Куропаткина

В декабре 1997 года состоялась премьера российского фильма «Брат», который сразу стал культовым. В ноябре 2013-го на экраны вышел фильм, снятый по книге пермского писателя Александра Иванова — «Географ глобус пропил». Данила Багров из «Брата», сыгранный Сергеем Бодровым-младшим, стал героем поколения 1990-х. Виктора Служкина многие кинокритики признали героем «нулевых». Сравнение двух героев своего времени позволяет лучше понять трагические трансформации, которые пережило российское общество за пару десятилетий.

Одна из главных общих черт Багрова и Служкина — отсутствие тяги к самокопанию. Пожалуй, это характерная черта многих ярких персонажей постсоветского кинематографа. Вспомним героев отечественного кино 1960–1970-х: это сомневающиеся рефлексирующие интеллигенты, у них жесткая, даже болезненная требовательность к себе — и собственную моральную несостоятельность они обычно тяжело переживают. Излишне говорить, что при этом они редко способны на решительные действия.

У Багрова нет сомнений по поводу своих поступков и их нравственности, нет раздумий о своих отношениях с людьми. Его абстрактные размышления не идут дальше вопроса: «В чем сила, брат?» и ответа: «Сила — в правде!». Причем Данила отнюдь не выглядит тупым и самодовольным, а тем более — циничным. Просто он — цельная натура, все действия которой гармонично вытекают из ее убеждений. Эти убеждения — не плод раздумий и рефлексии: для Багрова они так же естественны, как дыхание. И поскольку его нравственные установки для него совершенно очевидны, он и не знает неуверенности. Убивать врагов, спасти торговца от рэкетиров, а проститутку — от сутенера, ехать воевать с американской мафией надо просто потому, что так надо, а иначе просто нельзя. Отношения с другими складываются и разрываются естественным образом — и это тоже не повод для рефлексии.

Этим Данила удивительно похож на героев советского кино 1930–1940-х годов — это были такие же цельные личности, которые полностью отдавались грандиозным целям и своему любимому делу. Только персонажи советского кино с увлечением строили светлое будущее и воевали во славу Родины, а у Багрова была другая сверхзадача — сделать мрачное настоящее менее мрачным, воюя за справедливость. Цельный и положительный герой отечественного кино из воина-полководца превратился в воина-преступника — и в этом один из самых точных и печальных диагнозов обществу.

Служкин, в отличие от Багрова, интеллигент, но, как ни странно, самокопательные установки ему так же чужды. Жизнь для него идет естественным чередом — предает ли его друг, появляется ли очередная любовница, попадают ли школьники, за которых он отвечает, в крайне опасную ситуацию во время похода — все это не повод задаваться вопросами и судить себя. Как и Данила, Служкин не склонен к абстрактным размышлениям о смысле жизни. Он тоже живет и поступает так, как для него естественно.

При этом ни про Багрова, ни про Служкина нельзя сказать, что это люди убогие и плоские. Киллер Данила, сыгранный интеллигентным Сергеем Бодровым-младшим, получился не простым как три копейки, а загадочным, обаятельным и немногословным героем. Такое вряд ли возможно у внутренне бедного человека. Важный штрих: Данила слушает не шансон, что предполагает имидж бандита, а «Наутилусов» с их интеллектуальными текстами. Про «попсовые» песни Багров уверенно говорит: «ненастоящие». Пьяница Служкин — это не просто «шут», как его презрительно называет жена. Это человек с тонким и едким чувством юмора, не дающий спуску ни директрисе, ни обнаглевшим школьникам. Так же непринужденно он готов шутить и над собой.

Их незатейливая философия, расходящаяся в акцентах, очень «русская».

Багров опирается на «правду», которую понимает как честное отношение сильных к слабым и которой добивается с оружием в руках (типично русский бунтовщик и правдоискатель «из народа»). Служкин же мечтает о святости («хочу быть святым»), сидя на кухне у любовницы. Но при этом слабый и порочный горе-учитель, не дотягивающий не то что до святости — до просто «приличного человека», способен на удивительную незлобивость, терпение и принятие чужих слабостей. Вспоминается Бердяев с его тезисом о русском человеке, никогда не достигающем «нормы» — это либо ангел, либо зверь, причем очень часто это один и тот же человек.

Обаятельный Данила быстро вписывается в любую компанию и без усилий находит общий язык с разными людьми. К Служкину даже дикие и невоспитанные школьники в конце концов проникаются добрыми чувствами. Киллер и учитель из провинции пользуются популярностью у женщин. Данила способен легко покорить любую понравившуюся ему женщину — от водительницы трамвая до отечественной поп-звезды и американской телеведущей. У Служкина полно подруг и любовниц из разных социальных слоев; в него страстно влюбляется самая красивая его ученица. Даже жена, которая все время утверждает, что не любит и не уважает Виктора, в итоге возвращается к нищему Служкину, уйдя от любовника-депутата.

При этом оба героя — одиночки. Данила идет по жизни, ища «правду». Эти поиски часто опасны для жизни — и Багров не хочет создавать семью. Окружающие его люди — это либо боевые товарищи, либо жертвы несправедливости, либо враги. Как только конфликт с «неправдой» исчерпан, Данила исчезает с горизонта этих людей. Служкин хочет быть любимым, но превыше всего ставит свою свободу и отсутствие обязательств: «Хочу, чтобы ни я не был залогом чьего-то счастья, ни чтобы другой был залогом моего счастья». И он следует этому принципу — Служкин не дает никаких обещаний своим любовницам и ни в чем не упрекает друга, который увел его жену: никто никому ничем не обязан. И поэтому Служкин всегда один.

Одна из самых ярких черт этих двух героев — стихийное сострадание, способность пожалеть даже врагов. Критики, упрекавшие Данилу за хладнокровную жестокость, как-то не заметили, что киллер, спокойно расстреливающий бандитов на улице, не только прощает предавшего его старшего брата, но и щадит врага-банкира, потому что познакомился с его сыном: «Жалко такого парня без отца оставлять». Виктор Служкин в другом положении: его все обижают, он не может и не хочет защищаться — но при этом он не озлоблен на окружающих, а жалеет тех, кто причиняет ему боль: ему жалко жену, которая с ним мучается, — и он готов ее отпустить; ему жалко запутавшегося друга, к которому уходит его жена, — и он его прощает без упреков.

У Багрова и Служкина есть и серьезные отличия, которые ярко иллюстрируют эволюцию героя в постсоветском кино.

Данила — отслуживший в Чечне солдат, сильный и уверенный в себе. Служкин — спившийся интеллигент, слабый и беспомощный. Багров — часть криминального мира, пользующийся уважением в том числе и потому, что он — бандит. Служкин — учитель, которого не уважают в том числе и потому, что он представитель непристижной и недоходной профессии. Данилу по-человечески уважают и с ним считаются даже враги. Служкина не уважают и в грош не ставят даже самые близкие ему люди.

Данила Багров быстро принимает решения, всегда в них уверен и вселяет эту убежденность в других. Он — человек слова, способный изменить решение только из жалости. Служкин же почти никогда не принимает решений сам, предоставляя это другим людям или обстоятельствам. Он не уверен ни в чем, но, в отличие от его предшественников из кино 1960-1970-х, для него это не повод к размышлениям. Уступает Служкин жену другу или принимает ее обратно, приходит он на работу в школу или пишет заявление об уходе, — все это он делает, неуверенно пожав плечами: мол, а почему бы и нет, хотя и не очень хочется? — и выбрасывает это из головы. Данила чувствует свою ответственность за каждого, даже совсем незнакомого, которого притесняют сильные; Служкин не ощущает ответственности ни за свою семью, ни за школьников, которых он повел в рискованный поход.

Багров четко делит людей на своих и чужих. Старший брат, друзья, все обиженные и угнетенные — это большой клан «своих», которых «русские не бросают». Русские — «свои» не только по этнической принадлежности (в «свои» он включает, например, и немца-торговца), а потому, что они, с точки зрения Данилы, — страдающая сторона. Все, кто обижает слабых — это враги. Для Служкина нет «своих», потому что они от него легко уходят, нет «чужих», потому что неприятные ему люди тоже меняют к нему отношение. А самое главное — у Служкина нет желания ни ненавидеть кого-то, ни за кого-то держаться.

Данила живет в дезинтегрированном обществе так, как будто в нем идет гражданская война (глубоко символично, что в «Брате-2» брат Багрова расстреливает врагов из пулемета «Максим», легендарного оружия Гражданской) между традиционным социумом, с «братскими» архаическими связями, и хищнически-неправедными, но не такими многочисленными поработителями. Данила в этом обществе — всецело на стороне порабощенного большинства. Служкин живет в разрушенном социуме, принимая его разобщенность как данность, но не желая ни играть в конкуренцию и в погоню за деньгами, ни воевать с врагами (а их для него нет), ни что-то глобально в нем менять. В этом распадающемся мире Служкин — ни на чьей стороне, он полный и убежденный маргинал. Чем-то он напоминает русских юродивых, которым очевидно, что не нужно гоняться за успехом, за деньгами и за чьей-то привязанностью.

Оба героя не сомневаются, что в этом нехорошем мире они живут хоть и несовершенно, но правильно.

Подведем итоги. Перед нами постсоветская модификация двух классических героев: Данила — версия эпических героев 1930–1940-х годов, Служкин — версия интеллигента позднего советского кино. Оба остались в общей культурной матрице.

Данила Багров и Виктор Служкин — два лика русской культуры, трагически искаженные постсоветским кризисом: воин и юродивый, «простой парень» и интеллигент, эпический богатырь и беспутный слабый грешник. Это и отражения затаенных стремлений русской души — тяги к «правде», справедливости, к братству, к состраданию, в конечном итоге — к святости.

И последнее. Эпического героя обычно сменяет герой рефлексирующий тогда, когда кризис и ощутимые угрозы обществу преодолены — можно и расслабиться. Так произошло и в советском кинематографе. В постсоветском кино такая смена произошла тогда, когда кризис еще явно не преодолен. Остались и разобщенность, и нищета, и бесправие. Можно решить, что с таким слабым, непутевым и безответственным героем у страны точно нет будущего. Но, во-первых, Служкин, при всех своих недостатках и инертности — человек, сумевший остаться собой, который своим нестяжательством бросил вызов современному положению вещей еще, может быть, более серьезный, чем сильный и уверенный «брат» Данила Багров. Любую систему взрывает не тот, кто с ней сознательно борется, а тот, кто сам не живет по ее правилам. Во-вторых — Виктора Служкина неожиданно поддерживает его главный ненавистник среди учеников, Градусов, своей цельностью и решительностью похожий на Данилу. Очень убедительно показано, что Градусов едет со Служкиным в поход из чувства жалости к беспомощному учителю. Может быть, в таком союзе сильного Данилы и слабого Служкина и есть выход для русской культуры?

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Никита Серебряков
Christina Karanskaya
panddr
+1

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About