Большая часть украинских церквей отождествила себя со сторонами конфликта и, более того, приняла участие в сакрализации насилия.
Оксана Куропаткина,
Вот уже полтора года продолжается конфликт на Украине, и христианские церкви — а их в этой стране несколько — принимают в нем активное участие. Все это время мы вели детальный мониторинг этой активности[1]. Подведем некоторые итоги такого участия.
Начну с того, что церкви крайне сложно выполнять свою миссию в условиях внутриполитического конфликта. С одной стороны, церковь как организация, которая направлена на абсолютную истину, не может поддерживать ту или иную силу в политическом противостоянии. С другой стороны, от церкви требуется понятная и четкая нравственная оценка происходящих событий и их участников. Любой пророк воспринимается как политический деятель, любые обличения или наставления — как акт поддержки или отрицания той или иной политической позиции. И каким образом избежать отождествления со стороной противостояния и при этом остаться «пророческим институтом», который говорит истину и к которому прислушивается общество, — это вопрос очень сложный. Эффективного и общепризнанного алгоритма за всю церковную историю так и не выработано.
Христианские церкви на Украине вынуждены решать этот вопрос по мере своих сил. Насколько же церковь как институт осталась верна своей миссии?
Первое, о чем следует сказать. Большая часть христианских организаций на Украине отождествила себя с той или иной силой конфликта и, более того, приняла участие в сакрализации насилия. С одной стороны, «Небесная сотня» как первые мученики новой украинской державы, с другой — «Новороссия» как флагман Святой Руси, который противостоит напавшему на Россию Западу.
С обеих сторон звучат призывы к насилию, и такая политизированность, когда большее влияния на жизнь церкви имеют политические предпочтения, а не религиозные убеждения, пронизывают всю церковную деятельность в течение этих полутора лет.
Это касается и внутрицерковных и межцерковных дел, когда отношения между людьми, группами и церквями определяются не верностью христианской вести, а совпадением политических позиций. Церковные споры, которые должны решаться в русле канонических правил (например, объединение украинского православия), сейчас обсуждаются под политическими лозунгами.
Касается это и публичных заявлений. Яркие и образные выступления, которые можно было бы сравнить с пророческими, — это чаще всего агитация за ту или иную политическую силу, как правило, за киевские власти.
Политизированность церкви связана не только с тем, что множество верующих и священнослужителей имеют свои политические предпочтения, но и с активным давлением государства. Киев явно дал понять, что та церковь, которая недостаточно рьяно за него ратует (а это прежде всего Украинская православная церковь Московского патриархата — УПЦ МП), будет лишена государственной поддержки. В то же время государство вводит капелланскую службу и обучение религии в школах, освобождает религиозные организации от налога. Таким образом, киевские власти действуют методом кнута и пряника. Это тоже оказывает серьезное влияние на политику церквей.
Второе. Попытка церкви удержать нейтралитет в конфликте и выступить нравственным авторитетом очень проблематична. В частности, с большими трудностями столкнулась УПЦ МП, которая на официальном уровне выбрала позицию максимального сохранения нейтралитета.
Проблема в том, что у «прокиевских» верующих — и протестантов, и
у «прокиевских» верующих есть свой язык, свои герои и образы, во многом совпадающие с их светскими сторонниками. Эти образы приятны и понятны публике. У «примирителей» таких привлекательных образов и убедительного языка нет.
У священноначалия УПЦ МП не находится слов, которые всерьез убеждали бы людей, что убивать друг друга не надо. И в этом, наверное, главная трагедия такой «примиряющей» позиции.
Нельзя забывать и о том, что УПЦ МП не всегда удается выдержать свою нейтральную позицию. К тому же она под постоянным подозрением Киева как «пятая колонна Москвы». А поддержка некоторыми священнослужителями УПЦ МП ополченцев и контакты представителей Донецкой и Луганской епархий с руководством ДНР и ЛНР только подливают масла в огонь и убеждают «прокиевских» верующих, что эта церковь за своей примирительной позицией скрывает фактическую поддержку «сепаратистов». Эмоций прибавляет и активная агитация многих активистов РПЦ за «Новороссию» и позиция патриарха Кирилла, который, постоянно указывая на нейтралитет церкви в украинских событиях, заявил о религиозной составляющей конфликта.
Недовольство церковной позицией приходит не только со стороны критиков УПЦ МП, но и со стороны самих прихожан этой церкви.
Третье. Пока церковное руководство пытается либо сохранить нейтралитет, либо сакрализовать насилие, на местах складывается другая тенденция. Молитва за страну и помощь обездоленным и пострадавшим в результате конфликта — вот то дело, которое объединяет верующих с самыми разными политическими позициями. Возможно, это будет базой для национального примирения.
Язык примирения рождается не в тиши кабинетов, а в зоне конфликта.
Люди, которые побывали в зоне боевых действий, прошли плен, наиболее убедительны в попытке сказать примиряющее слово. Беда в том, что они пока не находятся в фокусе внимания СМИ, которые показывают тех, кто громче и агрессивнее кричит.
Однако стремление к примирению и рациональному осмыслению конфликта из зоны боевых действий постепенно начинает переходить «наверх». Находятся авторитетные для «прокиевских» верующих люди, которые говорят, что братоубийство недопустимо, а позиции сторон конфликта не так однозначны.
Примирит ли украинские церкви общее дело помощи нуждающимся и пересилит ли оно такую бурную политизированность — пока непонятно.
----------------------
[1] Позиции христианских церквей в украинском конфликте
Церкви о ситуации на
Церкви в условиях конфликта на Украине: религия стала элементом двух противоборствующих проектов
Политизированность христиан остается главной проблемой украинских церквей
